Меркнущий свет - Стюарт Макбрайд

— Какой чудесный отвратительный день! — Он провел рукой по волосам и стряхнул с руки воду. — Вот, это вам. — И Ренни протянул пачечку желтых бумажных квадратиков, на каждом из которых было отмечено время, когда звонила миссис Крукшенк, желавшая знать, не найден ли ее муж. Со вчерашнего дня она звонила раз пять.

Логан сунул их в карман — придется ей подождать, пока они не закончат дела в тюрьме.

Пока они ехали вниз по Маркет-стрит, мимо гавани, Ренни молчал, но Логан видел, как он исподтишка бросает на него взгляды.

— Ладно, говори уж.

Ренни покраснел:

— Простите, сэр, мне просто очень хотелось узнать, что вы такое сделали, чтобы так расстроить детектива-инспектора Стил.

— А что такое?

— Э-э… — Ренни поморщился, явно пытаясь подобрать наиболее тактичные слова для объяснения. — Она сказала, чтобы я передал вам: «Не просри это дело, или я сделаю с тобой то же самое». Богом клянусь, и к тому же взяла с меня обещание, что я передам все слово в слово. — Он еще раз бросил взгляд на Логана. — Простите…

— Я понял. Ладно, расскажи мне о Джейми: что случилось?

— Они выпустили его из больницы вчера утром — он сходил в суд, получил обвинение в хранении и отправился обратно в Крейгинчиз. Час спустя его нашли на спортивном дворе. Полагают, что это передозировка.

— В тюрьме? И каким же образом он умудрился это сделать?

Ренни пожал плечами:

— Сами знаете, как это бывает в наши дни: если очень хочется — значит, всё можно.

— Он ведь ничего не принес из больницы, так?

— Нет, я проверял. После того, как мы нашли наркотики в его заднице, ему даже в сортир одному ходить не разрешали. Ничего себе работенка, представляете? Ты стоишь, понимаешь, в углу, а какой-то говнюк срет рядом, проверяя все время, как бы не заметили, что он из нутра вытаскивает, а потом всё обратно заправляет туда, откуда вышло.

Логан заехал на тюремную парковку, встал между патрульной машиной и чьим-то шикарным «мерседесом».

— О господи… — как-то само собой вырвалось у него, когда он взглянул на машину Исобел. Это именно то, чего ему сейчас не хватало: чтобы еще кто-нибудь настроение испортил.

Они нашли ее в самом дальнем конце спортивного двора, одетую, как и все остальные, в белый хлопчатобумажный комбинезон, который был ей очень к лицу. Она сидела на корточках рядом с лежавшим в неестественной позе трупом Джейми Маккиннона. Выглядела очень усталой. Криминалисты сооружали над телом импровизированный навес, протягивали веревки от одной шестиметровой стены до другой и накидывали на них сверху синее пластиковое полотнище. Пытались закрыть тело Джейми Маккиннона от проливного дождя.

Он лежал на боку, одна рука была заведена за спину, другая закрывала лицо. Повязка на сломанных пальцах была в грязи и потеках рвоты. Левое колено подогнуто к груди, правая нога вытянута точно на восток.

— Хорошо, — сказала Исобел лаборанту из криминалистического бюро, державшему в руках громадную цифровую фотокамеру. — Сфотографируйте здесь всё. Особое внимание уделите рукам и подошвам ботинок. — Она подняла глаза и увидела Логана, нырнувшего под синий пластиковый навес, спасаясь от дождя. Нахмурилась. — Когда закончите фотографировать, отправьте тело в морг.

Фотограф приступил к работе, клацая вспышкой, и капли дождя засверкали, как звезды, попадая в ее свет на пути к земле. Исобел встала, взяла свою сумку и направилась к выходу, сопровождаемая громилой в тюремной униформе. Наверное, для того, чтобы не сбежала по дороге и не покалечила кого-нибудь из заключенных.

— Исобел? — сказал Логан, когда она попыталась пройти мимо него.

— Да? — отозвалась, даже не посмотрев на него. Она выглядела ужасно: опухшая, усталая, как будто действительно не спала целую неделю.

— Мне нужно знать, что произошло.

Она нахмурилась, посмотрела на часы, потом еще раз на труп Джейми Маккиннона:

— Он мертв. По всей видимости, принял слишком большую дозу, но я смогу подтвердить это только после того, как проведу вскрытие. Вы получите предварительный отчет, как только он будет готов. — Ее голос был еще более холодным и резким, чем обычно. — А теперь, с вашего позволения, я бы хотела заняться другими делами.

Она не стала ждать ответа и пошла дальше, и, пока не скрылась из виду, было слышно, как шуршит ее одноразовый хлопчатобумажный комбинезон.

