Сожженные мосты часть 2 - Александр Афанасьев

– На полосе чисто. Мы на исходной – доложил штурман потому что ему лучше было видно.

Придется взлетать с ускорителями, нормального разгона не получится Если хоть один не сработает – тяга будет неравномерной, самолет на полосе не удержать. И тогда…

Лучше не думать что будет тогда.

– Игла, я Звезда-один. Занял исходную, все системы стабильны. Прошу разрешения на взлет.

– Звезда-один я Игла. Сектор взлета свободен. Ветер десять-двенадцать метров в правый борт, порывистый, сильные осадки. Нижняя граница облачности пятьдесят, верхняя – две триста. Погода ниже метеоминимума****. Взлет на ваше усмотрение.

Диспетчер привычно подстраховался. Командир же страховаться не собирался – он всю жизнь жил как под куполом цирка, балансируя на тонкой проволоке – и не хотел жить по-другому.

– Игла, я Звезда-один. Принял решение на взлет.

Уверенной рукой, командир двинул секторы тяги двигателей – РУДы – вперед, ориентироваться приходилось больше по наитию – они словно плыли в воде.

– Сто!

Машину чуть водило по полосе, оставалось только парировать тягой двигателей и молиться. Управлять самолетов на земле очень непросто, его передняя стойка не поворачивается как у автомобилей, все маневры производятся либо с помощью аэродромного тягача, либо – двигателями. На скорость сто километров в част все это превращается в безумный аттракцион.

– Сто восемьдесят!

Ревущий ветер бьет в кабину огромного лайнера, струи дождя размазываются в сплошную пленку на стеклах.

– Двести двадцать! Точка принятия решения!

– Продолжаем!

Ускорители сработали так, что даже в двухсоттонном разгонщике это почувствовали

– Идем влево!

– Держи! Парируй рулями.

На такой скорости рули высоты уже помогают маневрировать машине. Самолет управляется с задержкой – парусит огромная конструкция второй ступени на спине машины.

– Закрылки пятнадцать!

– Есть закрылки пятнадцать! Механизация включена!

Темной полоской, в залитом дождем остеклении чернел горизонт. Вылететь с полосы проще, чем, кажется.

– Двести семьдесят!

– Мы сходим с полосы!

– Двести восемьдесят! Отрыв!

Матерясь (потом ему сказали, что матерился он не про себя, а во весь голос), командир экипажа принял штурвал на себя – и почувствовал, как самолет медленно задирает нос.

– Есть отрыв! Мы в полете.

Генерал, наблюдавший с вышки за кренделями разгонщика несмотря на дождь, снял с головы фуражку, перекрестился. Этот взлет отнял у него год жизни, не меньше. Полоса, с которой они взлетали была предназначена для посадки многоразовых космических кораблей, она была большой и широкой. Но все равно – у тех, кто наблюдал за взлетом, не раз замирало сердце.

– Пять метров. Десять метров. Скорость двести девяносто.

– Закрылки пять.

– Есть закрылки пять.

– Двадцать метров. Двадцать пять метров.

– Группа запуска, доложить по нагрузке.

– Господин полковник, нагрузка штатно, повреждений нет.

Группа запуска в летающем космодроме располагалась в обширном, полупустом десантном отсеке транспортника, там же находилась и аппаратура управления бомбардировщиком, хотя на нем была такая система управления, что он мог совершать полет и в полностью автономном режиме. На время запуска аппарата, командование переходило от командира корабля к командиру группы запуска. Но сейчас было не время – им просто надо было убедиться, что большой и тяжелый аппарат не поврежден при запуске.

– Доложить по самолету.

– Высота шестьдесят, скорость двести девяносто курс, сто семьдесят.

– Мы в секторе два, сектор свободен.

– Все системы стабильны.

– Новый курс двести десять, механизацию убрать, приступить к набору высоты до эшелона пять – два нуля.

– Есть!

Примерно через десять с небольшим минут залитый дождем, идущий вслепую самолет пробил верхнюю границу облачности и оказался в совсем другом, почти призрачном мире. С небо ослепительно, каким-то нереально-фиолетовым светом светило Солнце, белые груды облаков скрывали землю – и самолет парил над облаками один на всю вселенную.

– Борт, это группа запуска. Мы готовы.

– Приступайте. Передаю командование.

– Командир группы запуска командование принял. Курс, скорость без изменений.

– Принято.

