Голоса ночи (сборник) - Анна Малышева

«Даже если Женя найдет ту девицу, даже если он вернет у нее украденные вещи, – размышляла она, переворачивая опустевшую чашку из-под кофе, чтобы потом погадать. – Даже если он как-то отомстит за мои синяки, как он сможет расквитаться с ней за мою неправдоподобную жизнь? У меня есть двойник. У меня всегда был двойник! В один год, или в два смежных года в двух разных семьях родились две девочки. Я и она. Она и я. И черт возьми, у нас было столько возможностей стать не похожими друг на друга! Я могла обжечь лицо, играя на кухне, где горела газовая плита. Она могла сломать ногу на физкультуре и навсегда остаться хромой калекой. Я могла перекраситься в блондинку. Она могла нарочно стать рыжей – потому что ей так нравилось. И в то же время мы ничего этого не смогли, не сделали. С тех пор как мне исполнилось семнадцать лет, Игорь следил за тем, чтобы мы оставались похожими. У нас одинаковые прически, одинаковые духи, одинаковая одежда, уж за голубой-то плащ мне поручилась Маша. И это невыносимо! Я хочу увидеть ее, я хочу избить ее, как Женя избил меня, я хочу не быть ни на кого похожей, никогда, никогда, никогда!»

Около восьми часов она сказала себе, что, если будет так убиваться, сойдет с ума, а уж хуже этого ничего не может быть. Лицо Лены так и стояло у нее перед глазами. «Она не вылечится никогда, – подумала Анжелика. – Что-то часто я повторяю слово «никогда». Всю жизнь я его повторяла. С тех пор, как ушел папа. Он никогда не вернется, вот что твердила мне моя мать. Проклятье!»

Она подняла с блюдца перевернутую чашку и посмотрела, какие узоры образовала на дне и стенках застывшая кофейная гуща. Там было несколько пятен с длинными хвостами, похожими на кометы, как их рисуют в учебниках по астрономии. Она вздохнула и сказала вслух: «Полная чушь!» Анжелика охотно погадала бы на картах, если бы умела, она сейчас сделала бы все, чтобы хоть как-то прояснить свое будущее, которое темнело все больше, как и небо за окнами. Она встала и прошла в большую комнату, села на пол, скрестив ноги, поставила у своих коленей телефон и позвонила матери. Та плаксивым голосом пожаловалась, что дочь ее забыла, что она никому теперь не нужна. Анжелика рявкнула:

– Ну, хватит! Слова не даешь сказать! Ты мне можешь ответить, много у нас родственников?

– Что? – растерялась та.

– Родни у нас много или нет?

– Что вдруг заинтересовалась? Тебе же всегда не было дела до твоей семьи, только о папочке думала…

– Слушай, я человеческим языком спрашиваю, – Анжелика завела глаза к потолку: – У меня много ровесников среди нашей родни?

– Детей-то? У тебя есть двоюродный брат, но он живет в Пскове… С матерью. С моей старшей сестрой, – еще более растерянно ответила мать.

– А еще кто? Девочки есть?

– Есть у тебя племянница, его дочка.

– А лет ей сколько?

– Да вроде годика три.

– Ты уверена, что это все?

– Что случилось? – всерьез забеспокоилась мать. – С чего это тебе наша родня потребовалась?

– Ни с чего. Ты можешь выяснить для меня, есть ли у нас в семье молодые девушки моего возраста?

– Да нету вроде бы.

– Мне надо не «вроде бы», а точно.

– Хорошо, попробую вспомнить, – задумалась мать и вдруг воскликнула: – Ой, у Андрея же был брат, он женился, и у него, кажется, девочка…

– Ну?

– А лет ей… – опять задумалась мать и наконец выдала: – Лет пятнадцать.

– Нет, не то.

– Да что такое, объясни!

– Не буду. Сама не знаю. Просто захотелось узнать. Как ты?

– Лаешь на меня, как собака… – снова пустилась в излияния мать. – Никогда не позвонишь, не спросишь, как здоровье, а у меня с почками что-то не то, хожу на обследования… Бессердечная ты. Разве я такой тебя воспитывала? Все Андреево воспитание. Он такой же. Никогда не позвонит… И до тебя ему дела как не было, так и нет. Если бы у тебя ребеночек от Игоря был, и то бы его не проняло. Да, новости у нас… – Мать сказала уже тише, но с каким-то истерическим торжеством в голосе: – Андрей дитя родил.

– Папа?!

– Да. Сдурел на старости лет.

Анжелика помолчала, яростно скребя ногтем ковровое покрытие, пока наконец не сломала ноготь. И только тогда резко спросила:

– Откуда узнала?

– Слухи дошли.

– А кто?

– Мальчик.

– Ну и ладно.

