Мичман Империи. Часть первая - Александр Четвертнов

наступают, есть потери в технике, — доложил Рохлин, и на визорах ЛДПМ появилась тактическая карта со всей информацией. — Бой сложный, у противника три тяжёлых доспеха.

ТПД — это серьезно, но, я прислушался к пчелам, не из-за них жужжит.

— Попробуем свалиться на один сверху, — командует Ерастов.

— По нам работает ПВО! Противоракетная ни к чёрту, попадание!

Бот тряхнуло, завертело сильнее.

— Ща ещё одно будет! Старший, накройте батарею! Даю координаты.

Попадание, ещё одно, десантный бот не выдержал. Оторвало часть обшивки, в отсеке рядом с Ерастовым образовалась дыра.

Кто-то из гвардейцев выругался матом, кто-то позвал маму, кто-то заплакал. Расклеились планетарники. А пчёлки всё так же тихо жужжали у меня в голове.

— Не ссыте, чуток осталось, — дядя Саша высунулся в пробоину, и посмотрел вниз. — Вижу цель.

Включились тормоза, тряхнуло раз, а потом удар о землю и распахнулся десантный люк.

— Делай как я! — Ерастов выскочил наружу, тут же поставив щит.

Мы неслись следом, оставив позади вассалов и гвардию. Земля вся в воронках от снарядов, обуглилась. Горела и чадила подбитая техника, застилая всю видимость черным. Дым разрезали следы от пуль. Мелькали тени на фоне огня. В этом аду ничего не было видно, только спутник выручал, и система прицеливания ЛДПМ.

Только я выскочил, как споткнулся о шлем тяжелого доспеха. Из-под бота торчала придавленная по плечи туша.

— Лех! — разнесся вдали рёв из мощных динамиков.

— Эх! — воскликнул Серафим, отсекая светящейся шашкой голову врага.

Тут же из дыма прилетел танк, а затем выскочила шести метровая фигура ТПД с ещё одним в руке.

— В стороны! — скомандовал Ерастов, и мы ушли с пути врага.

Ракса взмахнул танком и ударил, словно теннисной ракеткой по десантному боту. Дуло отвалилось, а наш бот, вместе с вассалами и их гвардией унесло куда-то в чёрный туман.

— Эх!

Серафим с оттяжкой рубанул нового врага. Ерастов долбанул молнией, а Стас прикрыл всех щитом.

— Эх! — второй удар и минус два.

— На группы разбились, зачищаем! — скомандовал Ерастов, и мы, разделившись на три отряда с мощным развитым офицером во главе, ударили по врагу.

Скучно, как в тире. Подсветка целей, мы под локальными щитами. Прошли через гвардию Ракс, как нож сквозь кисель. Полчаса боя, и выдавили врага во двор усадьбы.

В этой рутине запомнились только два момента. Когда наш отряд добрался до десантного бота, вернее, того, что от него осталось. Большинство элитных гвардейцев к тому времени погибли, из аристократов на ногах оставались только двое. Окунев и Дубов.

Помогли им отбиться, и отправили с ранеными в тыл. Никодим Захарович был ранен, и когда я к нему подходил, уже еле стоял. Вот, что тщеславие с людьми делает. Нет бы, спокойно с Дедом постоять, так полезли в самое пекло. Тем более не умеючи.

А второй момент — прорыв во двор поместья и уничтожение доспеха Матеуша. Ничего интересного, просто в очередной раз убедился, что даже с индексом в пятьдесят единиц, против троих таких же бойцов не выстоять, но убежать он смог. Выскользнул из брони и юркнул в дом. Опытный, бывалый боец, как сказал Ерастов, матюкнувшись.

Дед подошёл к нам, когда с врагами во дворе усадьбы было покончено, и мы рассматривали некогда величественное трёхэтажное здание. Сейчас оно зияло тёмными оконными провалами и дырами в стенах. Колонны у входа потрескались, а ступени просто раскрошились в мелкую щебенку. Дверей не было. Они валялись внутри дома, сорванные взрывом.

За Дедом ковылял раненый Окунев и шёл вполне себе целый Дубов.

— Чего стоим, меня ждём? — заворчал Дед, и поправил свою капитанскую фуражку. — Так вот он я, пойдёмте уже, надо закончить это безобразие.

— Докладываю, — Я решился поделиться своими тревогами. — Предчувствие какое-то плохое у меня, пчелы жужжат очень сильно, раньше такое было перед серьезной опасностью. Ощущение, что мы что-то упустили.

— Учтём, — кивнул Ерастов и раздал указания: — Апостол левый фланг, Беркут правый, я по центру. Смотрим в оба, Вперёд!

— А я сразу за вами, — хмыкнул Дед, посмотрим, что там за пчёлы, и кто их упустил.

