Готический храм - Вероника Ульянова

Андрей, закончив разговор с Капитаном, сразу позвонил отцу:

– Отец, тут такое дело – мэр рвет и мечет, он хочет Алину. Он серьезен.

– Я понял, передай ему, что завтра утром – вернем, скажи, мол, все хорошо, просто ее расспросят о Викторе, накормят, напоют, пальцем не тронут.

– А это правда?

– Я делаю то, что нужно сын, ты же знаешь.

– Да. Но…

– Что, но? В туже степь ринулся? Она мне сказала, что вы покувыркались разок, не позволяй этому замутнить твой рассудок

– А ты всего разок хотел ее удочерить.

– И это не замутнило мой рассудок.

– Да, просто… все они, с ними постоянно что-то происходит. То живы, то мертвы, то террористы, то спасители…

– С Фатиевыми так будет всегда. Пожалуйста, не наломай снова дров, не встречайся с Максом.

Андрей молчал, наконец пробурчал:

– А новых друзей все не получается завести – Зеленый, Артур – все не то.

– Сейчас не время заводить друзей.

– А когда будет время?

– Дома поговорим.

***

Капитан и Артур приехали к храму, Капитан попросил Артура подождать в машине и побежал внутрь. Там он, как и ожидал встретил Максима. Взрывчатка была готова. Парни приветственно улыбнулись друг другу.

– Не делай этого, – сказал Капитан.

– Ты позволил им опорочить мое имя, присвоить мое величие.

– Прости Максим, но после того, как я спас тебе жизнь – у меня были другие более важные заботы, чем думать о твоем имени.

– О да, ты теперь политик.

– Я мэр.

– Победил? Поздравляю.

– Алина жива.

– Что?

– Пойдем со мной, пойдем к ней.

– Этого не может быть.

– Наверное это у вас семейное – выживать будучи в эпицентре взрыва огромных зданий. Виктор держал ее у себя насильно все эти два года, он тоже жив.

Максим промолчал о том, что знает про Виктора, ему почему-то стало стыдно. И одновременно он разозлился на Виктора, который не сказал про Алину и пытался памятью о ней вынудить Максима помочь ему.

– Нет, это война. И мое место здесь – если я выйду из храма, уверен, там меня уже ждут. Я не за Виктора, но мы с ним на одной стороне, а ты на противоположной – теперь мы враги.

– Ты ошибаешься, а Виктор манипулирует вами, он искажает – мир будет другим – я сделаю его лучшим, одна и та же концепция, но реализация ее зависит от того, кто ее воплощает. Ты веришь мне, веришь, что я делаю все не ради денег, не ради славы?

– А разве величие – это не слава?

– Нет, ты же не хотел изначально, чтобы кто-то знал, что это ты построил храм, ты не был и против этого, но ты к славе не стремился, твои инициалы кое-где – о них никто не знал, пока Виктор не рассказал.

– А он откуда это знает?

– Без понятия. Может он восхищался им, как и все, ходил здесь и нашел их?

– Единственное, чего я хочу – идти до конца, пускай я не прав. Все вы подстраиваетесь под кого-то зависите от людей, от общества, от мнений, я убежден, что самая большая сила – это следовать своему пути, даже при сильных сомнениях. Поэтому предпочитаю не сомневаться – чтобы не терять зря время, я просто делаю.

– Максим, поверь мне – мы похожи – только моя цель – величие всего моего народа, я чувствую его, я думаю, что прожил здесь много жизней, эта природа, этот воздух, я пророс этим, и грязью, и красотой здешней. Вы не знаете никто, но я эмпат в крайней степени – я чувствую всю вашу боль – у меня два было выхода: или стать жестоким, невосприимчивым, или изменить что-то к лучшему. Ты неправ только в том, что иногда ради цели как раз-таки нужно подстроиться и лицемерить.

Зазвонил телефон Капитана, он ответил – это был Андрей.

– Утром она будет твоей, ее просто допросят и отпустят, ничего с ней не случится.

– Я хочу присутствовать при допросе.

– Это невозможно.

– Знаешь с кем я сейчас?

– С Максимом?

– Хочешь поздороваться?

– Нет.

Андрей положил трубку, он боялся контактировать с Максимом. Ведь сегодняшняя речь Виктора была не первым звоночком Андрею. Уже давно его коллеги писали доносы и шушукались за его спиной. Да, сын главного на месте зама только потому что сын, а на самом деле он предатель, он помогал своего другу преступнику, путь дальше ему заказан, если что с Удавом случится – Андрея попрут с должности и скорее всего вообще из органов.

***

Удав привел Алину в свой кабинет и снял с нее наручники, она удивленно посмотрела на него.

– А ты что думала, я тебя пытать буду?

– Ну если честно, я бы не удивилась.

– Зря ты так. Если бы ты понимала, кто я и к чему стремлюсь…

– Только не нужно мне рассказывать об этом. Просто отпустите или убейте меня. Мне не важна ваша идеология. Я ведь сама ни к чему не стремлюсь. Я только помогала сначала брату, потом Диме, потому что у самой у меня нет целей. Нет идеологии. Нет принципов. Я бы хотела их иметь, но… Вам не заставить меня работать на вас или предать кого-то.

Удав долго думал, сидя за своим столом, потом он встал и подошел к ней:

– Не обессудь, но я закрою тебя ненадолго в другом кабинете.

