Эверест. Смертельное восхождение - Анатолий Букреев

Лин Гаммельгард увидела Букреева после того, как он привел в лагерь Мадсена (который мог идти сам) и дотащил Питтман. Она была потрясена тем, как он выглядел. «Я проснулась примерно в пять часов утра и увидела Анатолия. Он вернулся. Было уже светло. Толя сидел, не говоря не слова. Он был совершенно опустошен. В нем ничего не осталось. И тут без всяких слов я вдруг поняла, что он привел-таки в лагерь Тима, Шарлотту и Сэнди, но ничего не смог сделать для Ясуко Намбы и другого альпиниста[72], который остался с ней на седловине. Как я тогда это поняла, до сих пор не знаю».

Глава 20

Последняя попытка

К утру 11-го мая у «Горного безумия» иссякли последние запасы кислорода. Нил Бейдлман вместе с клиентами принял решение идти вниз. Некоторые участники не могли спускаться без кислорода, и тогда им на помощь пришла ИМАКС-экспедиция, предоставившая кислород из своих запасов.

Пока Бейдлман и клиенты готовились к спуску, двое шерпов «Горного безумия» и один шерпа из тайваньской экспедиции отправились наверх. Они несли кислород и горячий чай для Фишера и Макалу Го, которые всю ночь провели на горе, где-то чуть ниже Балкона. Букреев не хотел спускаться с остальными участниками, пока не станет ясно, что случилось с Фишером. Он сказал об этом Бейдлману.

Команда Роба Холла тем временем пребывала в полном хаосе. Всю ночь в лагерь поступали тревожные радиограммы от Холла. Не в силах двигаться, он находился на Южной вершине, замерзая все больше и больше. Дуг Хансен, которого вечером 10-го мая видели рядом с Холлом, пропал без вести; его сочли погибшим. Что случилось с Энди Харрисом, тоже так никто и не узнал. Бек Уитерз и Ясуко Намба были найдены четырьмя альпинистами из экспедиции Холла, – они лежали все там же, рядом со стеной Кангшунг, откуда в предрассветные часы Букреев вывел Питтман, Фокс и Мадсена. Невероятно, но и Бек, и Ясуко еще подавали признаки жизни. Посовещавшись, Джон Таск, Джон Кракауэр, Стюарт Хатчисон и Майк Грум не придумали ничего лучше, чем оставить несчастных, «где лежали», полагая, как написал потом Кракауэр, «что им уже не помочь».

Непосредственно перед тем, как шерпы из «Горного безумия» и тайваньской экспедиции вышли к Фишеру и Го, двое шерпов из команды Холла отправились на помощь к своим участникам. Они надеялись спасти самого Роба, а с ним и всех, кого еще удастся застать в живых. Но, напуганные ухудшением погоды, они повернули обратно, так никого и не найдя. В шесть двадцать вечера Роб, связавшись с лагерем по рации, смог поговорить со своей женой в Новой Зеландии[73]. «Не волнуйся за меня», – сказал он ей на прощанье. Это были его последние слова.

Когда Холл разговаривал с женой, Букреев снова был на горе. Он поднимался к Скотту. Шерпы, вышедшие туда раньше, возвратились в четвертый лагерь, приведя одного лишь Макалу Го. Горячий чай и кислород помогли вернуть его к жизни. Фишер, по их словам, еще дышал, но был без сознания. В час дня шерпы надели на него кислородную маску, открыли вентиль и ушли вниз, оставив ему полный баллон.

Я проспал примерно часа два. В половине восьмого Пемба принес мне горячий чай. Услышав, как кто-то из шерпов прошел мимо нашей палатки, я спросил: «Что сейчас происходит? Кто-нибудь пошел к Скотту?» Пемба подал мне чашку и ничего не ответил. Ничего. «Пемба, – обратился я к нему, – Скотту плохо, ему нужна помощь. Отправь к нему кого-нибудь из шерпов». Тогда Пемба пошел к палатке шерпов и начал что-то с ними обсуждать. У меня же совсем не было сил. Идти наверх сейчас не имело никакого смысла – сначала надо было хоть немного восстановиться.

В половине девятого я выглянул из палатки и заметил, что ветер стих. Еще я увидел, как двое шерпов вышли из лагеря и отправились наверх. «Это отец Лопсанга и Таши Шерпа, – объяснил мне Пемба. – Они идут к Скотту». «А кислород они взяли?» – спросил я. «Да», – ответил Пемба.

Потом я переговорил с Нилом. «Я думаю, что мне стоит остаться здесь, пока все не прояснится окончательно», – сказал я ему. Он не стал возражать и взял спуск клиентов на себя.

Опять поднялся сильный ветер, и мне пришлось укрыться в палатке. Около часа или двух дня я выбрался наружу и побеседовал с гидами «Альпийских восхождений» Тоддом Бурлесоном и Питом Этансом. Они поднялись в четвертый лагерь специально для того, чтобы оказать помощь попавшим в беду. «Есть какие-нибудь новости?» – спросил я у них. Они сказали, что шерпы вернулись в лагерь и привели с собой Макалу Го. Тогда я отправился к тайваньцам.

Зайдя в палатку, я увидел Макалу Го. Лицо и руки у него были сильно обморожены, но говорить он все же мог. Я спросил у него, не видал ли он Скотта. «Да, – ответил Макалу, – он был рядом со мной всю ночь». После этих слов во мне словно что-то оборвалось. Вплоть до того момента я продолжал верить, что Скотта еще можно спасти, а теперь стало ясно – надеяться не на что. Тем не менее, я решил поговорить с шерпами, ведь они тоже поднимались на гору.

В палатке шерпов рыдал отец Лопсанга. «Мы ничего не могли сделать, ничего», – повторял он. Он очень плохо говорил по-английски, и мне сложно было его понимать. «Что происходит?» – спросил я. «Скотт мертв», – ответили они.

– Он дышал?

– Да, дышал, но никаких других признаков жизни не было.

– Вы дали ему кислород?

– Дали.

– Лекарства?

– Нет.

Теперь ситуация прояснилась. Расспросив шерпов, я вышел из палатки и снова обратился к Тодду Бурлесону и Питу Этансу: «Можете пойти со мной к Скотту? Он сейчас где-то на высоте 8 350 метров. Шерпы говорят, что он все еще жив».

Пит, который понимал по непальски, был в курсе происходящего. «Я разговаривал с шерпами, – ответил он мне, – они утверждают, что Скотту уже нельзя помочь». «Почему? – возмутился я. – Нужно попытаться, может, у нас получится его спасти». «Погода вскоре опять испортится, – сказал Пит. – Ветер стих лишь на время, он снова усилится. А Скотт… Ведь ему не помог даже кислород». Тодд Бурлесон все время молчал, говорил один Пит Этанс. «Да, он дышал, – продолжил Пит, – но пить он уже не мог. Они пытались влить ему в рот горячий чай, но он был не в состоянии проглотить его. Это конец. Скотту уже не помочь». «Но он дышал, – ответил я. – Кислород мог за это время вернуть его к жизни. Я иду наверх».