Воссоединение - Эливан Боган

С наступлением рассвета, перед ними предстала странная картина: ещё до восхода солнца, в утреннем свете, дерево сморщилось и почернело. А на кончиках его безжизненных ветвей поблескивал тающий бело-серый иней.

Глава 11

У стен Агвиррета

Утро третьего октября выдалось на редкость ясным и тёплым. Лес неохотно и медленно сбрасывал оставшуюся листву с деревьев, а свежий ветерок не давал им коснуться земли, весело кружа от одного ствола к другому. До Агвиррета оставалось совсем недалеко, но дорогу на север преграждали мелкие шайки улратов. Они тоже двигались в сторону города и явно или, часто не замечая отряда Арродэи и её друзей. Не обходилось и без коротких стычек и перестрелок, но с каждым шагом, приближаясь к городу, друзья замечали, как редеет светлый приветливый лес, будто бы замерший при виде завоевателей. Поросшие диким низким кустарником еле заметные тропы теперь стали шире и ровнее. Кое-где, на сухой и пыльной земле, отчётливо виднелись следы лошадиных копыт.

— Мы ведь почти пришли? — поинтересовался Фобди у Арродэи. На что получил лишь утвердительный кивок. Она сделала жест рукой, чтобы он замолчал, и перевела взгляд на эльфа. Менгелат прислушался и посмотрел по сторонам, а затем, присев, коснулся ладонью тропы, тянущейся к городу.

— Сейчас идти нельзя! — сказал он, обращаясь к Арродэе, — До моего слуха доносится топот нескольких сотен ног: войска улратов подбираются к стенам крепости.

— Поразительно! — восхитилась Арродэа, — У меня слух отличный, но всё что я слышу — неясный далёкий гул, который легко спутать с шумом моря или ветра!

Ломги усмехнулся и, сложив руки в замок, с гордостью произнёс:

— Была бы тут открытая местность, Менгелат с лёгкостью подсчитал бы всех до одного! Арродэа вздохнула:

— Лучше бы и не знать, сколько этих тварей здесь собралось…

По заметной глазу тропе идти не решились — слишком велик был риск столкнуться с разъярёнными и голодными улратами. Свернули чуть в сторону, чтобы выйти у западных стен города. Но недолгий путь пришлось закончить к полудню — по всей полосе леса, окаймляющего огромную равнину перед городом, улраты разбивали лагеря и сторожили к нему все подходы.

— Ещё вчера до рассвета их здесь не было! — возмущённо произнесла Арродэа.

— Неизвестно, сколько их будет сегодня к вечеру! — буркнул Ламтир, вытирая влажный лоб: к полудню стало совсем жарко, и небо вновь заволокли тучи. Он собирался добавить к сказанному что-то ещё, но его перебил эльф.

— В нашу сторону движутся улраты! — предупредил Менгелат, — Нас осталось не так много, и очень скоро здесь пройдёт две или три сотни дикарей. Мы положим немало врагов, но и наш маленький отряд вновь поредеет. Нужно спрятаться.

— Куда мы спрячемся?! — спросил Фобди у эльфа, дёргая за рукав. Менгелат осторожно освободился от повисшего на его руке Фобди и приободрил рыжего:

— Посмотри, сколько вокруг деревьев!

Фобди оглянулся: повсюду росли громадные широкие дубы с пышными, непроницаемыми для взгляда кронами. Даже половины пожелтевшей листвы на их ветвях хватало, чтобы скрыться и остаться незамеченными.

— Разве я похож на птицу или какую-нибудь белку, чтобы сидеть на ветке? — недовольно буркнул Ламтир, обращаясь к Ломги.

— И я не похож, — ответил Ломги, — Но у нас действительно нет выбора. Я всегда готов сражаться, и мысль о том, что мне придётся прятаться, не даёт мне покоя. Но если Менгелат утверждает, что переждать — это лучшее, что мы можем сделать, я соглашусь с ним.

— Нельзя мешкать! — поторопила их Арродэа, — Теперь и я слышу, как усиливается топот ног!

У старых дубов Эмлидта были такие широкие и мощные ветви, что хватило всего лишь два дерева, чтобы всем удобно разместиться. Сначала взобраться помогли гномам, потом Норсу и Фобди, а следом Арродэа, Менгелат, и ещё несколько воинов спрятались меж ветвей. Остальные агвирретцы залезли на соседний дуб, он был раза в полтора больше, чем тот, на котором оказалась Арродэа. Находясь сверху, они могли разглядеть друг друга и то, что происходит внизу, а вот заметить их снизу, даже стоя прямо у ствола, было невозможно.

Ломги и Ламтира посадили на самые удобные и широкие места, там, где от ствола росли толстые и прочные ветви. Чуть выше устроились Норс и Фобди, они оказались в окружении воинов Агвиррета, а сама Арродэа поднялась намного выше. Эльфа же, вообще никто разглядеть не мог, он, казалось, взобрался на самую верхушку, долго и внимательно осматривая окрестности.

Но вскоре Менгелат спустился и сел рядом с дочерью Тагвира на тонкую, но прочную ветку.

— Их не меньше трёх сотен, — сообщил он.

Только теперь до слуха остальных стали отчётливо доноситься тяжёлые быстрые шаги, треск веток и грубая непонятная речь.

Все замерли, глядя сверху на крупных воинов, стремящихся поскорее добраться до города. Несмотря на грубые команды главных улратов, многие отставали, и было заметно, что дикари бежали из последних сил. Совершенно внезапно они остановились, побросав прямо на землю оружие, и всё, что они несли в руках. Дикари расселись в нескольких шагах от двух, стоящих рядом дубов, а многие просто повалились на траву, покрытую опавшими листьями. Фобди, увидев, что их врагам вдруг вздумалось отдыхать, закрыл рыжеватое лицо руками. Ламтир и Ломги смотрели на происходящее у них под носом с неприкрытой яростью, и в любую минуту были готовы ринуться в бой — их останавливал только здравый смысл и то, что сидели они уж очень высоко от земли.

Улраты не собирались идти дальше. Они разожгли яркий костёр, в который кто-нибудь, да и подкидывал сырых веток. Дым поднимался прямо на дубы. Но мало того, что дикари не умели разжигать костры, судя по их оживлению и толкучке около огня, они начали поджаривать что-то, видимо съестное. От сомнительных запахов, оба гнома побледнели и недовольно морщились, а Фобди не переставая, плевался, и вытирал слёзы от едкого дыма.

— Это невозможно терпеть, — тихо жаловался он Норсу, — Я отлично помню, как в подземелье разлагалась туша лакката — дикого северного быка, и мне не было так дурно, как сейчас. Что они собираются приготовить себе на обед?! Даже подумать страшно!

Он весь покраснел, круглое лицо и нос припухли — он начал расчёсывать их обеими руками. Фобди старался задерживать дыхание и долго сидел не шевелясь. Но совсем не дышать он не мог, его голубые глаза от натуги становились просто огромными и наливались кровью. Арродэа, наблюдая за ним, еле сдерживала смех. Фобди жадно хлебал дымный воздух, и без остановки кашлял. Ломги и Ламтир грозили ему кулаками, Норс прикрывал рыжему рот рукой, но к счастью, его не было слышно: дикари громко спорили и хохотали. Менгелат с едва заметным укором поглядывал на Арродэю, но она не могла не смеяться — Фобди то пропадал в густом дыму, то представал перед друзьями с красными выпученными глазами. Он уже не кашлял, а чихал. Из глаз градом текли слёзы, а лицо приобретало совершенно незнакомые черты. У него словно вырос нос, а глаза, как бы он их не выпучивал, сузились.