— Ну-ну… — сказал Ренни, — какие мы сегодня сердитые.

Они взяли пару оставшихся комбинезонов, влезли в них, и тут команда из криминалистического бюро как раз закончила фотографировать и приготовилась упаковать тело в мешок.

— Хотите, чтобы мы немного подождали? — спросил старший, на его грязно-серых усах блестели капельки воды. — Много времени не дам, из-за этого дождя у нас настоящий хаос с трасологическими следами[23].

Он сунул похоронный мешок под мышку и присоединился к своим коллегам, которые столпились у тюремной стены, пытаясь спрятаться от проливного дождя.

Логан сел на корточки рядом с Джейми. Синяки с прошлого раза уже начали бледнеть, но на их месте появились новые. Что бы тут ни произошло, Джейми выглядел так, будто он оказался крайним и опять получил по полной. Его волосы и свитер были покрыты рвотой, резкий запах желчи смешивался с вонью свежей мочи.

— Ну, — сказал Ренни и присел, подражая Логану, рядом с трупом, — и почему же они пришли к выводу, что это была передозировка?

— Ты серьезно?

Ренни удивленно уставился на него:

— А что? Это из-за того, что в прошлом он привлекался за наркотики и… — Он замолчал, когда увидел, куда указывает Логан: из локтевого сгиба торчал маленький одноразовый шприц. — Господи, ну это уж слишком жестоко!

— Э-э… Сержант? — Это снова был Грязные Усы, прижимавший к животу пустой мешок для трупов, как будто это была бутылка с горячей водой. — Его на самом деле пора отправлять в морг.

Логан оставил их заниматься своими делами.

В тюрьме, в административном крыле, женщина — социальный работник, курировавшая дело Джейми Маккиннона и только бог знает сколько еще других, склонившись над рабочим столом, яростно покрывала страницу своего ежедневника каракулями. Она рисовала череп с костями. В кабинете она была одна. Логану тюрьма всегда казалась местом грязным и гнетущим, но и тюрьма не шла ни в какое сравнение с офисами штатных социальных работников. Это было что-то вроде барака, освещенного унылым светом флуоресцентных ламп: грязные желто-серые плиты навесного потолка, отслаивающаяся краска на стенах и вытертое до основы напольное покрытие. Ящики с делами и лотки с документами между высокими зарешеченными окнами и плакатом: «НУЖНО БЫТЬ НЕНОРМАЛЬНЫМ, ЧТОБЫ РАБОТАТЬ ЗДЕСЬ». Кто-то дописал синим маркером: «ЕСЛИ ТОЛЬКО ВЫ НЕ ПЛАНИРУЕТЕ ЗДЕСЬ ОСТАТЬСЯ». Единственной уступкой жизни была подставка с чахлыми растениями, листья которых медленно коричневели под воздействием витавшей в воздухе обреченности. Логан сел за другой конец стола и спросил о Джейми Маккинноне.

Женщина выглядела усталой, под глазами мешки, кончик длинного прямого носа цвета спелой клубники, как будто она сморкалась годами без перерыва.

— Просто чудесно, не правда ли? Как будто у меня своей работы нет! — Вздох. Она потерла лицо руками. — Простите. Просто сейчас у нас не хватает работников — как обычно, черт возьми! — одна в отпуске по беременности, двое на больничном из-за стресса, еще один ушел четыре месяца назад, и мы до сих пор никого не наняли, чтобы его заменить!

Логан посчитал рабочие столы: всего их было шесть.

— Значит, вы тут сами по себе.

— Я и еще Маргарет, от которой большую часть времени нет никакого проку. — Она громко шмыгнула носом, порылась в ящике стола и, вытащив оттуда громадный одноразовый платок, с чувством высморкалась. — Что вы хотите знать?

— Очень похоже, что Джейми слишком много себе вколол. Как вы думаете, он мог это сделать нарочно?

Ее лицо помрачнело.

— Он был под постоянным наблюдением! Понятно? У нас людей не хватает. Да еще столько…

— Я не собираюсь никого обвинять: мне просто нужно знать, чем, по вашему мнению, это могло быть: случайностью или самоубийством?

Она устало вздохнула:

— У него была непростая жизнь. Его очень часто били — не знаю почему, но очень многие. Потом его еще обвинили в том, что он убил свою любовницу, а ведь ему нужно было как-то пережить ее потерю. В последний раз, когда мы с ним говорили, он только что узнал, что она была беременна. От него. Он все время плакал… — Она пожала плечами. — В общем, да. Я думаю, что самоубийство вполне возможно. Что ему было терять? Его любимая женщина мертва, его нерожденный ребенок тоже, и всё, что его ожидало, — что в тюрьме его будут бить каждый день, все следующие тринадцать, а то и двадцать лет.