ГРУ. Поединок с «черными полковниками» - Михаил Ефимович Болтунов

энергии имени И. В. Курчатова диссертация на соискание степени кандидата физико-математических наук была признана докторской. Так Устюменко стал доктором наук.

Александр Иванович ушел из жизни в 1992 году. На его надгробном памятнике на Троекуровском кладбище выбита короткая надпись: «Создатель службы СК».

Мы встретимся с тобой, Устаз[1]

Леонид Иванович Медведко, человек достаточно известный. Доктор наук, академик РАЕН, востоковед, историк, журналист, автор более ста научных работ.

Писать о нем трудно. Многое о своей поистине удивительной жизни рассказал он сам, поведали его друзья, товарищи, коллеги. Однако, как ни странно, еще немало интересного осталось за рамками этих повествований. Ведь полвека назад, окончив институт востоковедения, Леонид Иванович стал офицером советской военной разведки. Он редко носил военную форму, но от этого не менялась суть его работы.

…Старшего лейтенанта Медведко, его жену с маленьким трехмесячным сыном в поезд посадил болгарский консул. Попросил турецких проводников приглядеть за ними. Состав следовал из Эдирне в Стамбул. Леонид ехал в свою первую командировку за границу в Турцию. Да и куда ему еще было ехать, ведь он выпускник Московского института востоковедения, турецкого отделения. Можно считать, что ему повезло: очень не многим из выпуска удалось поехать на работу за рубеж. Возможно, и он бы сидел сейчас в Москве и ждал у моря погоды, но, на его счастье, в институт пришел офицер из отдела кадров Главного разведуправления Генштаба.

Леонида уже приглашали на Лубянку, в КГБ, но откровенно говоря, ему не очень хотелось связывать свою жизнь с этой организацией. Оказалось, что и Медведко не подошел комитетчикам: родственники у него во время войны были на оккупированной территории, да к тому же Леонид пожаловался, что он прибаливает, хромает самочувствие. Тут он немножко слукавил, здоровье было в порядке. Но «покупатель» из КГБ клюнул на его удочку и захлопнул папку: «Нам нужны здоровые люди. Свободен!»

А вскоре Медведко сидел перед кадровиком из ГРУ. Он даже запомнил его фамилию – полковник Левшня. Того не смутили родственники, бывшие в оккупации. Пришлось рассказать и о небольшом скандале, который разгорелся перед выпуском. Одна из девушек-выпускниц забеременела и в качестве отца ребенка неожиданно назвала Леонида. Действительно, он провожал ее несколько раз, но между ними не было близости. Медведко твердо знал и стоял на своем. Однако не все ему поверили. Секретарь партбюро так и сказал:

– В партию мы тебя принять пока не можем. За интим тоже надо платить.

Об этом и рассказал Медведко полковнику без утайки. Прямота и искренность понравились кадровику. Левшня только рассмеялся:

– Нам такие люди нужны! Теперь ты знаешь, какие бывают женщины.

Леонида направили в 4-е управление ГРУ, и он начал подготовку к командировке. Ехать ему предстояло в Турцию в качестве переводчика.

Накануне отъезда прошел беседы в Центральном комитете партии. Перед этим его и жену Елену одели на специальном складе – выдали каждому пальто, Леониду – шляпу, супруге – шляпку, чемодан на двоих. И в таком экипированном виде они предстали перед работниками ЦК. Сначала с ними беседовал инструктор, а потом попросили зайти к заведующему отделом. Им оказался Леонид Ильич Брежнев.

Кстати говоря, ту беседу Медведко запомнил на всю жизнь. Поговорив о делах, Брежнев сказал: «Будьте бдительны. А главное – берегите ребенка и жену».

С таким напутствием они и двинули в путь. Ехали через Болгарию. Пешком переходили турецко-болгарскую границу. Потом болгарский консул посадил их в поезд. И вот теперь они в купе. Жена с сыном уснули, а Леониду не спалось. Он вспоминал институт, месяцы, проведенные в ГРУ, и пытался представить свою будущую службу в резидентуре в Анкаре. Казалось, задремал, сморил-таки его сон, как вдруг в коридоре вагона услышал шаги, и кто-то резко и нетерпеливо постучал в дверь. Леонид включил свет, открыл замок. На пороге купе стояло несколько турецких жандармов. Они что-то быстро и громко говорили, указывая на вещи семьи Медведко. Признаться, из «горячей» речи жандармов Леонид практически ничего не понял, ну разве что слово «каза». В институте учили, что оно могло означать то ли аварию, то ли катастрофу.

«Провокация! – подумал он, вспоминая многочисленные инструктажи. – Явная провокация». Однако что-либо предпринять в данной ситуации он был бессилен. Пришлось собрать чемодан и следовать за жандармами. Выгрузив пожитки из вагона, они хотели принять и ребенка, но супруга, памятуя наставления Брежнева, только крепче прижала его к себе.

Оказалось, действительно «каза», то бишь авария на железной дороге. Пришлось около километра прошагать по шпалам, чтобы пересесть в другой состав. Утром они приехали в Стамбул.

На следующий день военный атташе, побеседовав с Медведко, представил его советскому послу в Турции А. Лаврищеву. Тот встречал переводчика не с пустыми руками. Протянул турецкую газету:

– Что ж вы, товарищ Медведко, еще не доехали до посольства, а уже занялись терроризмом и диверсиями. Читайте, что о вас пишут!

«Час от часу не легче», – подумал Леонид и взглянул на первую полосу газеты. Там крупным шрифтом, да еще красной краской, был набран заголовок: «Катастрофа на железной дороге». Дальше шел текст, описывающий произошедшее, и весьма неожиданный подзаголовок: «Русские шпионы».

– Вот это самое важное, – улыбнулся посол. – Отсюда и читайте.

«Обращает на себя внимание, – писал автор статьи, – что по маршруту Эдирне – Стамбул в последнее время зачастили ездить русские дипломаты. В ночь железнодорожной катастрофы по этой дороге проследовал помощник военного атташе Леонид Медведко со своей женой Еленой».

Так в первую же ночь пребывания на турецкой земле старший лейтенант Медведко был повышен в должности до помощника военного атташе и, по сути, получил прозрачный намек на возможную причастность к теракту.

Каждый разведчик, который пребывает в страну, начинает свою работу с оценки контрразведывательной обстановки. Леониду Ивановичу тут потеть особенно не пришлось: обстановка была на лицо.

Покинув кабинет посла, Медведко вспомнил слова известного турецкого поэта Назыма Хикмета. Они не раз встречались в Москве, Леонид переводил его стихи на русский язык. Провожая его в командировку, Хикмет сказал: «Запомни, во всем плохом, что происходит в Турции, будут винить Москву, коммунистов и курдов».

Что тут скажешь, верные слова.

«И швец и жнец…»

5 марта 1953 года утренние выпуски турецких газет вышли с сенсационными заголовками: «Русский диктатор загнулся!», «Сталин протянул