Прекрасная лилия - Кимберли Кейтс

Но ответ, который он сейчас искал, ему мог дать только этот камень. Собрав все свое мужество, Нилл положил загрубевшие, испещренные шрамами ладони на шероховатую поверхность алтаря. Но древние письмена скрывали свои тайны, не желая откликнуться на его молчаливую мольбу.

Наверное, он сошел с ума, с горечью подумал Нилл. Для чего он приехал сюда? О чем он просит этот проклятый камень? Древняя мудрость – это только для героев и прославленных воинов, а не для таких лжецов, как он, Нилл, не побоявшихся нарушить клятву верности, данную тану.

Вдруг он подумал, что есть еще и Кэтлин! Оставалось только уповать на то, что слепой Финтан не сможет отказать любимой дочери и сделает то, в чем отказал обесчещенному Ниллу.

Закрыв глаза, Нилл напряг всю волю, надеясь, что голос его сердца проникнет в царство мертвых.

– Дайте мне знак, призрачные обитатели холмов! Финтан, я сейчас слеп, как когда-то был ты! Я не знаю, что мне делать. Оставить Кэтлин здесь, в Дэйре, или же отвезти ее на Айону и спрятать там?

Он не закончил. Горло вдруг стиснуло судорогой, и Нилл почувствовал, что не может продолжать. Черная тоска снова навалилась на него. Мысль о том, чтобы оставить любимую, была для него хуже смерти.

– Я все равно сделаю это, будьте вы трижды прокляты! – прокричал Нилл. – Да, я оставлю ее на каком-нибудь Богом забытом острове, повернусь спиной и уйду не оглядываясь, но только если вы дадите мне знак, что там она будет в безопасности! Скажите же что-нибудь, дьявол вас забери! Ответьте мне! Отец, ты слышишь меня?! Финтан!

Было ли это отчаяние? Или гнев? А может, просто игра его воображения? Но камень вдруг потеплел, ожил под его ладонями, словно огромное человеческое сердце внезапно забилось в руках Нилла. Широко открыв глаза, он прерывисто задышал, но не отодвинулся.

– Ответь же, Финтан! Ответь мне ради нее, если не хочешь ответить ради меня! Если ты когда-нибудь любил свою дочь!

Оглушительный раскат грома вдруг прогремел над его головой, надвое расколов безоблачное небо. Но Нилл только сильнее прижал ладони к изрезанной древними рунами поверхности камня. Дикий крик сорвался с его губ. Камень становился все холоднее, стук, похожий на звук бьющегося сердца, постепенно замер.

Итак, древние ответили ему, ответили без слов. Выходит, будущего, о котором он осмеливался мечтать, у них никогда не будет. Но разве он с самого начала не понимал, что даже мечтать об этом – безумие? Разве мог такой воин, как легендарный Финтан, доверить обожаемую дочь предателю и лжецу? Человеку, душа которого проклята навеки?

Желчь наполнила его рот горечью, плечи придавила нестерпимая тяжесть. Но несмотря на охватившее его горе и гнетущее чувство утраты, он был благодарен судьбе за то, что у него хватило ума и выдержки пощадить Кэтлин и не проговориться, о чем он, безумец, осмелился мечтать. И пусть они каждую ночь принадлежали друг другу, ей никогда не узнать, как он надеялся на то, что и будущее тоже будет принадлежать им обоим. Какое бы это было счастье – наполнить Дэйр своей любовью, смехом, дожить до того дня, когда по каменным переходам замка вновь, как и много лет назад, затопают маленькие ножки! У них бы появились дети. Нилл так живо видел их – маленькие пострелята с его глазами и мужественной, как у Кэтлин, душой.

Хриплый стон сорвался с губ Нилла, когда перед его взором встала картина, которой он не раз любовался все эти бессонные, безумные ночи, – прекрасное тело Кэтлин; округлившийся, как зрелый плод, ее живот, в котором ждет своего часа его первенец; Кэтлин, опустившая головку на его плечо, смотрит на малыша, жадно сосущего ее грудь. Семья: он и его возлюбленная. И чудесное место, которое станет их домом. Но увы, все это так и останется несбыточной мечтой.

