История Российская. Часть 2 - Василий Татищев

Святополка робость. Мир Святополка с князями. Союз против Давида. Княгиня и митрополит, получив сию отповедь от князей, возвратились в Киев и объявили все Святополку и знатнейшим вельможам. Святополк же был в великом страхе, опасаясь более всех Владимира, как ему Давид вкоренил, и хотя княгиня, митрополит и бывшие с ним вельможи уверяли, что Владимир более прочих о нем сожалеет и о мире старается, но он не мог им от страха великого верить. Однако ж все вельможи согласились мир учинить и с тем ко Владимиру послали, чтоб прислали послов для учинения договора. Потому князи послали послов своих в Киев, и оные после многих прений учинили договор на том, что Святополку идти самому на Давида, как смутителя, и его, поймав, отдать князям под суд или, изгнав из Владимира, Василька освободить и область его со всеми убытки возвратить. И, оное утвердив с обоих сторон клятвою, разошлись.

Надзирание училищ. Давида коварство. Сильвестр в пересылке к Васильку. Всеволодский гр. Шепол. Васильковы замыслы. Давида непостоянство. Венгры в помощь. Бужеск. Давида робость. Володаря храбрость. Василько освобожден. Василько содержан был во Владимире в том же доме, как я прежде сказал, и крепко его стерегли, не допуская к нему никого, чтоб не мог он ни о чем уведать или с князями сношение иметь. И когда приблизился пост великий, случилось мне быть тогда во Владимире смотрения ради училищ и наставления учителей. Князь Давид Игоревич, уведав, что князи, совокупясь, Святополка к миру принудили и все на него согласились, пришел в великий страх и стал думать, как бы с Васильком помириться и Владимира не лишиться. В одну ночь прислал за мной князь Давид, и когда я к нему пришел, сидел он в совете с боярами своими и объявил мне: «Сей ночью приказывал ко мне Василько чрез Улана и Колчу так: ныне слышу, что Владимир и Святополк идут на Давида, ежели бы Давид послушал меня и позволил мне послать ко Владимиру моего человека, то ведаю и надеюсь твердо, что Владимир просьбу мою не презрит и не пойдет на пролитие крови, но, умирясь по правости, возвратится. И хотя я прихода их не страшусь, но для целости и покоя Русской земле не отказываюсь мир учинить. Того ради пойди ты к Васильку с сими моими людьми и скажи ему, если он хочет людей своих послать ко Владимиру и его, смирив, возвратит, то я обещаю дать Васильку город, который ему люб, Всеволодск, Шепол или Перемышль». С сим приказом пришел я к Васильку и объявил ему весь приказ Давидов. Василько, выслушав, отвечал мне: «Дивлюсь, что Давид мне так странное приказывает, ибо я к нему с такими речами не посылал и оным его людям не говаривал, да и говорить мне невозможно, поскольку я о том, где Святополк и Владимир и что делают или делать хотят, ничего не ведаю и ведать не могу. И однако ж, слыша ныне, если то так есть, то надеюсь, если пошлю ко Владимиру просить, чтобы ради меня крови христианской не проливали, может, меня послушает и мир справедливый учинит. Но более дивлюсь, что Давид дает мне из моих городов любой выбирать, а прочими моими, Теребовлем с другими, хочет сам неправо владеть, которые нам с братом Володарем издавна даны и на съезде в Любиче всеми князями оставлено и клятвою утверждено». После сего, помолчав немного, сказал мне: «Пойди и скажи Давиду, чтоб прислал ко мне Кулмея, оного я хочу послать ко Владимиру». И я, придя, сказал, но Давид не послушал его и послал меня снова к Васильку сказать, якобы Кулмея во Владимире нет. Как я сие, придя, Васильку объявил, то он, не отвечав мне на то, молвил: «Посиди со мною немного». И велел служителю, бывшему при нем, выйти вон. Когда мы были с ним наедине, начал он говорить: «Я слышал от служителей Давидовых, что он хочет меня отдать полякам. Явно он мало кровию моею насытился и сим более хочет мне зло учинить, ибо ежели полякам отдаст, которым за их неправды и обиды много я зла учинил и еще хотел, за их обиды к Русской земле мстя, более учинить, о чем они довольно ведают, за что они, конечно, мстить мне не оставят. Я не боюсь смерти, поскольку всякому за отечество умереть мне честно и нестрашно, но скорее вечной похвалы достойно. Противно же тому братоубийство есть мерзость пред Богом и людьми, и мстится на самих и чадах их. Но сие оставив, скажу тебе истину о себе, что сие зло навел на меня Господь за мое высокоумие и высокомерие, ибо когда я уведал, что берендичи, торки и печенеги идут ко мне добровольно служить, помыслил в себе просить братию моих, Святополка, Владимира и Давида, чтобы дали мне войска их. С оными, выбрав молодых и крепких людей, намерен был, во-первых, идти на Польшу для отмщения учиненных ими обид Русской земле и убавить силы их, чтоб впредь не могли вредить. Если бы Бог мне помог их к тому привести, тогда хотел воевать на болгар дунайских и, побрав от них людей, земли мои населить. И если бы Бог то допустил, то оставалось усмирить и обессилить половцев, и тем отовсюду покой Русской земле приобрести или голову свою за отечество положить. А иного на братию мою никакого помысла в сердце моем никогда не имел. И за такое мое высокомерие всевышний Бог меня смирил и дал образ будущим векам, о чем прежде сказал: „Всякий вознесшийся смирится“». После сего Василько, выпросив у Давида, служителя своего послал к Святополку и Владимиру с просьбою, чтобы за него крови христианской не проливали, объявив им, что он с Давидом договор и мир учинить намерен. Святополк и Владимир, услышав, что Василько с Давидом мирится, и видя, что путь был весьма труден, не ожидая мира, возвратились. Давид же, видя что оные возвратились, забыл данное с тяжкою клятвою Васильку обещание, вместо свободы его и возвращения городов весною пред праздником Пасхи вознамерился остальные грады Васильковы и брата его Володаря отнять, пошел с войском. Володарь Ростиславич, уведав о том, немедленно собрал войска сколько мог, к тому призвал венгров и вышел против Давида, которого встретил у Бужеска. Давид же, насколько был злостию и коварством преисполнен, настолько в смелостью и храбростью в войне скуден был, убоявшись Володаря, заперся в Бужске и вместо того, чтоб войско в поле ободрять, запертием оного привел в страх и трепет, а Володаря, имеющего гораздо меньшее войско, тем еще более ободрил, ибо он, уведав о том, немедленно придя, Бужеск обступил так, что не пускал никого ни в град, ни из града. И послал к Давиду говорить так: «Ты прежде учинил великое зло; и, не имея в сердце страха Божия, ни стыда пред людьми, не только о том безумстве твоем не сожалеешь и не каешься, но еще намеривался большее зло учинить. Но Бог тебя наказывает, и ты ныне от рук моих не избежишь. И если не покаешься и не будешь просить прощения, то ведай, что учиню с тобою не как с князем и братом, но как с сущим злодеем и клятвопреступником». Давид, будучи в страхе великом и не зная что отвечать, стал вину класть на Святополка, говоря: «Брата твоего поймал не я, но Святополк в Киеве и ослепил в Белеграде, не в моих, но в его городах, и его люди то учинили. А я, как сам был в его руках, не смел его не слушать, боясь, чтобы и мне того же не учинил. Того ради принужден я был совету его пристать». Володарь ответствовал присланным Давидовым: «Бог тому есть свидетель, кто из вас винен, и не оставит злодейства сего, по правости судеб его, без отмщения. А ныне я ничего более не требую, только ты отпусти брата моего, возврати города взятые. И так учиню с тобою мир». Давид, слыша такую неожиданную Володареву отповедь, весьма обрадовался и немедленно послал за Васильком, которого вскоре, приведши, освободил, обещав при том все города их немедленно возвратить. И, так учинив мир, разошлись, Василько остался в Теребовле, а Володарь возвратился в Перемышль.

