Секреты прошлого - Кэти Келли

Внезапно Мэгги хрипло расхохоталась.

— Какой чудесный звук, — похвалила Шона. — Не позволяй мистеру Траху разрушить твою жизнь, Мэгги. Ты романтик, хотя и пытаешься это скрывать. Тебе нужна сказка, а Грей, увы, не умеет их рассказывать.

— А говорят, что переход к моногамии — важный шаг в развитии личности, — вздохнула Мэгги. — Мне нужны были серьезные отношения, а Грей так хорошо вписывался в образ серьезно настроенного мужчины. Может, я старомодна? Может, все кругом крутят роман и мне давно следовало завести любовника?

— Шутки в сторону. Никаких любовников, ты не из тех, кому это сходит с рук. Один раз сходишь налево, потом еще повесишься в связи с невыносимым чувством вины. Ты любишь всем сердцем, а Грей… он просто иначе устроен. Если бы он обещал, что больше никогда не станет изменять, потому что ты дорога ему, может, ему следовало поверить. Но ведь он не обещал ничего подобного, да? Он просто извинился за ту пташечку в твоей постели. Кстати, о пташечке! Поговаривают, у девочки отобрали читательский билет, да и на дом больше литературу не дают, — поделилась Шона. — Конечно, дурочка может обратиться в деканат, но вряд ли постановление декана способно обжаловать решение всего трудового коллектива библиотеки. Мы за своих стоим горой!

Мэгги улыбнулась:

— Ах, Шона, спасибо, но я просто не знаю, что делать. Собиралась вернуться и бросить все силы на строительство отношений с нуля, а теперь… не вечно же мне жить с родителями, правда?

И все же на Саммер-стрит Мэгги чувствовала себя комфортно. Мама и папа оказывали ей всестороннюю поддержку, на которую она никак не рассчитывала. Хотя Мэгги сказала родителям, что разрыв с Греем был обоюдным решением, они возлагали всю вину на несостоявшегося зятя. Отец постоянно скрежетал зубами, стоило упомянуть Грея, и обещал «намять негодяю бока», а мама время от времени произносила обличительные речи на тему неблагодарных мужчин, которые не умеют отличить бриллиант от подделки. Мэгги была бесконечно признательна родителям за то, что они сразу приняли ее сторону. В родном доме она нашла защиту и любовь.

Мэгги даже успела привыкнуть к своей старой спальне. Разглядывая обои с детским рисунком, она принималась бессознательно улыбаться и даже ненадолго забывала, что давно выросла и всерьез обожглась во взрослой жизни. Словно и не было Грея, его любовницы и гадкого чувства унижения, которое она испытала, увидев их вместе. Преданная любимым человеком, старомодно наивная Мэгги, попадая в свою детскую спальню, переставала испытывать боль и горечь разочарования.

Ей нравилась местная библиотека, коллектив подобрался дружный и приятный, и работа доставляла удовольствие. Но Мэгги не хотелось прятаться. А именно этим она и занималась все последнее время: пряталась от проблем.

— Не знаю, вернуться ли в Голуэй или остаться здесь, — вздохнув, призналась она. — Я совершенно не способна принять четкое решение, мечусь из стороны в сторону. И знаешь, я совершенно запустила себя, если не считать одного бессмысленного похода в парикмахерскую.

— Ты недалеко ушла от меня, милая, — страшным шепотом сказала в трубку Шона. — Корни отросли безобразно, половина ногтей отвалилась, на ногах — настоящие джунгли, а у меня нет ни секунды, чтобы забежать в салон. У нас недавно было новое поступление, привезли столько книг, что мы с ног падали от усталости, пытаясь все зарегистрировать. Так что у всех дела, милая. Не пытайся принять решение немедленно, возьми перерыв. У тебя осталась неделя отпуска. Забудь о Грее, он тебе не нужен. Проведешь еще недельку с родителями и подумаешь, где тебе лучше. «Голуэй» вовсе не синоним слова «Грей».

Мэгги закусила губу. «Забудь о Грее». Легко сказать! Она завидовала твердому характеру подруги. Уж Шона точно не стала бы неделями распускать нюни, оплакивая развалившиеся отношения. Шона слишком любила себя, чтобы долго носить траур. У них с Полом были равные партнерские отношения, но они могли обходиться друг без друга, как все самодостаточные люди. Мэгги, увы, самодостаточной не была, она не знала, как и чем будет жить дальше без поддержки и любви Грея.

Возвращение в Голуэй виделось в черных красках. Впрочем, Мэгги нигде не было комфортно. Даже родительский дом и Саммер-стрит напоминали об обидах прошлого.

Может, следовало рассказать Шоне о школьных годах, о том, как трудно найти общий язык с теми, кто тебя недолюбливает, как тяжело быть жертвой издевок, чувствовать себя белой вороной? Возможно, тогда бы Шона поняла, по какой причине Мэгги цепляется за старые отношения и боится остаться в одиночестве? Конечно, подруга знала, что у Мэгги всегда найдется пара теплых слов для тех, кто в беде. Но то, что ей самой на протяжении жизни мало кто говорил теплые слова, Шоне известно не было. Самооценка Мэгги валялась где-то в районе плинтуса, и отсутствие веры в себя было главной ее проблема.

И что бы ни говорила Кристи о необходимости взглянуть в лицо правде, держать скелетов в шкафу было проще и удобнее.

Глава 14

Если бы было возможно заставить телефон звонить усилием мысли, мобильный Фей разрывался бы на части все утро. Рабочий телефон звонил каждые три минуты, однако маленькая «Моторола» в пластиковом чехле молчала. Эмбер могла позвонить только на мобильный.

Фей окружали коллеги и клиенты, с ней консультировались, ее о чем-то просили, но даже среди этой суеты Фей чувствовала себя страшно одинокой.

Прошло чуть больше суток с момента бегства Эмбер, но и этого короткого промежутка хватило, чтобы все в жизни ее матери встало с ног на голову. В доме воцарилась мертвая тишина, он казался пустым и гулким, как похмельная голова. На работе Фей тоже не находила себе места. Даже общаясь с клиентами, она раз за разом прокручивала в голове ссору с дочерью и ругала себя за неверные слова.

Вечер накануне этого вторника Фей провела в доме Эллы. В разговоре с девочкой и ее матерью она тщетно пыталась выяснить, как будет действовать дальше малышка Эмбер. Увы, оказалось, что Элла не знает о планах подруги.

— Если бы мне было известно хоть что-то, — говорила она взволнованно, — сразу рассказала бы вам, миссис Рид. Я считаю, что Эмбер совершает глупость. Я даже сказала ей об этом. Мы поругались, представляете? — добавила Элла, словно кто-то мог усомниться в ее попытках удержать подругу от ошибки.

— Не понимаю, что произошло, — сказала Трина, мать Эллы. — Эмбер всегда была умницей и уважала старших.

Обе матери частенько обсуждали, насколько им повезло с дочерьми. Эмбер и Элла не доставляли проблем, хорошо учились и никогда не попадали в неприятности. Трина и Фей верили, что причиной тому строгое воспитание. Сейчас же все трещало по швам.