Супермены в белых халатах, или Лучшие медицинские байки - Михаил Дайнека

– А как вы угадали, Оксана Владимировна?

– Ты не поверишь, Юра: по выражению глаз. Отсутствие ботинка, как ты сам понимаешь, уже косвенный признак. Где, кстати, потерял?

– Не потерял, доктор. Похоронил. На городском кладбище.

– Смысл ритуала от меня ускользает. От чего сейчас так лечат?

– Нет-нет, вы неправильно поняли! Это не с целью лечения, это для связи с загробным миром. Вроде как теперь я туда вхож. И выхож.

– Какая любопытная ассоциация! То есть, если похоронить презерватив…

– Не надо! Вот этого не надо! Мне хватило и ботинка! Такая связь поперла, такая информация! А главное – черная магия! В общем, я и раньше был знатный колдун, а теперь – целый боевой некромант!

– О как! А какого уровня? А что умеешь?

– О-о! Могу с мертвыми мысленно разговаривать, только они все больше посылают и издеваются. Могу сказать, нет ли поблизости чьей души, – вот прямо сейчас прислушаюсь… да… да… нет! Пошла вон! Это я не вам, Оксана Владимировна. Души здесь у вас какие-то бешеные обитают, просто дурдом какой-то.

– Ну хорошо, Юра, вот обрел ты свои способности, а зачем сдаваться-то пришел? Ведь уже второй час по психбольнице круги нарезаешь, всех на уши своим экстравагантным внешним видом поставил, мне на тебя уже больные начали жаловаться – а это ведь надо еще суметь так их перепугать! Чего тебе с твоими способностями дома не сидится? Живи и радуйся. Мог бы поди открыть спиритический салон, в газету объявления давать – мол, сеансы потусторонней связи, недорого, узнайте, где ваш дед прятал золотые червонцы!

– А что, могут не положить? Нет, мне так не надо. Вы меня обязательно положите, я все вам расскажу. Обещаете?

– Зуб даю.

– Заметано! Тут вот какое дело. Я когда ботиночек-то похоронил, мне сразу с того света информация-то и потекла. Да сразу много, я даже поначалу растерялся. А растерялся – так и забыл основное правило техники безопасности черного колдуна.

– Это какое, Юра?

– Закрываться! Экранироваться! Лучше всего, конечно, шаровая или яйцеобразная сплошная защита, но тогда сам себя заизолируешь и никакой информации извне не получишь. Так я и про обычные-то щиты забыл, не говоря о яйцах!

– Про яйца забывать никак нельзя, с этим не поспоришь, да. И что в итоге?

– В итоге, Оксана Владимировна, все некроманты в округе узнали, что появился конкурент. Причем очень высокого класса. – Юра подбоченился и выставил босую ступню вперед, потом пошевелил черными от грязи пальцами, подумал и убрал ногу под стул.

– Ну узнали и что с того? Вступил бы в региональную ассоциацию некромантов.

– Ха! Как вы это себе представляете? Вы думаете, я не пытался? Да вы хоть в курсе, какой у них вступительный взнос для получения лицензии?

– Нет, конечно, меня же никто не приглашал.

– Девять невинных душ! Во-первых, я им колдун, а не живодер, во-вторых, невинных в этом городе еще поискать, а в-третьих – число девять мне не нравится, это число зла и зависти.

– Словом, ты их знатно обломал. И что теперь?

– Что-что… Объявили на меня охоту. Открытый контракт. А ну, кыш отсюда! Это я не вам, Оксана Владимировна. Просто уже обнаглели – при живом-то докторе подслушивают.

– Да, это с их стороны наглость. А в больнице-то что – безопаснее?

– В точку! У вас меня еще ни разу никто не побеспокоил. Что бандиты, что ФСБ, что тогда – ну, помните, эти, с орбиты – ни разу! И еще это… кушать очень хочется.

– Убедил, Юра. Будет тебе магическое убежище и трехразовое питание.

В отделение Юра бодро шел в одном ботинке, не задействованном в обряде похорон, но на всякий случай держался между двумя санитарами: региональные некроманты – они такие, от них всего можно ожидать.

Школьный спектакль

Карателей белых позорный отрядРеально к деревне крадется.Но юный разведчик не знает преград,В нем что-то там с чем-то там бьется.На хитрую пулю патрон есть с винтом,Обломятся белые гады!Стал Киря заслоном, нехилым притом,Восьмой партизанской бригады!

На всякий случай оговорюсь: это реальная история. Когда в далеком детстве мне приходилось участвовать в школьных утренниках и смотрах художественной самодеятельности, посвященных чему бы то ни было и сделанных во что бы то ни стало, я перманентно терзался тремя вопросами. Первый: какой восторженный дебил это все писал? Второй: все эти приглашенные гости – они что, и вправду получают удовольствие от нашего коллективного безумия с подвыванием? Если да, то они извращенцы. И третий, главный: почему мне на этот раз не удалось отвертеться?

