Расплата. Цена дружбы - Ярослав Зуев

– На всякий случай, чувак. – Он потрогал замок. – Удачно.

– Что, удачно?

– Недавно тормозной жидкостью смазали. Чтобы не застыл.

– Кто, интересно? – удивился Андрей. – Если Бонасюка закрыли? Не Кристина же?

Пока Бандура ломал голову, Планшетов занимался замком. Вскоре Юрик протянул Андрею замок и дужку по отдельности.

– Говно вопрос, чувак. – Планшетов самодовольно осклабился.

– Повесь, как было, когда войдем.

Через секунду они были в гараже. Плотно притворив ворота, Андрей зажег свет. Наугад нашаривая выключатель, он держал руку ладонью к себе, тыльной стороной к проводам. Кристина как-то обронила, что электрику в гараже коммутировал Вась-Вась. «А он, Андрюшенька, такой умелец, что я каждый раз дрожу, как бы током не убило. Половина проводов без изоляции висят…» Эти ее слова Андрей почему-то запомнил. «Спасибо, Кристина».

– Ух, ты! – воскликнул Планшетов, пожирая «девяносто девятую» глазами флибустьера, захватившего в качестве трофея галеон. – К тачке ни одного вопроса, чувак. Ха! У матросов нет вопросов. Новье!

Гараж, не взирая на две стоваттные лампы, забранные полузакрытыми плафонами, был полон густыми тенями. Это вечная проблема гаражей – сколько ламп не вешай, света все равно не хватает, будто его поглощают стены, бетонный пол или потолок. Впрочем, тусклое гаражное освещение только придавало «девяносто девятой» шарма. В полутьме изумрудная с металликом краска отливала апседиантом, а черный цвет творит чудеса с чем угодно. Будь то машина или дамская фигура. Тени скрадывали грубоватые формы, набросанные некогда конструкторами из Тольятти.

– Шик, – добавил Планшетов, берясь за водительскую дверь.

– Дай, я, – одернул Андрей. Ностальгия по Кристине охватила его особенно остро. Машина-то была ее. А Планшетов полез в салон, как грабитель храма в церковную кассу.

– Да пожалуйста, чувак. – Юрик отступил к стене. Пока Андрей усаживался в кабину, доставал документы (они таки хранились под солнцезащитным щитком, и это было, как последнее «Прости»), а потом заворожено разглядывал техпаспорт, выданный на имя Кристины Всеволодовны Бонасюк, проживающей по такому-то адресу, Планшетов обследовал гараж.

– Ух, ты, прикольно! – донесся откуда-то сзади и снизу немного запыхавшийся голос Планшетова. – Чувак! Да тут конкретный подвал?! Ты знал? Да, чувак? Помоги тачку откатить.

О подвале Андрей услыхал впервые в жизни. Хотя следовало, вероятно, предположить, что если консервация хранится в гараже, то наверняка в укромном месте под полом. Там, куда не доберутся мороз и жара. На Бандуру навалилась тоска. И одиночество, Планшетов не в счет.

– Зря мы сюда приехали. – Пробормотали пересохшие губы.

– А? Чего? – из-под машины голос Планшетова доносился глухо, словно из-под земли. – Ныряй за мной. Видишь под бампером смотровую яму?

Стряхнув оцепенение, Андрей протиснулся в узкую щель, образованную кормой «девяносто девятой» и полом. Смотровую яму закрывали доски. Планшетов снял несколько штук.

– Осторожно, лестница, – предупредил Юрик.

– Вау, чувак?! – Планшетов простер ладони к полкам, забитым стеклянными банками со всевозможной снедью, какая только поддается описаниям в книгах типа «Энциклопедии домашней хозяйки» или «Консервируем вместе». – Маринованные помидорчики, чувак. Прикольно! Лечо, баклажаны, – Юрик двинулся вдоль стеллажей, очарованный стратегическими запасами Бонасюков. Ух, ты, тушенка…

– Крольчатина, – уточнил Андрей. – Меня Кристина угощала. Перед новым годом. – Он рассеянно обводил взглядом подвал, и ни на чем не мог сосредоточиться. Возникло ощущение нереальности, какое бывает в бреду или во сне.

– Да тут, чувак, и третью мировую пересидеть не вопрос. Вау, грибочки, нормальный ход. Что-то мне жрать захотелось, честное слово, аж живот подвело. А это что за бадья? – Планшетов наткнулся на высокую сулею, запечатанную крышкой с трубкой. Трубка была вставлена в литровую банку с водой. – Оцени, как булькает.

– Брага, – сказал Бандура, отвлекаясь от деревянной бочки с солеными огурцами. Он не знал почему, но ему было не по себе.

– Знал бы я, сколько жрачки у Толстого про запас, точно бы его грохнул. Ей Богу. И рука б не дрогнула. Мамой отвечаю. Ох, буржуй. Смотри, целая выварка капусты. Сюда бы еще водочки…

– Самогон где-то должен быть. Вась-Вась сам не пьют, самогон у него для расчетов. Чтобы белую не покупать.

