Чистейшая (СИ) - Селезнёва Елена Алексеевна

- Прекрати. Я лягу на диване тогда уж, – Кайл сказал это просто чтобы успокоить девушку.

- Прекратите оба! – Софи уперлась руками в бока, осматривая каждого из ребят по очереди. – Хватит вести себя, как дети, вам вроде не по десять лет уже, – она не повышала голос, но говорила достаточно громко и уверенно, заставляя слушать себя и не перебивать. – Вы всю жизнь провели вместе, я слышала столько историй о вас, ну, не верю я, что такие друзья, как вы, будут огрызаться друг на друга вместо цивильных разговоров и обсуждений, – Лиз хотела что-то возразить, но Софи жестом призвала её молчать. – Будете жить в одной комнате. И если понадобится, я вас там двоих на неделю запру, чтобы разговор состоялся!

Она уверенно кивнула. После чего развернулась на сто восемьдесят градусов, широким шагом направляясь прочь из кухни, оставляя двух бывших друзей в растерянности.

Лиззи лишь глянула на парня напротив себя, встретившись с ним взглядом. Эти глаза, такие светлые, что могли казаться оранжевыми… Да, она могла влюбиться в них. Причём так давно, что и не вспомнила бы точных сроков.

Вздохнув, она быстро опустила взгляд в тарелку. То же сделал и Кайл, полностью погрузившись в выбор еды на столе. Это куда проще, чем говорить с девушкой, которая злилась на него.

 

Время тянулось в молчании и переживаниях, а злость неприятно шептала в её голове, когда Лиз, наконец, услышала звук открывающихся ворот и шум шин о землю.

Выдохнув, она вскочила, выбегая на улицу, когда два вампира и один охотник выходили из машины, что-то обсуждая. Но она их даже не слышала.

«Они живы!» – кричал её говорливый внутренний голос.

Элизабет не обдумала свои действия, кинувшись на шею Томасу. Из её глаз хлынули слёзы, и они обозначали так многое – страх, волнения, облегчение…

Когда рядом с Томми её сменила Софи, Лиз переключилась на вампиров, кинувшись к Флоренс, которая успокаивала девушку, кажется, весь оставшийся вечер.

«Они живы… Они в порядке…» – лишь проносилось в голове у Лиз.

Глава 27

Всё должно было быть не так

 

Элизабет оставалась вымотана физически и морально, поэтому ей хотелось только лечь спать, что казалось роскошью после недели в заточении на некомфортной кушетке. Комната и широкая кровать выглядели очень уютными, но девушка не могла не вспомнить Батори.

Находясь в доме, принадлежность которого она даже не знала, Лиз всё чётче понимала то, что своего дома у неё больше нет. Любимая мягкая игрушка в виде медведя в тельняшке, самое удобное постельное бельё с изображением Парижа, множество декоративных подушек, фотоальбомы, дневники, все-все воспоминания… они так и остались в отчем доме, который принадлежал Джеффу и не более. Он больше не был для Лиз безопасным местом.

Всё, что у неё осталось, это вещи, которые она взяла в Даллас, даже любимый Dodge так и остался в Батори. Она представила его таким же пленником, как и она больше недели в том подвале.

Лиз опустилась на край кровати, закрыв лицо руками, на эти моменты перестав ощущать что-либо, кроме боли. Злость куда-то улетучилась, оставляя такую яркую, всепоглощающую боль…

- Лиз…

Девушка вздрогнула, услышав голос Кайла рядом с собой. Она отвлеклась так сильно, что не услышала шагов или сердцебиения парня.

«Нельзя расслабляться. Не рядом с ним», – ругалась она мысленно, пока поднимала взгляд на высокого брюнета рядом с собой. На его плече висела спортивная сумка, видимо, с вещами, волосы ещё оставались влажными после душа, а тёмные одеяния охотника сменились спортивными широкими брюками и расстёгнутым свитером.

Она встретилась с ним взглядом и неожиданно ощутила то, что ей гораздо проще. Злиться. На Кайла, на ситуацию, на себя… проще злиться, чем погружаться в бездонную боль, которая разрывает её сердце и душу.

- Откуда у тебя вещи? – лишь спросила она, тут же отвлекаясь на свои подозрения. Откуда он знал, что ему понадобятся вещи, раз планировал вернуться к охотникам?..