Поведал мне эту историю Денис Анатольевич. В тот день он пришел забирать сына из школы и застал класс за оживленным обсуждением сценария одной самопальной пьесы. Прения уже перешли в ожесточенные дебаты и грозили закончиться рукоприкладством, линейкочпоканьем и портфелеметанием. Пришлось вмешаться и строго вопросить – какого и доколе? Ничтоже сумняшеся, ученики сунули папаше под нос сценарий – а вы, мол, сами почитайте. Денис Анатольевич раскрыл папку, ожидая увидеть очередные патетические сопли с сахаром, да так и застыл. Предупреждать заранее было бесполезно, все равно бы случился культурный шок.

Как выяснилось в ходе последовавшего детального сбора анамнеза, сценарий был писан психологом школы. Дамой энергичной. Но с недостатком экзогенного тестостерона per se[81], а также его перманентного источника для удовлетворения нужд бытовой прикладной психологии с элементами развратных действий в отношении чужого мозга. Вся нерастраченная нежность пошла в творчество, вызвав к жизни тот самый опус, который держал Денис Анатольевич, тихо похрюкивая от восторга.

Пьеса была посвящена вреду алкоголя. Дама подошла к проблеме с эпическим размахом, одни действующие лица чего стоили. В списке отрицательных героев были: Стопка Водки, Литр Пива, Бокал Вина, Цирроз и Белая Горячка. Силы добра представляла художественная расчлененка: Мозг, Рот, Пищевод, Желудок, Печень – и далее по списку. В целом сюжет и его развитие, вплоть до самой развязки (да-да, Смерть с сельхозинвентарем тоже предполагалась), предугадать было несложно, но задумка в рамках отдельно взятой школы своей инновационностью могла повергнуть кого угодно в сопор[82] средней тяжести. И, поскольку отбояриться от этого дела было невозможно (сложно сказать, чем пытали директора школы, прежде чем он подписал сценарий к исполнению), класс приступил к кастингу, на коем намертво застрял.

Как и предполагалось, роли отрицательных героев быстренько расхватали шустрые троечники и отпетые хулиганы. Отвоевать у них репертуар алкогольного ассортимента и грозных болячек просто не было шансов, и под хихиканье счастливчиков остальные ученики приступили к дележу органов. На ура ушли Рот, Желудок, Сердце и Печень. Чуть позже был освоен Пищевод. Далее староста класса попыталась распределить оставшиеся роли в приказном порядке, но сразу же столкнулась с яростным сопротивлением.

– Я не буду Мочевым Пузырем! – вопил несчастный пацаненок.

– А я – Кишечником! – пытался перекричать его другой.

– А мы вообще, на фиг, не придем на этот спектакль! – пригрозили однояйцевые близнецы, опасаясь вполне закономерного назначения на роль.

– Да чем тебе кишечник не угодил? – недоумевала староста.

– Тем, что слово вообще позорное, и заканчивается он прямой кишкой.

– Ну хорошо, давайте тогда разделим его на троих ребят – чтобы был Тонкий, Толстый и Прямая Кишка, – отчаянно пыталась спасти ситуацию староста.

– Хорошо, тогда ты и будешь Прямой Кишкой, – резюмировали хором претенденты на кишечные роли.

– А почему я? Я могу быть Ухом и слышать галлюцинации, – пыталась извернуться староста.

– Не выйдет, – веско припечатал Денис Анатольевич. – Галлюцинации слышит мозг, а эта роль уже занята. Впрочем, не отчаивайтесь. Где у вас кабинет психолога? Думаю, мне удастся ее переубедить.

Провожать доктора вызвался весь класс. Сын Дениса Анатольевича с достоинством шагал впереди и всячески гордился. Встав в отдалении, класс с замиранием сердца следил, как закрылась за доктором дверь. Все ждали, что вот-вот донесутся звуки битвы, треск ломающейся мебели. Ну хотя бы предсмертный стон злодейки. Но тишина была почти мертвой. Почти – потому что ровный голос доктора все же из-за двери доносился, на самом пороге слышимости. Потом дверь открылась, и Денис Анатольевич (без единой царапины и даже без следов крови на руках) подошел к ребятам.

– Спектакля не будет, – только и сказал он.

– Йессссс! – выдохнул класс.

– Но как?! – допытывался сын по дороге домой.

– Понимаешь, сын, сложнее всего донести до человека с признаками конституциональной глупости то, чего он в принципе не хочет слышать. Но мне же не зря каждый день приходится уговаривать буйных пациентов на добровольную госпитализацию. Или на недобровольную – как повезет.