Охотник - Джон Хантер

Помимо ружей-ловушек, самый лучший способ для уничтожения львов-людоедов, по-моему, применение яда. Львы чрезвычайно восприимчивы к стрихнину и гибнут от этого яда в течение нескольких секунд. Для охотника старого закала, каким являюсь я, применение яда никогда не доставляло удовольствия — здесь нет места для спорта и для искусства. Но способ этот очень действен, и в некоторых случаях его следует применять.

Если лев-людоед убивает местного жителя и оставляет часть тела жертвы несъеденной, он почти наверняка вернется к трупу. Если охотник отравит тело, лев гибнет почти наверняка. Местные жители очень трезво подходят к этому вопросу, что доказывает следующая история.

Мой друг капитан Том Салмон, инспектор района вблизи Макинду, получил сообщение о том, что лев убил мать местного вождя. Капитан Салмон немедленно отправился в деревню, и вождь повел его по следу людоеда. По пути они обнаружили руку женщины, а позже — ее наполовину съеденное тело. Вблизи не было ни одного дерева, на котором можно было бы устроить махан, ни кустарников, где можно было бы устроить бому. Под лучами палящего солнца земля стала слишком твердой, чтобы можно было поставить пружинные капканы. После долгих колебаний Салмон спросил у вождя — нельзя ли отравить тело. Он объяснил при этом, что если не убить льва, зверь нападет на других людей.

Вождь согласился, и Том сделал несколько надрезов на теле, заложив в каждый по небольшой ампуле стрихнина.

Придя сюда на другое утро, они обнаружили мертвого льва, лежавшего поперек тела женщины. Зверь проглотил всего лишь одну ампулу, заложенную в левое бедро. Он погиб почти мгновенно. Том обратился к вождю и принес ему свою глубокую благодарность за то, что он отнесся с таким пониманием к этому вопросу.

— Власти, — заверил Том вождя, — устроят соответствующие похороны вашей матери. Никаких расходов не пожалеют, ставьте ваши условия, и все они будут выполнены.

Хотя исполнение обязанностей инспектора занимало все мое время, Департамент по охране дичи нередко давал мне задания уничтожать животных, совершающих набеги на шамбы местных жителей. Это, как правило, были слоны. Иногда сигнал «СОС» подавался и местными жителями в следующем виде:

«Инспектору по охране дичи. Сэр!

Обстоятельства вынудили меня обратиться к Вашему превосходительству ввиду критического положения, в котором оказались жители нашей деревни в Туссо. Они неоднократно просили меня написать Вашему превосходительству письмо, чтобы Вы оказали им помощь в спасении пастбищ от окончательного уничтожения. Я не решался беспокоить Вас, думая, что эта беда пройдет, однако случилось обратное. Вторжение слонов приняло угрожающие размеры, поэтому жители деревни находятся в опасности так же, как и их жилища; по ночам в деревню приходят слоны. Все люди с грустью спрашивают: «Что мы будем есть в этом году?». Нам всем придется переселяться из этого района. Лично я слонов не боюсь, но я опасаюсь, что жители нашей деревни вынуждены будут пойти по миру и голодать. Я надеюсь, что Ваше превосходительство найдет способ избавить их от этой беды.

С благодарностью и почтительными приветами искренне Ваш ученик Миссии».

Приходится удивляться, насколько умны слоны. Они совершенно точно знают, когда нет никакой угрозы со стороны охотника. Однажды Департамент по охране дичи дал мне задание уничтожить стадо слонов, которое наносило ущерб кокосовым плантациям в деревне Лунга-Лунга, расположенной на границе Кении и Танганьики. Слоны проводили день в Танганьике, а ночью пересекали границу и опустошали плантации на территории Кении. В обычных условиях задача уничтожения этих разбойников не представляла особой трудности. Однако в данном случае был затронут сложный юридический вопрос. Департамент по охране дичи Кении не мог уполномочить охотника действовать на территории Танганьики. Если бы Департамент стал вести дело с соблюдением мелочей юридической процедуры, к концу волокиты все плантации были бы уничтожены. Поэтому передо мной была поставлена задача — уничтожить слонов на территории Кении. Это можно было сделать только ночью, поскольку слоны, казалось, понимали, что в Танганьике они находятся в безопасности, и к рассвету переходили границу.

Вместе с Мулумбе я отправился в деревню Лунга-Лунга, расположенную вблизи побережья Индийского океана на расстоянии около пятидесяти миль к югу от Момбасы. Около деревни протекает небольшая речка Умба. Кокосовые плантации простирались до самой речки, и пальмы нависали над самой водой. Сейчас плантация находилась в плачевном состоянии. Деревья, которые выращивались в течение многих лет, были изломаны слонами, земля усеяна скорлупой кокосовых орехов и пальмовыми листьями.

Вместе с Мулумбе я некоторое время изучал следы слонов. Это были молодые самцы-холостяки, достигшие половой зрелости и изгнанные из стада старыми, более крупными самцами. Эти молодые самцы образовали своего рода клуб и бродили по джунглям, ожидая того времени, когда они наберутся сил, чтобы бросить вызов и отбить у старых слонов самок.

Я знал, что охотиться на слонов ночью бесполезно. Их надо удержать на плантации до рассвета. Это трудная задача, поскольку при первой же тревоге все стадо бросалось на территорию Танганьики. После долгих размышлений я придумал, что нужно сделать.

Плантация, которую опустошали молодые слоны, была не более 500 ярдов длиной и 200 ярдов шириной. Я сказал, чтобы местные жители обложили край плантации, обращенный к границе Танганьики, валом из хвороста; пробираясь к кокосовым пальмам, слоны смогут пройти через него. Но, когда они попытаются вернуться, жители запалят хворост. Я полагаю, что стадо не осмелится прорываться через пламя, чтобы скрыться на территории Танганьики, а если нам удастся задержать слонов до наступления рассвета, я смогу начать отстрел.

В этот вечер я сидел у хижины с тростниковой крышей, наблюдая, как ветерок раскачивал пальмы, и вспоминал молодость, проведенную в Шотландии. Немало ночных экспедиций задумывал я в то время, ставил силки на зайцев или сети на куропаток. Сейчас, собственно, я занимался тем же, только дичь была несколько крупнее.

В конце концов писк москитов загнал меня внутрь хижины на койку.

Часа в три утра я услышал тревожный крик местного жителя, который вызывал моего заряжающего. Я вскочил с койки. Слоны уже пришли на плантацию. Вместе с Мулумбе мы собрались в несколько секунд. Ночь была темная, как внутренность пузырька с чернилами. Однако наш проводник бежал в темноте, как среди бела дня. Мулумбе легко следовал за ним. Я же попадал в каждую ямку, встречавшуюся на моем пути, мысленно моля бога, чтобы он не дал мне вывихнуть ногу.