Чёрная зима - Ульяна Каршева

- Хочешь ещё чаю?

- Нет, спасибо. Я согрелась, - ответила Триста, но ещё крепче вцепилась в плед, а потом, просительно заглядывая в глаза Ирати, с мольбой сказала: - А ты не научишь меня ткать такие пледы?

- Научу, - пообещала девушка и велела её взять с собой побольше сладостей, завернув их в льняные салфетки. – Ну что? Посмотрим, какие вещи ты возьмёшь для себя и Эйнгил? Кажется, мы отобрали всё, что вам нужно на первое время.

Поскольку Триста не откликнулась, кажется, не желая возвращаться в гостевые апартаменты, а предпочитая снова налить чаю, то Ирати подошла к вороху одежды и вновь просмотрела вещи. Хмыкнула.

- Ну нет, эту рубаху никому не отдам.

Девочка немедленно оставила чашку на столике и помчалась к Ирати, на ходу запахивая раскрывающиеся края пледа. Кажется, эта вещь, несмотря на грубый ворс, ей очень нравилась.

- Какую? Почему не отдашь?

Ирати рассмеялась, вытаскивая и разворачивая неокрашенную рубаху с небольшой вышивкой по вороту и краям рукавов.

- Эту. Она мне очень дорога.

- Почему? – не понимала Триста.

На это детское любопытство Ирати её и поймала. Она с шутливой важностью объяснила, одним только насмешливым тоном объясняя, что относится к собственной находке довольно легкомысленно:

- Эта рубаха досталась мне сразу от двух братьев, - уже смеясь, сказала Ирати. – Сначала её носил Астигар, потом – Гароа, когда они были совсем мальчиками.

- Ты носила за братьями рубашки? – не поверила Триста. И растерянно призналась: - Я думала, ты носишь только новые вещи.

- Что ты… - снова хмыкнула Ирати. – Если бы я носила только новые, для меня не успевали бы их шить. Я в детстве любила лазить по деревьям и по всем кустарникам, а когда начала заниматься травничеством, залезала в такие дебри, что меня оттуда доставали не только исцарапанной, но и в одежде, истерзанной всеми колючками, которые я только находила там. Поэтому братья отдавали мне вещи, из которых вырастали. Они грубей, зато выдерживали мою бурную деятельность в лесах и возле реки.

А потом они шли по коридорам к гостевым апартаментам и негромко переговаривались, чувствуя, что сдружились. Несмотря на множество тёплых вещей, определённых для Тристы, девочка пока решила не надевать их, а продолжать бегать в том самом тёплом пледе, благо Ирати согласилась отдать его ей. И в первую очередь обе торкнулись в комнату Эйнгил, предварительно постучав, а Ирати – магически выяснив, что женщина ещё не спит.

Перед уставшей, казалось бы навечно, женщиной вывалили не только те одежды, которые ей подойдут временно, но и чистые полотна на всякий случай. Хотя Ирати и знала, что женщине могут помочь со всем, что нужно для родов, но хотелось подбодрить её немного таким образом.

Как ни странно, но, пока Эйнгил перебирала вещи, пока Триста угощала её сладостями из вазы Ирати, женщина и впрямь как-то слегка успокоилась. Пропал блестящий сумасшедший огонёк в её глазах. Эйнгил словно повернули в ту сторону, где она должна видеть жизнь иной – той, в которой готовятся к ожиданию будущей, новой жизни. А уж когда девочка и женщина принялись примерять данные им вещи, Ирати аж затаилась, чтобы не мешать той лёгкости, с которой начали болтать две беженки. Она терпеливо ждала, пока можно будет отправиться к Коранну, хотя так хотелось напомнить Тристе, что её старший брат тоже нуждается в их внимании.

Некоторое время она даже думала, что о ней совсем забыли. Но, как выяснилось, Эйнгил довольно часто посматривала в её сторону. Ирати ловила пару раз её изучающий взгляд на себе, но не могла понять, почему женщина так внимательно смотрит на неё, хоть и довольно кратко. Но обратилась Эйнгил к ней очень неожиданно:

- Ты сестра Гароа?

- Да.

- Он очень сильный, - задумчиво сказала Эйнгил.

Триста, сидевшая на её постели, вдруг отодвинулась от женщины подальше. Ирати тоже было неловко: говорить о её брате, в то время как Эйнгил только что потеряла своего мужчину? Или Эйнгил имеет в виду другое?

Эйнгил оказалась мастерицей говорить неожиданности.

- Я возьму эти три вещи, если вы не возражаете, - решила она, будто забыв о том, о чём только что спрашивала, и собирая стопкой два жилета и меховую куртку.

- Нет, не возражаю, - с облегчением пискнула Триста, одним махом сгребая оставшиеся вещи и чуть не выбегая из её комнаты.

Старик Мэйнчин всё ещё сидел в своём кресле, но на лице виднелась угрюмая усталость. Коротко глянул на девушек. Выражение лица не изменилось.

Ирати предупредила Тристу, что будет ждать её в гостиной, чтобы вместе войти в комнату Коранна. Триста обещала вернуться быстро. Так что Ирати спокойно подошла к магу-целителю Орису, который вышел из комнаты Коранна.

- Что с юношей? – стараясь быть деловитой в интонациях, спросила она.

- Быстро идёт к выздоровлению, - чуть склонился перед ней Орис.

Стараясь не улыбаться (хотя улыбка рвалась наружу изо всех сил – и широченная, счастливая), Ирати кивнула целителю и спросила:

- Мастер Орис, вы не знаете, что происходит в человеческом городе?

- Краем уха слышал, - вполголоса сказал тот, оглядываясь на хмурого старика Мэйнчина. – В городе эльфийские и человеческие маги готовят страшное заклинание, которое может лишить вампиров их крыльев.

- Это поможет войне с ними? – вцепилась Ирати в рукав его плаща – так потрясла её эта новость.

- Очень даже поможет, - энергично покивал целитель. – Только крылья им помогают быстро двигаться и в полёте, и на земле.

- А что будет потом? – уже с тревогой спросила Ирати. – Их всех перебьют? – и с трудом удержала на месте плечи, которыми хотела передёрнуть от жути: уничтожить целый народ – пусть даже такой страшный, как вампиры, – это… ужасно!

- Что будет потом… - покачал головой Орис. – Наверное, об этом пока никто не задумывался. Но долго без крыльев они не продержатся. И, боюсь, та ярость, которую они сами выпестовали в своих жертвах и которую на них обрушат… Впрочем, юной даме, каковой вы являетесь, Ирати, не стоит не только знать о таком, но и думать.

- Спасибо, мастер Орис, - присела перед ним девушка.

Целитель кивнул и ушёл в коридор.

Снова взглянув на старика, одиноко сидевшего в своём кресле (не считая оборотней, которые не отходили