– Слушай, чувак, – лицо Планшетова приняло плотоядное выражение. Очевидно, в соответствии с мыслями. – Давай пару бутылок с собой прихватим. И консервов немного. Будет, чем обмыть, и закусить. Не обеднеет Васек. Ленин завещал делиться, или нет?

Если в гараже господствовали сумерки, то в подвале со светом вообще обстояло скверно. Маломощная лампа в патроне под потолком более или менее сносно освещала полки, но почти не дотягивалась до углов. Планшетов, переступая с ноги на ногу, неожиданно споткнулся, и упал на одно колено.

– Дерьмо! Какой пингвин тут лопату бросил?!

– Какую лопату? – насторожился Андрей. Планшетов поднялся, опираясь на штыковую лопату. Вытрусил землю с колен.

– Какому пеньку тут приспичило копать?

– Бетон? – Бандура, для верности, топнул.

– У тебя может и бетон, а подо мной, я тебе отвечаю, песок. – Наклонившись, Юрик потрогал землю. – Причем рыхлый. Точно, недавно копали.

– Это, наверное, чтобы картошка не померзла, – неуверенно предположил Андрей.

– Рассказывай! – Планшетова охватил азарт кладоискателя. – Видать, Васек сундук зарыл. Чтобы ты не докопался. С царскими червонцами. Или с баксами. Что скажешь?

– Чушь, – фыркнул Бандура, и тут сверху до них долетел характерный хруст, с каким шины автомобиля плющат снег об асфальт. Приятели замерли, обратившись в слух. «Легковая», – одними губами сказал Планшетов. Гудение двигателя оборвалось. Машина остановилась у гаража, весьма вероятно, почти впритык. Повисла тревожная тишина. Потом хлопнули дверцы. Новоприбывшие заговорили между собой глухими мужскими голосами. Слов из-под земли было не разобрать, но Андрей почему-то сразу подумал о ментах. «Какие-то ментовские, понимаете, голоса».

– А ну, глянь, кто это? – он перешел на шепот. Планшетов с проворством змеи выполз из подвала.

– Ну? – не выдержал Бандура.

– Т-с! – зашипел сверху Юрик. Щелкнул выключатель. Гараж и подвал погрузились в непроглядную темень. Планшетов, так же бесшумно соскользнул обратно.

– Какого хрена?! – накинулся на него Андрей, чувствуя себя в западне.

– Тихо, чувак. Приехали трое. В «семерке». Номера государственные. Двое идут сюда. Крепкие, пингвины. По виду легавые, чувак.

– Ну, началось, – застонал Андрей. Он видел разве что белки Планшетова. – Проклятие! Я так и знал!

– Т-с! – умолял Планшетов, – они под самыми воротами.

– И что теперь?! Будем сидеть, как две крысы в крысоловке?!

– А что ты предлагаешь, чувак?! Авось пронесет…

– Как же, пронесет. Держи карман шире.

Теперь в подвал доносился звук тяжелых шагов. Пришельцы, кем бы они ни были, топтались у входа.

– Давай, открывай, Димка, – сказал слегка взвинченный, нагловатый голос. – Какого фига ты тянешь?! Хочешь яйца тут отморозить? Шевели копытами. – Бандура и Планшетов расслышали слабый перезвон ключей, показавшийся обоим похоронным.

– А какой тут от гаража, Стасик?

– Иди, спроси у подследственного. – Шаги наверху прохрустели до угла. – Давай, ищи. Я пока посцу. – Железо звякнуло о железо. Стальная дверь откликнулась эхом.

– Потише, бля! – прикрикнул голос Стасика под бодрое журчание, ассоциирующееся с ранней весной и трелями птиц. Стасик удовлетворенно закряхтел и выпустил газы. – Ох, бля, хорошо.

– Простатит заработать хорошо, – предупредил тот, которого звали Димкой.

– Бля! – возмутился Стас. – Ну, какого болта, когда последние капли струшиваешь, они вечно летят на штаны?

– Потому что у тебя, видать, рука подрочить тянется. Про карманный бильярд слыхал?

– Я на гаражи не дрочу. Я больше под школами, десятиклассниц пугаю, – откликнулся Стас, и оба заржали.

– Сейчас такие шлендры, их членом не проймешь.

– Только не моим, – заверил Стас. – Я себе от жеребца имплантировал.

– Хорошо, что я не баба.

– Ты баба. Только с яйцами. Ну, ты открыл, или нет?

– А что открывать, если тут замка нет?

Стас сплюнул:

– Кто из нас после этого онанюга?

– Может, тут замок врезанный?

– Ага. Врезанный, недорезанный…

– Навесной вот, бестолку висит.

– Б-дь! – выругался Стасик. – О чем треп, если ворота открыты?!

– Да?

– Два! Ты что, слепой, Димка? Вернемся, накапаешь альбуцида в иллюминаторы.

Ворота подались без шума. Видимо, тот, кто смазал тормозной жидкостью замок, не забыл и о массивных петлях. Стасик перешагнул порог. Его встретила непроглядная темнота. Он попридержал ногу.