- Хватит высказывать мне подозрения, – он тоже злился, и это казалось слишком заметным. Возможно, ему так тоже проще. Или они просто изменились настолько, что злость – теперь самое нормальное чувство между ними. – Я подозревал, что всё может случиться так, и подготовился. Закинул сумку с вещами в багажник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он прошёл дальше в комнату, бросив сумку справа от кровати. Ну, конечно. Лиз никогда не сомневалась в этом. Он предпочитал спать на правой стороне кровати, а она – на левой. Они сходились даже в таких мелочах. А теперь они оказались такими чужими друг другу, что все мелочи перестали иметь какое-либо значение.

«Должны перестать…» – сказала себе Лиз, понимая, что он же всё ещё её Кайл. Только это больше не являлось правдой. Этого парня она, казалось, даже не знала.

Она вскочила с кровати, будто не могла рядом с ним находиться, и мысль, что всё же придётся, неприятно ударила её. Более того, их поселили в одной комнате.

«Класс…» – она вздохнула, отходя к двери, за которую даже не планировала выходить, так и оставшись стоять где-то у входа в комнату, просто не зная, что ей делать и как вести себя.

- Думаю, я имею право на свои подозрения, разве нет? – лишь проговорила она, не смотря в сторону парня.

Кайл повернулся к девушке, которая стояла спиной и не смотрела на него. Эмоции его зашкаливали, и она, как Чистокровная, конечно, чувствовала это.

Сердце парня билось громко и быстро, а ощущалось таким грузным – он злился. Какого чёрта?..

- Ты даже не имеешь права злиться на меня, слышишь?! – она повернулась к нему, испепеляя взглядом. Ну, или по крайней мере, ей этого хотелось. На самом деле, это был болезненный и озлобленный взгляд девушки, которую предал самый важный человек в её жизни.

«Двое. Двое самых важных людей…»

- Да тебя послушать я вообще все права потерял теперь! Видимо, даже находиться рядом.

- Вообще-то именно так! – она даже выкрикнула это, но быстро пожалела об этом. Если до этого она слышала сердце парня, как нечто стороннее, то теперь казалось, что оно бьёт в её голове, отдаваясь болью во лбу и висках.

Кайл усмехнулся, отойдя от кровати сначала куда-то в сторону, к окну, но потом сменил направление, подходя к девушке, которая казалась такой уверенной и злой, но на самом деле оставалась растеряна и как-то даже покалечена внутри себя.

Боль мешалась со злостью настолько, что они ощущались уже не разделимыми. Глаза Лиз наполнились слезами, но она не позволяла ни слезинке скатиться. Он, тот, кто был её лучшим другом, а ныне стал врагом, не должен видеть её слабость.

- Да, я не рассказал тебе правду, но, знаешь, что? Будь у меня возможность это исправить, я бы не стал ничего делать, – он оказался слишком близко, и Лиз хотелось отпрянуть от него, но она будто окоченела, замерев с идеально выпрямленной спиной, как оловянный солдатик. Его эмоции били её из-за учащённого сердцебиения, заставляя и сердце Лиз колотиться так, что оно попросту рисковало выпрыгнуть из груди. – Ты прожила всю прошлую жизнь человеком, Лиз! Ты не знала о всех злоключениях этого грёбанного мира, как знал я!

Теперь пришла очередь Лиз усмехаться, из-за чего слезинка всё же скатилась по щеке, но девушка этого даже не заметила. Её били эмоции и собственное сердце, вырываясь из груди, заставляя ту болеть.

- А теперь, думаешь это легко, когда я обо всём узнала вдруг и из ниоткуда?? – ей вдруг стало всё равно, что она кричала на Кайла и кто-то мог их услышать, даже плевать на то, что она стала выглядеть истеричкой. Для неё существовало в эти минуты лишь два безумно бьющихся сердца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Ты думаешь, я не понимаю, Лиз?! Да я из кожи вон лез, чтобы защитить тебя!

- Скрываясь под дурацким капюшоном, чтобы никто тебя не узнал!

Видимо, у Кайла наступила некая точка невозврата, потому что он замахнулся кулаком правой руки, заставляя Лиз машинально попятиться назад. Всё произошло быстро, не дав девушке сориентироваться, когда она уже вздрогнула из-за сильного удара кулаком по стене позади неё.