Венецианская маска - Розалинда Лейкер

Медленно он втягивал ее вместе с собой в ночь любви. Покрываемая поцелуями и ласками, она возносилась вверх на гребне страсти. Временами его руки были невыносимо нежными, касаясь и поглаживая, заставляли ее сладострастно извиваться, в то время как в другие моменты он прижимал ее к себе с силой, которая не давала возможности вздохнуть. Как будто она была рождена для этой ночи, ее тело, казалось, прилипало к его, достигая экстаза, волосы разметались по подушке, как будто судьба связала ее с ним задолго до этого времени и места.

Когда наступил рассвет, они спали, близко прижавшись друг к другу на приведенной в беспорядок постели, его руки обнимали ее за талию. Часом позже Доменико разбудили солнечные лучи раннего утра, проникающие сквозь ставни. Опершись на локоть, он посмотрел на жену сверху. Он никогда не ожидал, что окажется у Мариетты первым. Кто бы мог подумать, что любовь, которая заставляла ее идти на такой риск, остановилась на полпути? Он всегда предполагал, что она со своим французом проводила время в домах для тайных встреч, потому что много раз его шпион терял их в карнавальных толпах.

Доменико улыбнулся про себя и убрал волосы с ее спящего лица. Если у нее и были еще какие-то отговорки против него, они потерялись в удовольствии, которое он доставил ей. Мариетта лежала под едва прикрывающими ее простынями в грациозной неподвижности. Он избавит ее пробуждение от своего присутствия. Если бы они были любовниками иначе, чем в физическом смысле, он бы остался, но, по его предположению, когда она проснется, ей понадобится время, чтобы подумать обо всем, что случилось между ними.

Он спрыгнул с кровати и надел халат. На пути в собственную спальню помедлил, чтобы оглянуться на нее. Порой, когда страстно желаемой женщиной овладевали, ее привлекательность вскоре тускнела, но это не случай с Мариеттой. С ее необычными взглядами, редкой красотой, восхитительным телом, она восхищала его более чем когда-либо. Доменико знал, что они только легко коснулись того, что могли бы испытать вместе в этой кровати, и он уже хотел вернуться к ней. Это была узкая пропасть между восхищением и любовью, но понесет ли он ее когда-либо на большую супружескую кровать в доме Торриси в его собственной комнате, где они всегда спали с Анжелой, он еще не знал.

Хотя он тихо закрыл за собой дверь, непривычный звук потревожил сон Мариетты. Она открыла глаза, вздрогнув, а затем резко села, но Доменико не оказалось рядом с ней, и комната была пуста. Воспоминания снова нахлынули, и она притянула к груди колени, обняла их руками и склонила голову, как будто было хотела спрятать лицо. Но улыбка не сходила с ее губ.

Через некоторое время Мариетта снова подняла голову и отбросила назад волосы. Она была ужасно голодна, но прежде чем позвонить служанке, чтобы та принесла поднос с завтраком, она стала искать свою ночную рубашку. Доменико снял и отбросил ее в сторону вскоре после того, как забрался в постель. Она заметила ее у окна, быстро встала с кровати, но, прежде чем надеть ее, она пошла в мраморную ванную комнату. Там был только кувшин холодной воды, оставшийся с прошлой ночи, но она помылась и вылила последние капли на тело, чтобы они принесли свежесть. Одетая в ночную сорочку, Мариетта вернулась в спальню. Открыла ставни. Внизу был огороженный сад с античными статуями и богато украшенной лоджией. Там в изобилии цвели розы. Неожиданно, неизвестно почему, ею овладело убеждение, она поняла, что любимым цветком Анжелы Торриси была роза. Медленно Мариетта повернулась, чтобы оглядеть спальню. Это была комната Анжелы. Тот факт, что она была полностью обновлена для своей новой обитательницы, делал комнату ее собственным владением, но как насчет остального дворца? Большая часть дизайна была во вкусе ее предшественницы.

А портреты Анжелы? Куда они делись? Мариетта знала, что не успокоится, пока не найдет их. Впервые она осознала, что долгое время, возможно, до конца своих дней она будет жить с призрачным присутствием другой женщины. Любой женщине нелегко отстаивать свой характер и личность в доме, который ее муж раньше делил с другой, но еще труднее, когда женщина, чье место она заняла, была очень любима.

Задумчиво Мариетта вернулась в постель, где расправила простыни и взбила подушки. Она удобно устроилась, а затем потянула за шнурок звонка.

Служанка осторожно заглянула в дверь, прежде чем войти, как будто не могла поверить, что ее позвали в такой ранний час. Позже Мариетта обнаружит, что Анжела, следуя общепринятой практике большинства благородных дам Венеции, никогда не вставала с постели до полудня. В это первое утро ранняя просьба Мариетты по поводу завтрака создала такую активность, словно палка, расшевелившая муравейник.

Завтрак принесли три служанки, первая несла поднос с едой, вторая — серебряный чайник с шоколадом, а третья — хрустальное блюдо с персиками. Ее камеристка, пожилая женщина, которую звали Анна, дала ей веер, на случай если в комнате окажется слишком жарко, а затем протянула чашку с ароматной водой, в которой она могла ополоснуть пальцы перед едой. Затем ее оставили, чтобы она насладилась завтраком.

После этого Анна хотела послать за парикмахером, но Мариетта запротестовала.

— Мои волосы очень послушные. Я всегда делаю это сама.

— Только покажите мне, как вы хотите их уложить, синьора, и я справлюсь. Я очень способная.

Она оказалась права, Мариетта была довольна результатом. Она также приняла помощь, когда надевала приготовленные нижние юбки, платье и туфли по ее выбору. В Пиете всегда была подруга под рукой, чтобы помочь со шнуровкой или пуговицами на спине корсажа, но это было все.

— Вы прислуживали синьоре Торриси? — спросила она осторожно.

— Нет, синьора. Я была назначена десять дней назад, чтобы прогладить ваши платья, все новые предметы одежды.

Мариетта испытала облегчение. Что касается платьев, она ограничила количество своим приданым, желая выбрать все для своих нужд попозже, не торопясь. Было трудно сосредоточиться на эскизах модисток и образцах ткани портных, в то время как половина ее мыслей была занята репетицией, которую она должна была посещать, или партитурой пьесы, которую она хотела закончить. У нее в распоряжении было достаточно одежды, чтобы носить ее в июле и августе, когда они окажутся на вилле у реки, как планировал Доменико. Когда она вернется в Венецию, будет достаточно времени, чтобы расширить свой гардероб и соответствовать всем общественным обязанностям. Она намеревалась исполнять роль жены Доменико во всех ее проявлениях. Ей никогда не было свойственно делать что-либо наполовину, и она не собиралась начинать теперь.