Нуониэль. Часть первая - Алексей Николаевич Мутовкин

– Но ведь ваш путь не такой уж и прямой, как вам хотелось бы, – заметил Наимир.

В ответ Ломпатри улыбнулся, проглотил тёплую, вкусную картофелину и запил ёё ароматным яблочным компотом.

– Как говорится, нет прямых путей в Троецарствии, – сказал он, поставив чашу на стол. – А как же вы? Расскажите о своём учёном походе.

– Буду премного рад! – улыбаясь, ответил Наимир, чувствуя гордость за себя и за своё дело. Он совсем расслабился и захотел ещё больше возвыситься в глазах опустившегося рыцаря. – Уважаемые Бова и Печек, как и ваш покорный слуга – жрецы. Мы находимся в здешних краях с одной единственной целью, которую, впрочем, преследуют все жрецы Троецарствия, где бы они ни находились. Мы составляем Учение.

– Закон, объясняющий всё и всегда, который можно проверить везде и всякому, – медленно выговорил Закич, чавкая при этом сладким луком.

– Оо! – удивился Наимир, – Какая потрясающая осведомлённость об Учении, молодой человек!

Это замечание выбило Наимира из колеи. Только он начал напускать на себя важность перед заискивающим и наивным Единорогом, как простолюдин одной левой вернул его на землю, в этот дреной домишко с неудобным столом-валуном.

– Два года тяжкой работы, а потом надоело, – пояснил Закич. – И чего же мы ищем?

– Уважаемый Печек увлечён всем, что связанно со сколами, – сказал Наимир, но уже без энтузиазма. – Он не мог упустить возможности увидеть воочию и Дербенский.

– Хотя видел я его, до сих пор, только издалека, – проговорил Печек, гундося из-за заложенного носа.

– Его не покидает надежда пойти и посмотреть поближе. А вот уважаемый Бова интересуется светом. В этом направлении, признаюсь, у нас поле непаханое. Природа света всё ещё непостижима для нас.

– Как свет связан с Дербенами? – спросил Вандегриф, жующий вяленую рыбу с кружочками лука.

– Видите ли, господин рыцарь, в Дербенах когда-то жил один звездочёт, – пояснил Бова. – Он тоже из Степков. Когда мы сюда шли, я думал сразу наведаться в эти Степки, но как-то не пришлось. А вы ведь проходили там, верно?

– Помер твой Мирафим, – ответил Бове Закич. – Одна пустая хата осталась.

– Ой, – удивился Бова, – какая утрата! Но откуда вам известно его имя?

– Кто же не знает его «Размышлений о перенаправлении солнечных лучей», – объяснил Закич. – Наиудивительнейшая книга.

Бова вскочил со стола, уронив и тарелку со снедью и кружку с компотом. Он глядел на Закича испуганными глазами и пятился от стола, как будто увидел духа. Ни Ломпатри, ни Наимир не предвидели этого. И если Намимр опешил, то Ломпатри выглядел спокойным и не встревал в происходящее.

– Где она! – закричал Бова, жадно хватая тёплый воздух жилища. – Отвечай!

– Уважаемый, – обратился к Бове Наимир, – Не переживайте, сейчас мы во всём разберёмся. Молодой человек, известно ли вам, что эта звездочётова книга – уникальная вещь, раскрывающая смысл того, что такое свет и каково его место в мире. Это, я бы сказал, артефакт наших дней.

– Нет! Пусть он сначала ответит! – кричал Бова, прильнувший спиною к дальней стене жилища.

– А парнишка-то непростой, – усмехнулся простывший Печек, которого сложившаяся ситуация начинала веселить.

– Спокойнее, уважаемый Бова, – снова урезонил жреца старший товарищ. – Молодой человек, расскажите нам всё, что вы знаете об этой книге.

– А тут и рассказывать нечего! – спокойно ответил Закич. – По троецарствию как-то ходил один экземпляр этого произведения. Копию сделал Вессибини Тучо из Илларии. Писал он, конечно же на иллраском. С таким знанием нашего языка, как у этого прохвоста, он и пива бы в трактире не смог заказать, окажись в здешних краях. Так что островитянин, скорее всего, не понял и половины того, что написал звездочёт. Я читал пару других вещей этого Вессибини, и, поверьте мне, этот негодяй точно гнал отсебятину в тех местах книги, где Мирафим использовал какие-нибудь замысловатые выражения. То, что рукопись вдвое толще перевода меня не удивляет.

– Молодой человек, кто вы? – выпучив глаза, спросил жрец Наимир.

– Я коневод! – улыбаясь, ответил Закич, и опрокинул кружку яблочного компота.

Внезапно всех оглушил звук падающей на деревянный пол перегородки, за которой находилась одна из лежанок жрецов. Это пухлый Бова, спотыкаясь обо всё подряд, крался вдоль стены, пристально глядя на Закича. Вторую перегородку он тоже уронил, даже не заметив этого.

– Коневод Коневодович! – шипел молодой жрец Бова. – Толстенькая ему книжечка! А знаешь ли ты, куда эта книжечка подевалась? Я точно знаю! Мне всё рассказали в письме из атарийской библиотеки! Украли книжечку ту! И слухи ходят, будто бы украл её один пройдоха, настолько глупый, что и года не протянул в учениках!

– Я протянул два года, и это был не я! – подняв палец вверх, затараторил Закич, но было уже поздно. Бова закричал что-то невнятное и накинулся на Закича, повалив того на пол. Разнимать их тут же бросились Наимир и Навой. Получилась свалка. Печек, увидев, что крестьянин схватил жреца Наимира за руку, решил подключиться к драке и швырнул в Навоя луковицей. Навой получил сильный удар полбу. В тот же миг вскочил Вандегриф и обнажил свой мизерикорд.

– Господин Вандегриф, не надо! – жалобно простонал Ломпатри, схватив за руку Вандегрифа. И тут же раздался шум и треск. Входная дверь слетела с петель. В жилище вломился Мот, с топором и Воська, державший в руках связку с мечами. Споткнувшись о порог и задевши плечом косяк, слуга рыцаря наделал шуму больше, чем сама драка. В довершение всего, мешковина связки разошлась по шву и всё оружие, с невероятным грохотом горного обвала, рассыпалось по полу. Всем заложило уши. Драка прекратилась. Наимир поднял с Закича своего молодого друга. Навой помог подняться на ноги коневоду. Противники вяло, но всё же сопротивлялись своим примирителям и норовили вновь сцепиться.

– Верни реликт, холоп! – прорычал пухлый Бова.

– Нету! – рявкнул в ответ Закич.

– Продал, гад?

– Коль продал, не шастал бы тут с вами коневодом! – ответил Закич, глянув при этом на Ломпатри. – А ну, пусти!

Он высвободился из рук Навоя и процедил сквозь зубы: «благородненькие наши», утёр нос и направился прочь. Но выйти на свежий воздух не получилось: в дверях на корточках сидел Воська и пытался собрать оружие.

– Явится к мирным жрецам с оружием! – заговорил Навой, – Какое бесчестие!

– Да, зачем же столько мечей? – удивился Печек, утирая текущий нос платком и разглядывая кучу оружия на полу.

– А затем, – спрятав мизерикорд, ответил Вандегриф, – что никакой у вас тут не учёный поход. Вы заодно с бандитами. И у нас есть доказательства. Протрите глаза, господин Ломпатри! Неужели вы не видите, что это за люди! Уж не знаю, какие они там жрецы, но совесть им теперь до