Парадокс ХХ века - Борис Шуринов

— Еще одна загадка природы — телепатия. Как вы ее объясняете?

— Расскажу об одном телепатическом опыте, который проходил в Москве и Ленинграде в присутствии научных работников. В столице его вел экстрасенс Юрий Каменский, по специальности биофизик, а в городе на Неве — актер Карл Николаев. Тому и другому было известно, что информация будет передаваться о твердых предметах. Каменский ее передавал, а Николаев принимал, тут же разъясняя, что видит предмет круглый, продолговатый, светлый, с зазубринкой на боку и т.п. Было заранее оговорено: предмет считать опознанным только в том случае, если экстрасенс точно назовет 12 его признаков. Первый предмет Николаев назвал — циркуль, а второй — не смог, хотя правильно указал на многие его признаки. Им оказалась пудреница, которая, видимо, в жизни редко попадалась ему на глаза. Некоторые думают, что образы или мысли передаются на расстояние. Это не так. Образы — это субъективное духовное явление, которое суть свойство мозга и неотторжимо от него. На самом же деле передаются биополя, поступающие в подсознательную сферу рецепиента-экстрасенса. Они-то и вызывают у него, причем совершенно непроизвольно, соответствующий образ. И, распознавая признак за признаком, он в конце концов формирует для себя то, что называется образом предмета.

— Быстро ли передаются такие сигналы?

— Запаздывание небольшое, какие-нибудь доли секунды. Это зафиксировано на специальных приборах («Труд», 12 марта 1980 г.).

Кому верить? Ученым, полагающимся на свою достаточную квалификацию и поэтому относящимся скептически к телепатии, или ученым, проводящим телепатические опыты в присутствии научных работников с применением специальных приборов?

(На телепатии я остановился не только потому, что она помогает провести демаркационную линию между специалистами вчерашнего и завтрашнего дней. Исходя из совокупности сообщений очевидцев, напрашивается вывод о том, что существа, управляющие неопознанными летающими объектами, обладают способностями, относимыми нами сегодня к парапсихологии. Эти способности проявляются самым удивительным для нашего сегодняшнего уровня развития образом при контактах энлонавтов с землянами.

В одном из двух известных мне контактов под Москвой при обращении энлонавтов к контактанту у последнего возникали болезненные ощущения в голове. Во втором случае контактант отмечает необычную быстроту в обмене информацией. По ряду причин мне кажется, что телепатия имела место в случае с контактантом А.В.Б. в Тбилиси.)

Похоже, что важной задачей является не столько разоблачение «псевдознаний», сколько выяснение моральных основ оскорблений одних ученых другими. Не исключено, что в результате подобных выяснении современная наука расширит свои горизонты. И вся эта демагогия вокруг «псевдознаний» ведется во имя борьбы за истину.

«Во все времена общественное сознание имело некую точку отсчета, которая провозглашалась непреложной и истинной. Некогда в качестве такого эталона выступало религиозное мировоззрение. Все, что находилось в русле этого мировоззрения, признавалось истинным; что выходило за его рамки, провозглашалось ложным. Со временем место религиозного мировоззрения в общественном дознании было вытеснено суммой представлений, которая обозначается термином «научное». Теперь истинным считается то, что соотносится с данной, господствующей системой взглядов. И ложным — все, что противоречит ей» (А.А. Горбовский, «Загадки древнейшей истории», «Знание», 1971).

В книге, озаглавленной «НЛО: научное исследование», Хайнек цитирует Вильяма Джеймса, сказавшего в 1895 году о своих коллегах по Гарвардскому университету следующее:

«В человеке укоренились натурализм и материализм разума, допускающие только реально ощутимые факты. Этот разум почитает то, что называется Наукой. Сторонники этого идола узнаются по предпочтению, отдаваемому термину «научный». Любое же мнение, с которым они не согласны, немедленно отбрасывается как ненаучное.

Впрочем, для этого у них много объяснений. Наука сделала за триста лет такие поразительные скачки, что у ее почитателей есть от чего потерять голову. В этом университете я слышал от многих преподавателей о том, что Наука располагает в настоящее время всеми основными истинами и что будущим поколениям придется только добавлять некоторые детали. Простого взгляда на современное положение вещей достаточно, чтобы понять все варварство этой концепции.

