Время игры - Василий Звягинцев

Сашка под плотным твидовым костюмом имел еще и шерстяное егерское белье, и крупной вязки пуловер.

— Могу вот предложить походную печку с сухим спиртом. Пещеру не нагреет, а руки над огнем подержать тоже неплохо. И свет хоть какой-нибудь.

Действительно, голубоватый дрожащий огонь четырех крупных таблеток сразу создал ощущение походного уюта.

— До утра не так уж долго, уважаемый. Каминчик вот, полфляжки виски у нас еще есть, в крайнем случае побегать-попрыгать можно. Не пропадем. И не такое бывало. А расскажите мне лучше, откуда такие пещеры под этим городом, кто их прорубил и какой в них смысл? — обратился Сашка к невольному товарищу по несчастью.

Славский об истории катакомб знал крайне мало, однако сказал, что на протяжении не то двухсот, не то всей тысячи лет таким образом здесь добывали белый ракушечник, из которого и выстроен город Одесса, а до него, возможно, безымянные греческие и готские колонии. И что тянутся они якобы на десятки и десятки верст.

— Не слишком понятно. Отчего же не добывали камень открытым способом? Сделали бы нормальные каменоломни на площади в один-два гектара и работали бы как люди… А здесь? Пилить камень в темноте и духоте, таскать его ползком за километры… Абсурд какой-то.

— Насколько я помню, аналогичные катакомбы имели место во всех городах-государствах древности. Нам этого и вправду не понять. Иная психология или иные экономические условия. Допустим, труд рабов в катакомбах стоил дешевле, чем пахотная земля на поверхности…

Мысль Славского показалась Шульгину здравой. Нет, явно не дурак был этот мужчина.

— Может быть, может быть. А еще можно предположить, что камень начинали добывать, так сказать, по месту строительства. Углублялись под землю, сразу выпиливали блоки нужного размера и укладывали в стены, пока не заканчивали здание. И тут же начинали следующее, — продолжил он мысль. — Но в этом случае массив под городом на самом деле изгрызен, как трухлявый пень древоточцами. И почти каждый дом, следовательно, может иметь с катакомбами сообщение. Интересно бы исследовать эти подземелья систематически…

— Как повезет, — зевнул Славский. — Но давайте все же попробуем уснуть. Хоть ненадолго. Сядем спина к спине, пока спирт горит, и вздремнем. Устал я за минувший день.

Но тут же снова вдруг оживился.

— Не покажете ваше оружие поближе? Еще с Севастополя любопытствую, а все случая не было…

Шульгин охотно протянул ему «ППСШ». Вынув предварительно сдвоенный магазин и проверив патронник. Не потому, что не доверял, а по привычке, въевшейся в кровь и спинной мозг.

— Интересно… Я до этого видел только автомат Федорова и немецкий «рейнметалл». Этот куда проще будет. И где делают?

— По слухам — в Екатеринославле. Но лично я купил у похожего на «махновца» (это слово он с трудом произнес по-русски) человека на станции Батайск. Недорого, а в употреблении удобен, и бой хороший. Главное — патроны всегда доступны. Что для «кольта», что для «маузера», что для этого…

— Любите оружие? — со странной подначкой спросил Славский, довольно грамотно разбирая автомат на детали. Ничего сложного в этом, кстати, не было. Конструкция, рассчитанная на солдата с начальным образованием. А то и на неграмотного бойца из стран «третьего мира».

— Думаете, задали умный вопрос? Можно провести двадцать лет в походах по Африке и Азии, не считая оружие частью своего тела? Однажды в Бирме я оказался на вершине пагоды с хорошим «снайдером» и сотней патронов в поясе. Вокруг — почти столько же туземцев. Правда — с луками. Но на двести метров их стрелы дюймовую доску пробивали…

— И что? — Ротмистр выказал неприкрытый интерес.

— Пришлось двое суток держать их на вдвое большем расстоянии. Всего лишь. Пока мне на помощь не пришел эскадрон сипаев. Патроны у меня еще оставались, а вот воды и виски — уже нет.

Поговорив еще с полчаса на разные интересные темы, они все же легли, с двух сторон прижавшись к тихо похрапывающему немцу, и действительно сумели заснуть.

Военные все-таки люди.

Но проснулись окончательно замерзшие, с затекшими руками и ногами, когда светящиеся стрелки шульгинского «Лонжина» показывали без четверти три.

Глухая ночь или раннее утро. Как кому нравится. Один только капитан продолжал мирно посапывать в своем теплом коконе.

— Черт, пить как хочется, — пробормотал Славский, хлопая себя по щекам. — У вас вода есть?

— Вот чего нет, того нет, не обессудьте. Водой не запасся. Да и не беда. Сейчас я проберусь обратно, к подвалу, послушаю. Если все тихо — наверх выгляну. Там и напьемся. Не в Сахаре мы, слава богу, в этом климате от жажды не умирают. Посветите мне…

При свете фонаря Шульгин тщательно осмотрел свой автомат, не напортил ли чего Славский, проверил, как ходит затвор, дослал патрон в патронник.

— Ну, я пошел. Если задержусь — покормите Гельмута, продукты здесь, — он указал на меньшую из сумок. — Только придется на ощупь, фонарь я с собой возьму.

— Ничего, у меня спичек полный коробок, и можно еще вашу таблетку зажечь…

— Правильно. А с оружием у вас как?

Славский показал свой револьвер.

— А кого здесь бояться?

— Вам виднее. А вдруг меня наверху схватят и за вами направятся?

— Много тут восемь патронов помогут… Так что лучше не попадайтесь.

— Сделаю все, что в моих силах…

Удалившись от бивуака на полсотни метров, Шульгин включил фонарь. В одиночку он почувствовал себя гораздо увереннее.

Естественно, пока он будет проводить свою рекогносцировку, Славский непременно тщательнейшим образом обыщет его багаж. И пусть его. По крайней мере окончательно успокоится. Вещи там подобраны с умом, чтобы создать именно то впечатление, которое требуется.

Сашка шел по штреку уверенно, обдумывая, что именно собирается сделать наверху и каким образом будет держать себя по возвращении, потому что именно тогда игра вступит в решающую фазу — или ему удастся без каких-либо эксцессов разговорить этих ребят и убедить их в неизбежной необходимости принять искателя приключений в свою компанию на равных, или…

Но коридор тянулся и тянулся, вышло разумное время, за которое он должен был подойти к нужному проходу, но его не было. Шульгин остановился, поглядел на циферблат часов, осмотрелся по сторонам.

Все так — шел он уже целых девять минут, а прошлый раз, с грузом, этот путь занял вдвое меньше. Вокруг — те же самые тесаные стенки с явно видимыми следами пиливших некогда камень инструментов. Только на полу — ни единого следа человеческих ног. А ведь они точно были, он специально обратил внимание и даже мельком вспомнил известную песню насчет пыльных тропинок далеких планет.