Братья-оборотни - Вадим Проскурин

— А если он примет облик сэра Робина? — спросил Бенедикт. — Если он сумеет одурачить ваше высочество?

— Сумеет — значит, так тому и быть, — отрезал Мелвин. — За этот невольный грех я отвечу перед всевышним, когда придет время.

— Не губите душу, ваше высочество! — воскликул Бенедикт. — Дракон — он же поганый и богомерзкий! Сами подумайте, ваше высочество, какая перспектива перед вами сейчас открывается! Узурпатора вы уже победили, притом не просто победили, а с божьей помощью, выраженной в целом ряде чудес. Вы божий избранник, ваше высочество! Отрекитесь от Сатаны, покажите духовенству и дворянству, что стоите на стороне добра, и Лондон сам упадет вам в руки, как перезрелый плод. Сожгите поганую дьяволоебку, изгоните дракона, и тогда вы станете королем в считанные недели. Никто не посмеет заявить, что особые способности вашего высочества проистекают от нечистого!

Мелвин улыбнулся и сказал:

— Мне и так никто ничего не посмеет заявить. Когда мы договоримся с драконом, ты благословишь наш договор, и пусть только кто-нибудь возразит! И не надо так трясти головой, ты не припадочный. Или ты как бы намекаешь, что не станешь благословлять?

— Не стану, — твердо ответил Бенедикт. — Ибо я гляжу в будущее и вижу, что царствие божие на земле приближается неостановимо. Мир человеческий стоит на пороге великой перемены, подобно гадкой куколке, из которой вот-вот вылупится прекрасная бабочка. И ключом, откроющим дверь в светлое будущее, всевышний избрал тебя, Мелвин Кларксон!

— За языком следи, — автоматически вставил Мелвин. — Опускать титул команды не было.

Но Бенедикта уже понесло.

— Ты мне рот не затыкай! — рявкнул он. — Ибо моими устами глаголет сам господь! Заткни хавальник и почтительно внимай! Думаешь, какого хера господь тебе дал неуязвимость? Чтобы ты невозбранно грешил? Тешил блудную и боевую похоть? Хер тебе, а не похоть! Истинно говорю тебе, грядет царство божие на земле, и построишь его ты! Хватит уже греха, заебали уже! Доколе владеть миром будут спесивые феодалы, блудливые, агрессивные и безграмотные? Довольно! Сама земля стонет от грехов дворянского сословия! Вся власть духовенству!

— Ты охуел? — спокойно спросил его Мелвин.

Бенедикт неожиданно успокоился.

— Извините, ваше высочество, увлекся, — сказал он. — Понимаете, ваше высочество, вы ведь вряд ли собираетесь остаться ярлом Локлирским до конца своих дней, вы на королевский трон метите, я правильно понимаю?

— Допустим, — сказал Мелвин.

— Это правильно, что метите, — кивнул Бенедикт. — Ваше высочество вполне достойно стать вашим величеством и основать новую династию. Вопрос в том, нужна ли его величеству Мелвину Первому многолетняя междоусобица?

— А куда деваться? — пожал плечами Мелвин. — При смене династий по-другому не бывает.

— Не бывало, — поправил его Бенедикт. — Но будет. Когда поганый Магомет слил воедино дикие племена поганых сарацин, никаких междоусобиц не было. Потому что он объединял дворян и йоменов не во имя какого-то феодала, но во имя бога. Да, это был поганый бог, и государство получилось тоже поганое. Но ты-то будешь объединять народ во имя настоящего бога, истинного! Всемогущего и всеблагого!

— Гм, — сказал Мелвин. — Интересная идея, спасибо. Только я не понял, зачем дракона изгонять?

— Дракон богохульствует, — заявил Бенедикт. — Он много раз говорил, что посвящен Фрее, и что Фрея якобы сильнее Иисуса. Это недопустимо. Такое терпеть нельзя. Это же пиздец какая ересь!

Мелвин воздел очи к потолку и задумчиво спросил непонятно кого:

— А если он покается?

— Кто, дракон покается? — удивился Бенедикт. — Да никогда! Это же сатанинская тварь, дьявол во плоти!

— Дьявол-то дьявол, но какая мощь… — пробормотал Мелвин. — С ним вдвоем мы…

Бенедикт задергался, словно собрался упасть на пол и забиться в припадке, но быстро овладел собой.

— Да не суетись ты так, — сказал ему Мелвин. — Я, вообще-то, не верю, что он дьявол, я это иронически сказал. Был бы он дьявол, я бы не стал предлагать ему союз. Хотя…

Бенедикт выпучил глаза и открыл рот. Мелвин расхохотался, и стало ясно, что его последнее слово было шуткой.