Давид, придя во Владимир, снова забыл недавно учиненную клятву свою. Не желая городов остальных возвратить, говорил, якобы ему Василько, будучи во Владимире, оные уступил. И так продолжилось.

Война червенских с Давидом. Давида робость. Всеволодск разорен. Объявление владимирцам. Владимирцев смятение. Злодеям воздаяние. Как настала весна, Володарь и Василько, видя Давидово такое непостоянство, собрав войска, пошли на Давида и послали просить Владимира о помощи, объявив ему все Давидовы коварства. Давид не умедлил войско собрать и с великим великолепием пошел против Володаря и Василька ко Всеволодску. Но когда Ростиславичи приблизились, Давид, не смея с ними в поле биться, возвратился во Владимир и заперся с войском, надеясь на крепость стен. А Ростиславичи, придя ко Всеволодску, оный немедленно приступом взяли и зажгли град, а людей, за их измену, Василько велел всех посечь. И учинил мщение на людях неповинных. Потом немедля пришли ко Владимиру и, обступив град кругом, послали гражданам объявить, что они не пришли на град, ни на жителей, но на врага своего Давида и его злых советников Тюрюка, Лазаря и Василя, которые подстрекали Давида и привели на зло, которых слушая, он Василька ослепил и города их отобрал, а потом, примирясь и клятвою утвердив, оные по их же злому совету отдать не восхотел. Ежели владимирцы за них хотят биться, то пусть ведают, что до тех пор стараться будут, пока совершенно свою обиду не отмстят. «Если же не хотите с нечестивыми вместе терпеть и погибнуть, то выдайте тех злодеев Тюрюка с товарищами, после чего дадим граду сему мир». Граждане, слышав сие нетяжкое и более правое Васильково требование, учинили (вече) общенародный совет и послали Давиду говорить: «Князь, поскольку Василько и Володарь требуют тех злодеев, которые тебя на зло привели, Тюрюка, Лазаря и Василя, и без того, не взяв града, отступить не хотят, того ради мы просим, чтоб оных им вы отдали и мир учинили, ибо мы за них биться и умирать не будем, а хотим только за одного тебя биться. Ежели же сих не хочешь отдать, то отворим врата градские, а ты о себе промышляй, как от беды спастись можешь, ибо нам есть необходимая нужда то учинить, чтобы за оных нам неповинным всем не погибнуть». Давид весьма сим требованием оскорбился и, долго плакав, велел оным тайно уехать, а присланным сказал, что их здесь нет, посланы в Луцк. Народ же рассвирепевший, придя к дому княжьему, кричали, чтоб, конечно, отдал, если сам за их зло терпеть не хочет. Давид, видя то, что народ утолить невозможно, послал немедленно за оными и, приведши, отдал Василя, Тюрюка и Лазаря народу, а оные, взяв, сослали их связанных к Васильку и Володарю. И в тот же день в воскресенье учинили мир. На следующее утро в понедельник Ростиславичи, поставив высокую виселицу пред градом, повесили злодеев тех за ноги и велели расстрелять. Сим учинили Давиду второе мщение, и сами возвратились. А после отхода их Давид велел оных повешенных снять и погрести.