Оставшись в кабинете больше похожем на камеру, с решетками на окнах, стулом и столом вмонтированными в пол, прицепленная наручниками к ручке стула, Алина сначала заснула. Проснувшись и заскучав она открыла ящики и нашла там огрызок карандаша и листы бумаги, исписанные с одной стороны непонятными цифрами. Она стала писать:

«Моя суть – стремление вперед.

Меня обижают, раз за разом, всё так же больно, просто я научилась выстраивать стену.

Я всё хочу закрыться, не касаться этого мира, жестоких людей. Быть одной.

Но я не могу. Меня распирает изнутри. Я не могу замолчать, не могу остановиться, не могу убежать.

Я пыталась.

Вот кажется – конец, я вою от боли. Но раз за разом я поднимаюсь. Не знаю, как. Каждый раз кажется, что сил уже нет. Что это последний, добивающий удар.

Но с новым утром в меня вливается новая сила. Не вера, я не верю. Я страдаю. Но жизненная сила во мне не отпускает, не позволяет отступить. Она заставляет идти вперед, толкает, ведет, указывает, тащит.

Она не принимает никаких моих оправданий, она не жалеет меня, хотя я умоляю. В крови и слезах, я прошу отпустить, но она лишь молча смотрит. Ждет. Потому что она меня любит.

Она есть я. Это я люблю себя, безгранично, по-человечески эгоистично.

И она готова мучить меня ровно столько, сколько нужно, чтобы я перестала сопротивляться своей сущности.

Я победитель. Я вождь. Я воин.

Когда я это пойму – она перестанет меня мучить. Я перестану сама себя мучить. И буду гармонична.

Я буду счастлива.

Мне даже не нужно ничего пытаться делать. Нужно только не сопротивляться себе.

И все мои недостатки, все людские слабости, всё несовершенство этого мира – это лишь особенности. Которые не должны раздражать и тем более не могут помешать мне.

Потому что я могу всё.»

Через три часа за ней пришел Удав. Он что-то решил, что-то не суперское для Алины, почувствовала она. С ее глаз ушла пелена равнодушия, ей наконец надоело считать свою жизнь разменной монетой.

– Я ведь знаю про вас с Виктором, что вы были друзьями, но потом ваши пути разошлись. Вашу жену убил грабитель, а его мать убила нищета. И вашим главным противником стала преступность, а его – бедность. Для него всё это игра.

– К чему ты это говоришь?

– Я многое про вас знаю. Знаю про вашего сына, про Андрея. Что вы хотите, чтобы он продолжал ваше дело. Но если вы меня убьете, он может переметнуться, расклеиться, он итак уже колеблется, да? К тому же мэр вам мою смерть точно не простит. А раз он сын президента, может не стоит связываться с ним?

Удав смотрит на неё задумчиво улыбаясь:

– Ты изменилась, где же пофигизм и равнодушие к смерти?

– А, знаете, хватит с меня. Я такой же ценный член общества, как и все вы. Уверена, что смогу сделать много хорошего. Вы, взрослые мужики, достали меня, я больше не буду вас бояться. Если ты не отпустишь меня, если сделаешь мне больно, или убьешь – твоя карьера кончится. Я уверена.

– Я отпущу тебя, если расскажешь мне, где Виктор.

– Нет.

– Я думал, что ты хочешь к своему Артуру или к мэру?

– Хочу, но не ценой предательства.

– Я и не собираюсь тебя убивать, а использую тебя как приманку.

– Не поможет.

– Неужели Виктор после двух лет оставит тебя умирать.

– Да. Если это будет слишком опасно для него, то оставит.

– Но почему тогда ты не можешь предать его?

– У меня осталось совсем мало причин, чтобы уважать себя.

***

Поговорив с Максимом, Капитан решил, что спасение Алины нужно брать в свои руки, он ведь пока только мэр, он боялся звонить отцу, который мог решить, что сын должен засунуть чувства, куда подальше и позволить Удаву делать свою работу. Капитан позвонил. Максим помог Капитану незаметно выйти из храма, про Артура в машине он благополучно забыл. Оставшись без телохранителей, Капитан вздохнул полной грудью, он поменялся с Максимом одеждой и хотя она была ему большевата, он чувствовал себя комфортней, чем в пиджаке, галстуке и отутюженных брюках. Он шел по ночным улицам и думал, что делать. Удав забрал Алину, чтобы достать Виктора, он будет хотеть, чтобы она рассказала, где убежище Виктора. Но она не расскажет. Почему? Из принципа. Будет ли Удав ее пытать? Если будет, то, думаю, она все же расскажет. Но вряд ли Удав рискнет ее пытать – все же я вроде доходчиво объяснил Андрею свою позицию. Значит он захочет перехитрить Виктора, вывести из укрытия. Виктор хочет Алину – это очевидно, но он не такой человек чтобы ради женщины, какой бы то ни было сильно рисковать, учитывая то, что сейчас решается судьба города, значит он не вылезет из укрытия. Но просто так забрать любимую игрушку он тоже не позволит. Значит он захочет ее убить. Не своими конечно руками. Он пошлет киллера, но куда? Если Удав ее держит взаперти – киллеру не добраться. Удав и не будет держать Алину взаперти – время у него до утра. Связаться друг с другом Удав и Виктор могут ли, могут ли назначить место обмена? Да и на что обменять ее? Будем надеяться, что нет, что остается витрина, чтобы выставить Алину на показ. Аэропорт. Он сделает вид, что хочет увести ее. Будем надеяться, иначе я в пролете. Капитан поехал в аэропорт, вышел из такси, огляделся. Зашел внутрь, сел в самую удобную для осмотра точку. Через час ему позвонил Андрей.