Она свидетельствует о таком отсутствии научного воображения, что трудно понять, каким образом кто-либо, активно участвующий в развитии Науки, может высказываться так примитивно. Вспомните о многочисленных научных понятиях, увидевших свет при жизни нашего поколения, о всех сформулированных проблемах, о которых никогда раньше и не думали, подумайте о коротком сроке существования самой Науки.

Можно ли полагать, что такое быстрое распространение знаний, такой ошеломляющий рост являются чем-то большим, нежели маленькой частью того, чем окажется Вселенная, когда она будет правильно понята? Нет. Наша наука — это всего-навсего капля воды, наше незнание — океан. Если и есть уверенность, так только в том, что мир наших физических познании окружен другим, несравненно более широким миром, о котором мы не можем в настоящее время составить никакого определенного представления».

Не забудьте, что это было сказано в 1895 году! В историю науки вошла речь Вильяма Томсона, лорда Кельвина, президента Лондонского королевского общества, «...сегодня смело можно сказать, что грандиозное здание физики науки о наиболее общих свойствах и строении неживой материи, о главных формах ее движения — в основном возведено. Остались мелкие отделочные штрихи...»

Кончался XIX век, и изобретатель гальванометра Кельвин имел все основания быть довольным. Как видим, современная своему времени наука всегда верна себе. Ни Кельвин, ни коллеги Вильяма Джеймса по Гарвардскому университету не сумели заглянуть в ближайшее столетие, начало которого отмечено теорией относительности и квантовой механикой. А кто возьмется предсказать наиболее значительные открытия в области физики, которым предстоит увидеть свет в XXI и в последующие века?

По словам доктора философских наук А.М. Мостепаненко, «развитие физики происходит не путем простого накопления знаний, а в процессе формирования и развития все более полных физических картин мира. Когда определенная физическая картина мира уже сформировалась и наука добилась больших успехов в описании явлений, возникает иллюзия того, что она окончательная и охватывает все основные фундаментальные закономерности природы. Так было в периоды успеха механистической и электродинамической картин мира, такие тенденции имеются и сейчас, в рамках современной кванто-релятивистской картины мира.

Однако со временем оказывается, что такие надежды неосновательны. Новые физические открытия не укладываются в старую систему представлений о реальности. В конце концов наступает смена представлений, которая ощущается исследователями как революция в физике, в корне меняющая, по выражению Макса Борна, весь стиль физического мышления» (А.М. Мостепаненко, «Пространство и время в макро-, мега— и микромире», М., 1974).

В качестве одного из последних примеров постепенного перехода от псевдознания к знанию можно привести идею о возможности управления ходом времени. «В нашей философской литературе долгое время было распространено мнение, что допущение необычных свойств пространства и времени, таких, как многомерность пространства, обратимость времени и т.д., несовместимо с материализмом». Но время идет, и вот уже «проблема времени и пространства приобретает все большее естественнонаучное и общемировоззренческое значение. От дальнейшей ее разработки во многом зависят перспективы развития как научного познания, так и научного материалистического мировоззрения» (А.М. Мостепаненко, «Пространство и время в макро-, мега— и микро мире»).

В статье, посвященной многострадальному Бермудскому треугольнику, ставится вопрос о возможности попадания в зону с иным ходом времени, в зону, из которой можно было бы провалиться в прошлое или попасть в будущее, иначе говоря, в другое измерение. Послушаем доктора физико-математических наук профессора К.П. Станюковича: «Мы не умеем управлять ходом времени. Но это не значит, что никто во Вселенной не умеет им управлять. Теоретически это возможно. Однако для изменения хода времени требуется гигантское напряжение потенциала гравитации» («Комсомольская правда», 13 января 1979 г.).

Наперекор пессимистам и скептикам человечество решит и эту проблему. Итак, свойства времени и пространства не являются раз навсегда данными и неизменяемыми. И вот уже задаются вопросы, создающие дискомфорт для здравого смысла: