Путин - Крис Хатчинс

Речь Путина содержала язвительные замечания в адрес тех, кто на протяжении длительного времени способствовал разрушению армии и флота, а затем выдал миллион долларов семьям жертв катастрофы «Курска» – это была ссылка на фонд, основанный газетой Березовского «Коммерсант». «Им бы лучше продать свои виллы на Средиземноморском побережье Франции и Испании, – заметил Путин, взяв популистскую ноту. – Только тогда они смогут объяснить, почему собственность зарегистрирована под вымышленными именами и за подставными фирмами. А мы, пожалуй, смогли бы задать вопрос: откуда же они изначально взяли деньги?»

Березовский уловил намек; он был обладателем роскошной виллы на мысе Антиб, так же как и Владимир Гусинский, у которого была похожая хорошо оборудованная вилла на юге Испании, в Сотогранде.

Вызов был брошен. Подвергаясь резким нападкам со стороны СМИ в трудное для него время, президент дал понять, что объявляет тотальную войну олигархам, которым эти СМИ принадлежат. Несмотря на то, что Березовский был одним из тех, кто тайно «руководил победой» на выборах Путина, олигарха стали преследовать правительственные прокуроры и налоговая полиция. Возможно ли, что, по крайней мере, для них путинская Россия превращалась в гораздо более опасное место, чем Россия ельцинская? У Березовского и Гусинского не было желания задерживаться, чтобы проверить это на своей шкуре. К наступлению зимы оба навсегда бежали из страны, первый во Францию, а затем в Великобританию, последний – в Испанию, затем в Грецию, прежде чем, наконец, поселиться в Израиле.

Продав акции ОРТ Абрамовичу, Березовский сделал своего протеже инструментом в руках Путина. Ходорковский был богаче, но ему недоставало присущей Абрамовичу способности схватывать все на лету. Когда Березовский и Гусинский отправились в изгнание, Абрамович делал, что ему поручили, – баллотировался на должность губернатора Чукотки. Он уже отдалился от своего попавшего в неприятное положение партнера, заявляя: «Когда-то мы были близкими друзьями, но Березовский не помогал мне, он помогал лишь себе».

Тем временем, трагедия, случившаяся с подводной лодкой «Курск», дала Михаилу Горбачеву возможность рассчитаться с Путиным за его поддержку (или отсутствие критики) генерала Крючкова в предпринятом государственном перевороте 1991 года и обвинить в том, что он способствовал распаду когда-то могущественного СССР. «Мне кажется, что Путин не уточнил факты в начале кризиса, – заявил Горбачев в интервью „Би-Би-Си“. – Проблема в том, что он должен был вмешаться, и вместо того, чтобы сделать это, он тянул время. Ясно, что это было неверным решением. Последовала цепь событий. Путин допустил ошибку: зная, что произошло нечто серьезное, он бездействовал. С запозданием он отправился на место происшествия, встречался с родственниками моряков, пытался возместить причиненный ущерб. Но уже до этого он допустил грубый просчет. Это послужит ему уроком». И, ссылаясь на свидетельство более трудных времен, Горбачев подлил масло в огонь, сказав, что ложная и противоречивая информация, предоставленная служащими морского флота Путину, напомнила ему о «дымовой завесе» советской эпохи – вину за прекращение которой вменял ему Путин. «Я прошел через все это. Вы думаете, почему я проталкивал политику гласности и предоставил людям определенную свободу? Я всегда заявлял, что у нас не могло быть запретных зон для общественности. Это то, за счет чего процветает бюрократия – за счет недостатка информации».

Но это было в прошлом. Путин находился в должности президента всего лишь несколько месяцев и только начинал вычищать авгиевы конюшни, которые оставил за собой Ельцин. И в этом отношении, как он сам заявил, он не мог нести ответственность за то, что происходило за пятнадцать лет до его выборов.

В других вопросах Путин использовал навыки, приобретенные в опыте общения с Тони Блэром. Президент России очаровал немецкого канцлера Герхарда Шредера. Эти два лидера установили тесные связи – в значительной степени благодаря тому, что Путин хорошо знал культуру Германии и свободно изъяснялся на ее языке, что было неожиданным преимуществом, полученным в ходе учебы в университете и во время пребывания в Дрездене. И действительно, Шредер, казалось, игнорировал тот факт, что Путин работал там офицером русской разведки. Однако у Путина возникло больше трудностей, когда очередь дошла до французов. Президент Жак Ширак не стремился оказать Путину сердечный прием. Из всех европейских стран негодование по поводу ситуации в Чечне выражалось наиболее остро во Франции. Французская пресса освещала события ужасной войны в большем объеме и более детально, чем где бы то ни было, и французская интеллигенция постоянно напоминала министру иностранных дел, что ни он, ни Ширак не должны иметь каких-либо отношений с «разжигателем войны из Кремля». Когда они все же встретились в роскошном зале штаб-квартиры Ширака в Париже, изначально казалось, что их дружба скорее основывалась на взаимной любви к великолепным зеркальным танцевальным залам, нежели на взаимопонимании в вопросе демократических свобод. Однако тон французских газет изменился, когда стало очевидно, что Ширак все больше подпадает под обаяние молодого президента России, в немалой степени благодаря влиянию, которое Путин оказывал на русскоговорящую Элен Каррер д’Анкос, секретаря Французской Академии, пользовавшейся благосклонностью Ширака.

В первый год своего правления Путин совершал много поездок, улаживая отношения, которым уделялось недостаточно внимания в эпоху Ельцина. Повсеместно демонстрируя добрую волю, он посетил Индию, Китай и Вьетнам, но не придал особо большого значения своему краткому пребыванию в Америке, где намеренно вел себя сдержанно, дожидаясь возможности разговора с преемником покидающего свой пост президента. И все же он на протяжении часа беседовал с Ларри Кингом на программе «Си-Эн-Эн», и диалог был явно предназначен для ушей Белого дома. Наконец, в интервью прозвучала тема затонувшей подлодки «Курск», хотя Кинг не мог многого ожидать после того, как его первый вопрос: «Что произошло с субмариной?» – был встречен кратким ответом: «Она затонула». Это произвело на американских зрителей твердое впечатление, что они слышат слова самого циничного лидера в западном мире. Путин, несомненно, понимал, что в этот момент он, как ожидалось, по традиции должен вздохнуть и выразить соболезнование, чтобы завоевать любовь аудитории. Когда Кинг задал каверзный вопрос, почему он сразу же не обратился за помощью к другим странам, Путин уклонился от ответа, вдаваясь в технические подробности операции, которую организовал его собственный флот. Но американский телевизионный импресарио настаивал: пересматривая прошлое, не было ли чего-либо, что Путин мог сделать иначе?