Пока ты со мной - Мэгги Осборн

Но как долго ему придется вести раскопки, прежде чем он найдет полость, где смог бы снимать золото со стенок и потолка, как золотые яблоки с волшебного дерева? Если он найдет такую полость, то больше ему никогда не придется беспокоиться о деньгах. Он сможет оплатить операцию Дейзи, а Энджи получит свой развод.

Подумав с минуту, Сэм запер свой молоток в ящике с инструментами, вылез из ямы и направился в город.

– Мне это не нравится. Я ненавижу зеленый цвет, – сказала Люси, отталкивая раскроенное Энджи платье, тщательно вырезанное ею из собственной распоротой юбки. – Я не буду его носить.

Энджи положила ножницы на стол и выпрямилась. Спина ее побаливала, оттого что она слишком долго находилась в согнутом положении. Это утро было настолько жарким, что остатки льда в леднике растаяли, и на кухонном полу образовалась лужица воды, вытекшей из ящика. Она заметила дырку в своем любимом переднике. А отношение Люси к ней ухудшалось с каждым днем, как только начались летние каникулы и девочки перестали ходить в школу.

– Ты выбрала эту юбку. Ты сказала, что любишь темно-зеленый цвет.

Энджи глотнула чаю в надежде успокоить взбаламученные нервы. Где-то она читала, что горячее питье в жаркий день утоляет жажду и облегчает страдания от зноя. Но пока что эта теория не оправдывалась.

Дейзи кивнула, подняв голову от вышивки.

– Да, ты сказала, что тебе нравится зеленый цвет. Я слышала.

– Заткнись! Меня тошнит, оттого что ты всегда принимаешь ее сторону!

– Хватит, Люси. – Энджи отвела влажные волосы, липнувшие ко лбу. – В нашей семье не принято говорить друг другу «заткнись». Это неприлично.

Люси выставила вперед подбородок и выпятила нижнюю губу.

– Ты не член нашей семьи. Я хочу, чтобы ты убралась, откуда явилась!

Внезапно в ее серых глазах заблестели слезы.

– Никто не хочет, чтобы ты здесь оставалась!

Прежде чем платье Люси могло стать пригодным для носки, Энджи предстояло провести долгие часы за шитьем, сметывая, распарывая, сшивая заново и наконец отделывая его. А чего ради? Чтобы сшить платье, которое Люси не станет носить? Потому что Люси не любит ее и хочет, чтобы она уехала?

Может быть, причиной всему была жара, но она чувствовала себя растерянной и устала делать новые и новые попытки поладить с девочками. Что-то в ней щелкнуло, будто надорвалось.

– Я не позволю тебе разговаривать со мной в подобном тоне, – сказала она сердито. – Отправляйся в свою комнату и оставайся там до тех пор, пока не захочешь извиниться!

– Не захочу!

Это противостояние началось с первого же дня. Глупо было воображать, что с этим можно справиться. А сегодня она была не в состоянии увертываться, избегать, увещевать и прибегать кдругим способам поладить, которыми пользовалась прежде, для того чтобы трения между ней и Люси не вылились в скандал. Она была разгневана, и терпение ее истощилось.

Уперев кулаки в бедра, она выпрямилась и стояла так, не пытаясь скрыть свой гнев.

– Ты пойдешь в свою комнату, даже если мне придется тащить тебя туда насильно. Обещаю тебе, что я это сделаю!

Ни одна издевочек еще не видела ее по-настоящему рассерженной, когда итальянская сторона ее натуры брала верх над англосаксонской. Тем более что инцидент, вызвавший такую вспышку, был ничтожным, но зато стал последней каплей; переполнившей чашу ее терпения, как это часто случается.

Девочки уставились на ее раскрасневшееся лицо и сердитые глаза, и Энджи тотчас же поняла, что Люси поверила, что она выполнит свою угрозу. Так или иначе, но Люси придется отправиться в свою комнату. Она должна уйти сама, а иначе Энджи потащит ее туда силой.

Слезы ярости покатились по щекам Люси. Она топнула ногой, и тут ее взгляд упал на стол. Она схватила чашку с блюдцем и швырнула их на пол.

– Я тебя ненавижу!

Рыдая, девочка побежала в спальню и хлопнула дверью.

Потрясенная, Энджи недоуменно смотрела на осколки материнских чашки и блюдца, а потом, чувствуя, что горло ее сжимает спазм, упала на стул и закрыла глаза.

Спасения не было. Она не могла бежать. Хоть и сознавала, что должна это сделать, но она ведь ответила отказом на предложение Питера решительно и в достаточно ясной форме, и Питер, как она догадывалась, не станет предлагать вновь финансовую помощь.

– Мы с папой хотим, чтобы ты осталась здесь. – Дейзи опустилась на пол на колени и принялась собирать осколки разбитого фарфора в передник. – Это ведь была чашка твоей мамы?

Энджи тупо кивнула.

– Будь поосторожней. Не порежься.

– Может быть, мы сумеем ее склеить.

– Не думаю.

Дейзи вытерла глаза тыльной стороной руки. Смахивая слезы, она смотрела на Энджи.

– Люси думает, что мама смотрит на нас.

– Привет. – В заднюю дверь вошел Сэм, улыбающийся и бодрый, будто десяти дней молчания и не бывало.

Брови Энджи поползли вверх.

– Что ты делаешь дома в середине дня?

– Надевайте ваши шляпки и перчатки, леди. Мы идем в город есть мороженое.

Взгляд Сэма упал на ткань, разложенную на столе, потом на коленопреклоненную Дейзи с разбитыми чашкой и блюдцем в подоле.

– Где Люси?

И к своей досаде и смущению, Энджи разразилась слезами. Мысль поесть мороженого оказалась не слишком удачной.

Сначала Сэму пришлось иметь дело с Люси, плакавшей в его объятиях и с рыданиями признавшейся, что хотела бы, чтобы Энджи никогда не жила с ними. Энджи вызывала в ней дурные чувства и выгнала ее из комнаты. Она хотела, чтобы с ней была ее настоящая мать. Единственное, что мог сделать Сэм, это держать ее в объятиях, гладить по спине и бормотать: «Знаю, знаю».

Он позволил буре разразиться и уже предвидел, что дело кончится извинениями, на которых он настоял.

– Энджи не заслуживает упреков. И я думаю, ты понимаешь, что было низко и гадко с твоей стороны разбить чашку ее мамы.

– Я раскаиваюсь, что сделала это, – прошептала Люси с несчастным видом.

Сэм отер ее слезы носовым платком.

– Энджи изо всех сил старается заботиться о тебе и Дейзи и быть к вам обеим доброй. Почему вы не хотите, чтобы она стала вашим другом?

Должно быть, что-то в сказанном им было неправильно, потому что его слова вызвали новые потоки слез. В конце концов, он прибег к тактике, которую сам не любил и не одобрял, но не смог придумать ничего другого.

– Люси, ты была во всем не права и должна извиниться перед Энджи. – Он тяжело вздохнул и предложил ей взятку. – Если хочешь мороженого, тебе придется извиниться.

Извинение прозвучало вынужденно и неискренне, но оно было, и Энджи скрепя сердце приняла его.

По дороге в кафе-мороженое Стетсона никто не произнес ни слова. У Люси были красные заплаканные глаза, и она злилась. Дейзи молчала. А Энджи изнемогала от гнева и обиды на весь мир. Конечно, прежде всего она сердилась на Сэма. Были уже две большие стирки, а его грязная одежда горой валялась в палатке.