Запуск тяжелого беспилотного бомбардировщика с борта летающего космодрома – задача не из простых. До этого они запускали многоразовые космические корабли – но у них был собственный разгонный блок, и вся их задача была – уйти в нужный момент ниже. Здесь же первым делом требовалось запустить двигатели беспилотного стратега, добиться нужной тяги – и только потом начать процедуру расстыковки. Причем резкий маневр самолета-носителя неминуемо приведет к катастрофе. Дело в том, что когда самолет-разгонщик резко уходит вниз – воздушный поток тоже срывает вниз, и стартовавшему аппарату "не хватает воздуха", он проваливается. Какое то время – недолгое, но это смертельно опасно – разгонщик и аппарат летят почти параллельно и только потом они начинают отходить друг от друга.

То, что находилось в обширном брюхе самолета – разгонщика больше всего напоминало центр управления полетами космических аппаратов, только в миниатюре. Четыре поста управления с большим экраном и собственным экраном у каждого поста. Четыре резервных поста. Станция разведки и наведения. Этот самолет виделся не только как разгонщик, но и как прообраз "дирижера" – так должен был называться самолет, управляющий (дирижирующий) самыми разными средствами защиты и нападения, как пилотируемыми, так и беспилотными, опознающий цели и выдающий решения для стрельбы, обменивающийся данными со спутниками и штабами – и все с расстояния от тысячи километров и больше.

Сейчас, группа запуска занималась самым сложным процессом – подготовкой к запуску беспилотного стратегического бомбардировщика, который самолет разгонщик поднял пока что на высоту пять тысяч метров.

– Прошу эшелон десять – два нуля, по готовности доложить.

– Есть.

Эшелон десять – два нуля, десять тысяч метров – стартовый эшелон для бомбардировщика и почти предельный – для разгонщика. Самолет все-таки тяжелый.

– Внимание, начинаем процедуру один! Объявляю контроль функционирования!

В бомбардировщике не было ни единой живой души, но контроль чем-то походил на контроль функционирования подводной лодки. Каждый оператор отвечал за свой участок.

На экране перед одним из операторов таблица пропала, вместо нее появилось изображение. Вся "спина" самолета-разгонщика была покрыта теплоизолирующей плиткой, для того чтобы работающие двигатели бомбардировщика не повредили самолет.

Изображение двинулось вправо. Потом влево. Стали видны плывущие в нескольких тысячах метров под самолетом облака. Потом на экране появилась сетка – сложная система прицеливания, способная увидеть и выделить одиночную цель с расстояния несколько десятков километров. Там жен, на экране, выделялись неприоритетные цели, краткое состояние систем самолета, положение самолета относительно земной поверхности. Оператор несколько раз сменил условия, чтобы проверить работоспособность системы.

– Наведение, ориентация – норма.

Стронулись с места, отклонились сначала вниз, потом вверх закрылки, что вызвало тряску самолета-разгонщика.

– Управление – норма.

В глубине самолета, в обширных бомбовых отсеках одна за другой загорелись четыре зеленые лампочки – система протестировала подвешенное вооружение.

– Вооружение – норма.

– Наведение, ориентация, вооружение – норма. Приступить к закупку двигателей. Борт, приступаем к запуску двигателей.

Беспилотный бомбардировщик летал на четырех больших турбореактивных двигателях, лицензия на которые была закуплена у фирмы "Гуго Юнгерс ГМБХ", одного из основных мировых авторитетов в области тяжелобомбардировочной авиации. Дело было в том, что двигателями Юнкерса из-за унификации воспользовались Хортены, на основе конструкции которых строился этот бомбардировщик. При его постройке и так решалось слишком много сложных конструкторско-технологических задач, чтобы добавлять к ним еще и постройку нового турбореактивного двигателя и вписывание его в планер самолета, спроектированный под другой двигатель. Разница была лишь в том, что на земле двигатель запускался с подачей сжатого воздуха, здесь же нужно было просто открыть заслонки – и набегающий поток воздуха сам раскрутит лопатки турбин. Нужно только уловить момент, когда частота вращения достигнет нужного значения.

Один за другим заработали оба двигателя, связку, еще жестко сцепленную между собой бросило вперед, но командир корабля-разгонщика уловил этот момент подал РУДы назад, выровнял скорость до нужной. Теперь часть тяги, необходимой для полета сцепки давали двигатели разгонщика, а часть – двигатели беспилотника.