Горло его сжалось, в груди жгло как огнем, и на мгновение Нилл даже позавидовал матери, блуждающей в царстве теней. Нужно решать, как спасти Кэтлин. Его долг – найти достаточно сил, чтобы позволить ей исчезнуть.

Нилл с трудом заставил себя подняться и направился к ущелью, где оставил пастись своего коня, и уже поставил было ногу в стремя, готовясь вскочить в седло, как вдруг застыл, будто пригвожденный к земле. Сердце его бешено застучало в груди.

Знак! Он просил дать ему знак. Но почему-то ему даже в голову не пришло задуматься, каким он должен быть, этот знак. Он бросил взгляд на небо, затянутое облаками, и с облегчением рассмеялся. Теперь он знал, что ему делать!

Прямо сейчас он отправится в замок и расскажет Кэтлин, матери и Фионе о знаке, который подали ему древние.

Как только начинали сгущаться сумерки, Кэтлин ловила себя на том, что все чаще поглядывает туда, где небо над горизонтом, исчерченное алыми и золотыми полосами, напоминало о близком часе наслаждения. Темнота стала для нее долгожданным другом и союзником – ведь именно она, казалось, приводила с собой Нилла.

Острая тоска, мучившая ее много недель подряд, когда она вспоминала об аббатстве, постепенно утихла, сменившись глухой болью. Но сегодня вечером ей не давало покоя какое-то непонятное томление, будто тугой узел стягивал сердце. Украдкой покосившись на Фиону, сидевшую у камина рядом с матерью, Кэтлин заметила, что та дрожит, словно птица, попавшая в силки. В глазах мерцал тревожный огонек, движения стали нервными и порывистыми, смех звучал чуть резче, чем всегда. С той минуты как Гормли наконец убрался из замка, Фиона не находила покоя. Несмотря на попытки Кэтлин хоть как-то успокоить ее, девушка винила во всем только себя.

Сердце Кэтлин разрывалось от жалости к Фионе. Еще не прошедший испуг после стычки с Гормли, раздражение и злость на глупую девчонку, с таким легкомыслием навлекшую смертельную опасность на свою голову, и страх перед тем, как поступит Нилл, когда обо всем узнает, на время отступили, и сейчас Кэтлин радовалась, что ей удалось спасти Фиону.

Что ж, подумала Кэтлин, по крайней мере понятно, почему она стала меньше скучать по аббатству. Прошлое, невинное и безмятежное, было по-прежнему драгоценно для нее, однако ему не хватало остроты ощущений и волнующих событий, которых в нынешней жизни Кэтлин было с избытком.

Дэйр стал для нее домом, первым настоящим домом, который она узнала.

Наивная девочка, живущая в монастыре, – могла ли она вообразить себе нечто подобное? Ведь эти трое, так непохожие друг на друга, успели стать ее семьей, о которой Кэтлин мечтала всю жизнь.

Но ведь это не ее семья, мрачно напомнила себе Кэтлин, так почему же при мысли о том, что скоро они расстанутся навсегда, она чувствует, что сердце ее готово разорваться на части?

Весь вечер печальные думы не давали Кэтлин покоя. Сколько раз она мечтала о том, как Нилл въедет во двор, а она со смехом и радостью бросится ему в объятия! В те дни она хотела только одного – доказать своему возлюбленному, этому суровому воину, что он уже больше никогда не будет одинок. А сейчас при мысли о том, что он скоро будет дома, она ощутила, как по спине пробежала дрожь. Ей придется рассказать Ниллу обо всех неприятностях с Гормли. Но тем самым она собственными руками уничтожит мечты о счастье, потому что с этой минуты оно станет таким же недостижимым, как звезды.