— Изабеллу по-любому сжечь надо, — сказал Бенедикт. — Иначе народ не поверит, что ваше высочество отреклось от Сатаны. Слухи-то пойдут, и без крови их не пресечь никак. Будут говорить: узурпатор изничтожил законного короля по дьяволовому наущению. То, что король был дурак и пьяница, никто не припомнит, будут вспоминать только то, каким храбрым рыцарем он был. Да еще и природа ваша оборотническая… Нет, ваше высочество, хотя бы одного чернокнижника вам по-любому сжечь придется, иначе ни духовенство, ни дворянство не поверит, что ваша сила не от нечистого. Так почему бы не сжечь блядь и скотоложницу?

После этих слов Мелвин надолго задумался. А затем спросил:

— Ты будешь стоять за мной до конца?

— Так точно, — ответил Бенедикт.

— Какой титул желаешь? — спросил Мелвин.

— Архиепископ, — ответил Бенедикт.

— Хорошо, я тебя понял, — сказал Мелвин. — Ты свободен.

— Как свободен? — не понял Бенедикт. — Ваше высочество соглашается сжечь драконоебку?

Мелвин нахмурился.

— Мое высочество сообщит тебе о своем решении в должное время, — сказал он. — Пошел на хуй.

— Зря вы так, ваше высочество, — вздохнул Бенедикт. — Чудеса — они разные бывают. Вот, например, поразит господь ваше высочество молнией прямо в темечко, что станете делать? Я бы не советовал вашему высочеству ссориться с духовенством.

— Ты — не духовенство, — заявил Мелвин. — Кроме тебя, попов в стране хватает. Хоть жопой ешь.

— Вашему высочеству не всякий поп сгодится, — возразил Бенедикт. — Только по-настоящему авторитетный пастырь…

— Я не баран, чтобы меня пасти! — не выдержал Мелвин. — Заруби себе на носу, пастырь херов, правитель здесь я! Понял? Я правитель! А твое дело — сидеть рядом и не разевать хавальник, пока не прикажут! Я уже побывал в личине святого, я теперь знаю каково это. Нельзя доверять власть попам, никогда и ни за что! Знаешь, почему? Потмоу что феодал отвечает за свои поступки перед пэрами и дружиной. Если он чего проебет или смалодушничает, его быстро призовут к ответу, а охуевшего попа кто призовет к ответу? Папа Римский? Так он в ебенях, за месяц не доедешь! Другие попы? Да ни хера! Это рыцарю поднять восстание против несправедливости — как два пальца обоссать, а чтобы монах или священник против чего-нибудь восстал — что-то не припомню я таких случаев. Доверь тебе реальную власть — ты такую тиранию заведешь, что весь британский народ тебя проклинать станет, а тебе будет похуй, дескать, бог на моей стороне, а остальное не ебет. Я уже понял, как ты трактуешь нашего господа! Бог для тебя — не господь вседержитель, а палочка-выручалочка, чтобы грешить и за свои грехи ни перед кем не отвечать. Да ты, сука ебучая, всю страну в крови утопишь! Думаешь, я забыл, как ты меня пытал?! Никогда я этого не забуду!

— Так, стало быть, ты не нуждаешься в моем благословении? — вкрадчиво поинтересовался Бенедикт.

— Гм, — сказал Мелвин и надолго замолчал.

Его гнев утих моментально, как тухнет зимний костер, задутый порывом снежного ветра. Как бы гадок и ненавистен ни был этот поп, без него не справиться. Но если не избавиться от него немедленно, потом глазом не успеешь моргнуть, как окажешься марионеткой при истинном правителе, ни за что ни перед кем не отвечающем, потому что козлдом отпущения всегда будешь ты. А избавляться нельзя, потому что вассалы восстанут, и пиздец. Или не восстанут? Господи, помоги… гм… господи…

— Вот что, Бенедикт, — сказал Мелвин. — Я тут обратился к господу с молитвой, и господь мне подсказал, что ты взыскуешь не царства божия на земле, а одной лишь своей власти и выгоды. Так что изыди, поп, на хуй, и подумай, кто из нас двоих главный и где теперь твое место. Я, может, и не обойдусь без тебя, но и ты без меня тоже не обойдешься. А будешь строить козни — убью на хуй. Чего расселся? А ну пошел прочь!

Бенедикт вышел из комнаты, двигаясь плавно и неторопливо, а лицо его ничего не выражало, как у дракона, прости господи. Мелькнула нелепая мысль: а что, если отец-настоятель такая же сверхъестественная тварь, как они с драконом? Нет, тогда бы он давно уже проявил бы свою природу, не утерпел бы ни за что.

— Ну что, блядь, за ебаный стыд! — воскликнул Мелвин, обращаясь не то к потолку, не то к гобелену на стене. — Ну почему два умных человека никогда не могут договориться? Почему среди них обязательно найдется мудак, который все испортит?!

Краем глаза Мелвин отметил, что портьера странно шевелится. Подхватил со стола статуэтку сатира, которую отец ставил на пергаменты, чтобы не разлетались от сквозняков, и запустил со всей дури в портьеру. Портьера охнула, из-за нее появился Реджи Хеллкэт, потирающий бок.