Зашли в дом быстро. Бойцы сняли засевших по углам врагов. Я подстрелил двоих гвардейцев на лестнице. Зачистили холл и гостиную, докрушив остатки мебели.

Тактическая система выдала, что противник находится в бальной зале. Целая толпа. И нас от них отделяли только огромные, похожие на произведение искусства, резные двери.

— Входим под щитами, тактика прежняя, всех положить, только Раксу не подстрелите, он нужен живым, Матеуша берём в клещи, — Раздал указания Ерастов и вынес обе створки, а пчелы в моей голове взорвались и исчезли.

Мы ворвались в зал, навелись на гвардейцев. Серафим шандарахнул огненным шаром, Беркут поставил щит, Ерастов стегнул водяной плетью, запуская в противника сотни ледяных игл. Воздух прошили следы десятков выстрелов от наших винтовок. И всё это замерло в воздухе.

Сверкнул вражеский щит, на паркет упали пули, а силовые техники развеялись. Ерастов хотел что-то крикнуть, но получил такой невидимый удар, что его впечатало в стену. Щит Беркута пробило, самого Стаса согнуло к полу, а Серафим выронил вмиг потускневшую шашку и выгнулся дугой, закричав от боли.

Перед нами, выйдя из-за спин гвардейцев и растянув своё некрасивое лицо в глупой улыбке, стоял какой-то мужик в дорогом костюме двойке, но почему-то грязной, в жёлтых пятнах рубашке. Он махнул рукой, и дядя Саша отвалился от стены вместе со штукатуркой.

— Здравствуйте, а я вас ждал, — протянул мужик тонким, каким-то отстранённым голосом, отбрасывая за плечи длинные, сальные волосы.

— А ты ещё, репка-сурепка, кто такой? — Дед перешагнул порог зала и, пройдя мимо поднимающегося с пола Ерастова, остановился перед нами.

— Тебя я тоже ждал, — счастливо сообщил мужик, одним взглядом отрывая Деда от пола, и силой сжимая до слышимого хруста в костях. — Меня зовут Франтишек.

Глава 26

— Приятно познакомиться, — прохрипел Дед в воздухе, — у тебя крепкие объятия, давай полегче, а?

— Меня зовут Франтишек, — повторил чуть громче мужик, и оторвал от земли сразу всех сильнейших бойцов нашей команды. Всех четверых. — И я вас ждал.

— Я уже понял, — лицо Деда приобрело розоватый оттенок, — прости, мы без подарков, не ожидали тебя здесь встретить.

Всё произошло как-то обескураживающе быстро, и вначале я растерялся. Мы все растерялись. Но стоило Деду закончить говорить, как я вскинул винтовку, и тут же нас всех прижало к полу. Всех остальных морпехов. Просто скрючило, и впечатало в паркет, а винтовки вырвало из рук, и они отлетели в дальний угол.

— У него сила под шестьдесят единиц, — промычал парящий в лежачем положении Ерастов. — Я такое только один раз ощущал, от командира, нам…

— Шестьдесят два пункта, если быть точным, — из-за спины Франтишека вышел Гавел Ракса.

Наряд у него был, словно на праздник собрался. Туфли начищены ваксой, на брюках стрелочки, а пиджак и белая сорочка с иголочки. Даже рукоять шпаги на боку украшена брильянтами.

— Мой телохранитель, — оскалился Ракса и ехидно спросил: — впечатляет, правда?

— Господин? — Франтишек повернул голову к своему хозяину.

— Молодец Франтишек, умничка, — Ракса погладил его по голове. — Уже все в сборе, сейчас я с ними поговорю, и можешь поиграть, как с бабочками.

— Бабочки, — мечтательно произнёс Франтишек и улыбнулся, совсем по-детски.

Не понял, он что, не в своем уме?

— Франтишек у нас с особенностями, — пояснил Ракса Деду, — спас меня на одной из войн, и чуть не погиб сам. С тех пор он, очень добродушный малый.

— Я заметил, — кивнул Дед с трудом.

— Зря не согласился на мои условия, — пожал плечами Гавел, голос его был полон скуки, он даже сделал вид, что рассматривает свои ногти. — Теперь я уничтожу и твой род, и род каждого, кто помог вам, — он бросил взгляд на нас, — привет Никодим.

Ответа не было, да он Раксе и не нужен был.

— Франтишек, опусти его чуть ниже.

Дед приблизился к Раксе, и тот приник к его уху:

— Я убью всех, жалкий ты простолюдин! — заорал он, а лицо его исказилось гневом. — И внучек твоих плебейских, и даже собак уродских! — и тут же он стал нормальным и продолжил спокойным голосом: — это будет показательное наказание, а потом наступит очередь моей невестушки и её ублюдка.

У меня аж скулы свело от злости. Я себя вообще не чувствовал. Напрягался изо всех сил, чтобы двинуть хотя бы мизинцем, но всё тщетно. Вся