Торнатрас - Бьянка Питцорно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вверху над дверью светилась надпись: ПРЯМАЯ ТРАНСЛЯЦИЯ. Теоретически входить туда было запрещено, но я знала, что если осторожно повернуть ручку двери и пройти на цыпочках за всеми бутафорскими конструкциями, то можно, если повезет, добраться незамеченными до середины студии.
В ту ночь все, кто смотрел по телевизору программу Камиллы Гальвани, присутствовали при настоящей сенсации в прямом эфире. Сперва многие подумали, что все подстроено, но уже после первых нескольких секунд стало ясно, что это не так. Крик радости, вырвавшийся у синьоры Эвелины, и искаженное яростью лицо Риккардо Риккарди – так сыграть было бы не под силу никакой актрисе и никакому актеру.
Поначалу все шло своим чередом. Перед телезрителями сидели главный кандидат и его супруга: она – как всегда, отрешенно-молчаливая, он – по трехсотому разу объясняющий, почему нужно выдворить из Италии всех цветных и черных. И вдруг какая-то неясная фигура, а вслед за ней – другая пересекли экран, загородив собой будущего губернатора и его жену. Через несколько секунд объектив телекамеры автоматически перефокусировался, и телезрители смогли увидеть со спины двух девочек-подростков. Одна из них показала звездной паре какой-то сверток.
«Мама, Карлито не умер! Только это девочка. И у нее есть родимое пятно-голубка!»
В этот момент оператор быстро раздвинул кадр, показав всю студию. Изумленная Камилла Гальвани поднялась со своего места, чтобы разглядеть новоприбывших. Синьора Эвелина протянула вперед руки, и все услышали ее зазвеневший от волнения голос:
«Моя девочка! Риккардо, смотри, какая у нас прекрасная девочка!»
Телекамера сосредоточилась на кулечке, перешедшем из рук девочки к Эвелине Риккарди: на экране появился отогнутый край одеяльца и черное личико. А из-за кадра раздались яростные вопли Риккарди:
«Стоп! Остановите! Подлый обман! Это не моя дочь! Режиссер! Прекратите трансляцию! Выключите свет! Свеееет!»
Режиссер еще сомневался: с одной стороны, требование важного гостя, с другой – его собственный многолетний опыт, подсказывающий, что нельзя упустить такую нежданно свалившуюся сенсацию.
И прежде чем на экранах телевизоров наступила ночь, телезрители успели увидеть вопящего и машущего руками перед телекамерами Риккардо Риккарди, потом, крупным планом, синьору Эвелину, целующую в экстазе черную макушку дочери (дочь? этот негритенок?), и, наконец, яростно брыкающиеся ноги Риккарди с вцепившейся ему в брюки какой-то неизвестной черной кошкой.
(Виктор Гюго, смотревший телевизор у себя дома и поначалу страшно рассердившийся на внучку за несанкционированное вторжение в телестудию, в этот момент не выдержал и разразился громоподобным смехом.)
Потом внизу потемневших экранов появились слова:
По независящим от нас
техническим причинам
мы вынуждены прервать передачу.
Приносим телезрителям наши извинения.
Не переключайтесь на другой канал.
Мы возобновим трансляцию, как только будет возможность.
Прошла еще пара минут, в течение которых семь миллионов итальянцев (среди которых были «девчонки» Тоскани, джакузи и обитатели Упрямой Твердыни) ломали себе головы над увиденным. Потом слова внизу экранов исчезли и появилась заставка старого-престарого американского сериала «Бонанца». Его показали целиком – все серии подряд, и их хватило аж до утра следующего дня.
Мильярди не захотел признать мою сестренку своей дочерью. Даже когда я рассказала ему, что родителями мамы были не Бальди, а Тилай и Китукси, и попыталась объяснить что такое торнатрас.
Мы все еще находились в «гостиной» Камиллы Гальвани, но сама она, испугавшись моего разъяренного отчима, куда-то смылась вместе с техниками, оставив нас решать наши семейные проблемы без посторонних. По-моему, в глубине души она была очень довольна этой историей, приключившейся с ее экс-противником. Может быть, она нас подслушивала с помощью какого-нибудь встроенного микрофона, шпионила за нами. Или уже начала рассказывать направо и налево всякие небылицы.
У меня и у мамы не было секретов, которых мы могли бы стыдиться. А вот Риккардо был в панике: что скажут телезрители, которых так настойчиво убеждали в смерти маленького Джанриккардо? К тому же он категорически отказывался признать, что мамины родители, его теща и тесть, были африканцами.
– Выходит, я женился на белой африканке! – вопил он. – Как я могу сказать такое моим избирателям? Я, Риккардо Риккарди, подло обманут какой-то африканской прохвосткой, перекрасившейся, чтобы скрыть свое истинное происхождение. Вот почему ты терпела этих черных среди твоих жильцов! Потому что вы с ними одного поля ягоды.
Я думала, что мама снова ударится в слезы, станет унижаться, просить у него прощения, оправдываться, что у нее самой никогда не было желания становиться блондинкой…
Но, как видно, подлая история с Тали вывела ее из гипноза и вмиг перечеркнула иллюзию «большой любви» к королю телеэкрана. Я и не заметила, как она превратилась в львицу, готовую бесстрашно встать на защиту своих детенышей.
– Думай что хочешь! – с презрением ответила мужу Эвелина. – И делай что хочешь. Меня это уже не интересует. Потому что я завтра же подаю на развод.
– Заявление на развод подам Я! И потребую признать отцовство недействительным! – завопил с искаженным лицом Риккарди. – Не ду май, что тебе удастся выжать из меня деньги на воспитание этой черномазой, которую ты прижила с каким-то там дикарем, вышедшим из саванны!
– К сожалению, у девочки нет другого отца, кроме тебя, Риккардо, – с невиданным прежде хладнокровием отвечала синьора Эвелина. – Но ей такого не надо. А я сочту для себя за честь быть ее единственной опорой. Не сомневаюсь, что Лео и Коломба будут мне помогать. И мои золовки, и синьор Петрарка, и Пульче, и вся Упрямая Твердыня. Ты нам совершенно не нужен. Иди на все четыре стороны. Ты нас не знал, и мы тебя не знаем.
– А ты подумала о моих избирателях? Что скажут они? Ты погубила меня, проклятая аферистка, понимаешь ты это или нет?!
– Коломба! Пульче! Мы идем домой. Липучка, эй, мы уходим, – спокойно произнесла синьора Эвелина, даже не посмотрев в сторону Риккарди.
У выхода из студии нас ждала толпа фотографов и журналистов. Они атаковали нас своими фотокамерами со вспышками и чуть не повыбивали зубы микрофонами.
– Заявление для печати, синьора Риккарди!
– Как могла родиться черная девочка? Вас это не смущает?
– Где вы прятали ее все это время?
– Кого вы боялись? Мужа или общественного мнения?
– Что вы будете делать теперь, когда обман раскрылся? Сдадите ее в приют?
Мы не ответили ни на один из этих вопросов. Мама подняла Тали на руках, так