– Лика, ты плачешь? – встревожилась мать, и тут Анжелика действительно заревела. Не сдерживаясь больше, она бросила трубку. Скорчившись, обняв себя за локти, бессмысленно раскачиваясь взад-вперед, сидела так очень долго, зажмурившись, не пытаясь удержать слез, от которых скоро промок ворот свитерка. Тогда она рывками стянула свитер, отшвырнула его в сторону и легла на пол плашмя, и лежала так, пока не стало холодно, пока пол не показался ей очень жестким, пока она не почувствовала себя такой маленькой, жалкой и никому не нужной, что от обиды ее мокрые глаза сразу высохли. Она села, растерла ладонями голые плечи, потрогала телефонную трубку: есть ли контакт. Сначала ей захотелось с кем-нибудь поговорить, ну хотя бы с Женей. Потом ей уже не хотелось говорить ни с кем на свете. Она с трудом поднялась на ноги, стянула джинсы, накинула халат и босиком отправилась на кухню, чтобы перекусить.

За перекусыванием ее и застал звонок в дверь. Она спокойно положила на стол недоеденный бутерброд и с удивлением отметила это спокойствие. Двумя днями раньше любой неожиданный звонок в дверь приводил ее в ужас. Но этот ее не испугал. Она не боялась больше ни загадочной блондинки, ни мрачного парня с коротким прямым носом и круглыми светлыми глазами, который ее избил. Она не испугалась бы сейчас даже в том случае, если бы на пороге стояла она сама, только в другом варианте. Поэтому Анжелика неспешно встала и пошла открывать.

– Лик, можно к тебе? – Юра даже положил руку на косяк двери, словно опасаясь, что Анжелика ее захлопнет у него перед носом. – Я так ждал, когда ты вернешься.

– Я давно дома.

– Я знаю. Можно?

– Заходи, – она безразлично дернула плечом и пустила его в квартиру. Заперла дверь, сунула ноги в тапки, вернулась на кухню и снова взялась за бутерброд. Юра остановился в дверях, не решаясь пройти дальше.

– Садись, рассказывай, – Анжелика кивнула ему на свободный стул.

– Да, я за этим и пришел…

Он уселся, свесив руки между колен. Этот жест ее раздражал, и девушка, тронув гостя за колено, бесцеремонно попросила:

– Слушай, ты хоть для разнообразия иногда садись иначе! Похож на павиана.

– Мне все равно, на кого я теперь похож, – подавленно ответил тот.

– Ну, раз тебе все равно, то мне подавно. Я тебя внимательно слушаю.

Она впилась в бутерброд и скосила на гостя глаза. Юра похрустел пальцами (что тоже выводило ее из себя) и обреченно начал:

– Я Машу знаю…

– Я это тоже знаю, – перебила она. – Что с тобой? Я же и тебя знаю, представь себе. Успела уже узнать. Ты же никогда ко мне не являлся, если тебе ничего от меня не было надо. Зачем пришел теперь? Просто рассказать?

– Да.

– Не верю.

– Ну и зря. Я должен все рассказать.

– Если ты такой совестливый, иди к следователю и все ему расскажи, – посоветовала Анжелика. – А то ее засадят.

– Я как раз и не хочу, чтобы это сделали, – горячо отозвался он.

– Что тебе от меня-то надо?

– Ничего… Ничего. Я ее погубил! – Он полез в пачку сигарет, лежавших на столе, и, не спрашивая разрешения, достал одну и закурил. Анжелика отряхнула руки от крошек и полюбопытствовала:

– Кого погубил?

– Машу.

– Да как?

– Я же тогда, в первый раз, когда к тебе пришел… Я тебе рассказал, что она тут была. Но я ее не видел! Ее видела мать. Это она меня заставила рассказать все, будто от себя…

– А зачем?

– Ну, зачем… Если бы она мне всегда объясняла, зачем ей что-то нужно, я был бы счастлив. Ей это просто нужно, и все.

– Что ты так пляшешь перед матерью, – недовольно вздохнула она. – Так ты никогда не вырастешь. Поседеешь, а останешься младенцем.

– У меня уже сейчас седые волосы, ну и что? Я ее жалею.

– А за что ты ее жалеешь? – поинтересовалась Анжелика. – Она, кажется, не скучала после смерти твоего отца.

– Замолчи, – он нехорошо на нее посмотрел. – Это все вранье.

– И про Игоря тоже?!

– И про Игоря. Я придумал это, поняла?

– Но зачем? – Она возбужденно схватила сигарету, но забыла ее зажечь. – Почему ты всегда врешь, господи?! Зачем ты меня путаешь? Твоя мама не была любовницей Игоря?

– Нет, конечно!

– О, господи… – несколько разочарованно, и все же с облегчением, вздохнула Анжелика. – Как не стыдно такое про мать говорить? Думал бы сначала! И я сразу не поверила, сразу! Это просто дико! Игорь и она! Он, насколько я теперь знаю, предпочитал молоденьких… Но зачем ты врал?

– А как мне было объяснить, что она сюда приходила?

– А она сюда все же приходила?

– Конечно! Я же тебе говорил, что здесь ее отпечатки пальцев!

– Вот зачем явился, – догадалась она. – Я же не рассказала следователю, что мы с вашей мамой были друзьями… Забыла как-то, не до того мне было. Ну, успею еще.