Я дрался на Т-34. Третья книга - Артем Драбкин

В медсанбате я пробыл недолго и снова вернулся в полк. Освободили Винницу, Острополь, Пининко, Полонное, Грицев и пошли на Тернополь. Тернополь наш полк освобождал в составе 60-й армии, которой в то время командовал Иван Данилович Черняховский. Бои в городе продолжались больше месяца.

Помню, под вечер моя самоходка вышла на площадь и вдруг взрыв! Самоходка остановилась, но не загорелась. Дым рассеялся. Немцы стрельбу прекратили. Я говорю своему экипажу:

– Ребята, сидите.

А наводчик, Коля Лобачев, говорит:

– Разрешите, товарищ лейтенант. – Надо сказать, у нас хорошая дисциплина была – командира самоходки никто на «ты» не мог назвать. Только «товарищ лейтенант». – Я посмотрю.

– Коля, не высовывайся. – Он не послушался, люк открыл и высунулся.

Выстрел, и Колю убили…

Я вылез с автоматом и сразу к дому, который был справа. Возле него было много трупов, больше немецких. Я зашел на первый этаж – опять трупы, на второй этаж поднимаюсь, а немец на меня автомат наставил! Но я первым успел нажать на курок.

Вернулся в самоходку. Я по радио передал в штаб полка, что самоходка подорвалась на мине. Как стемнело, подошла летучка, которой командовал старший лейтенант Смирнов, мою самоходку оттащили к батарее. Оказалось, что немцы заминировали выходы на площадь.

В Тернополе была тюрьма, в которой немцы оборудовали мощный укрепленный пункт. Командующий 60-й армией Черняховский перед нашим полком поставил задачу – выйти поближе к этой тюрьме и, не целясь, вести огонь по стенам, чтобы их разрушить. Мы загружали в машины полный боекомплект, 20 снарядов, подъезжали к тюрьме и вели огонь. Потом откатывались пополнять боекомплект. После такого обстрела, буквально на наших глазах, немцы стали вылезать из тюрьмы и сдаваться.

В Тернополе я воевал от звонка до звонка. К концу боев из всего полка исправной осталась только моя самоходка – все остальные были подбиты. За бои в Тернополе наш полк получил почетное наименование Тернопольский.

Уже после войны, когда я инспектировал Прикарпатский военный округ, меня приняли первый секретарь горкома партии и председатель горисполкома. Мы посетили кладбище, на котором похоронены солдаты, погибшие во время освобождения города. Там стояла стела, на которой были выбиты имена погибших из нашего полка, но имени Коли Лобачева там не было. Я попросил первого секретаря и председателя горисполкома выбить фамилию Коли. Не знаю, была ли моя просьба выполнена? Потом мы смотрели хронику боевых действий в Тернополе, и там есть такой эпизод, когда по разрушенному городу едет самоходка с закрытыми люками. Может, и моя.

После Тернополя наш полк получил новые самоходки и пошел дальше на запад. Участвовал в Львовско-Сандомирской операции. Во время наступления моя самоходка были придана стрелковому полку. В первый день наступления мы прошли несколько километров, а на второй день наступление войск приостановилось – оборона у немцев была крепкая. Это же предгорье Карпат, там местность пересеченная. Немцы поставили танки на обратных скатах высот и не пускали нас. Командиром стрелковой дивизии была поставлена довольно сложная задача – подняться на высоту и огнем уничтожить танки на обратном ее скате. В течение нескольких часов я вел бой. Поднимусь, сделаю несколько выстрелов, спущусь с высоты, сменю позицию, опять на высоту поднимусь, и снова несколько выстрелов. В результате боя я уничтожил 7 немецких танков. Когда вышел из боя, командир стрелкового полка и комдив меня буквально на руках качали. Вызвали начальника отдела кадров бронетанковых войск 60-й армии капитана Гомона и тут же приказали ему представить меня к награде. В результате я был награжден орденом Красного Знамени, а моя фотография с маленькой заметкой была напечатана в армейской газете: «Командир самоходной установки лейтенант Стычинский подбил 7 немецких танков». Во Львов моя самоходка вошла одной из первых.

В августе 1944 года я был назначен командиром 4-й самоходной батареи и в этой должности продолжал войну. С Сандомирского плацдарма мы перешли в наступление на Краков. Кстати, именно наша 60-я армия освобождала Освенцим. После Кракова мы пошли дальше на запад, в Силезию. Прошли Гжанум, Тыхи, Микалум, Рыбник, Ратибор.

За форсирование Одера я был награжден орденом Александра Невского. Потом наступали в глубь Германии, в общем направлении на Либниц. За бои в районе Либница я был награжден орденом Отечественной Войны 1-й степени. 1-й Украинский фронт пошел на Берлин, 2-й Украинский – на Прагу, а между этими фронтами образовался разрыв. Этот разрыв заполняли сначала 1-я Ударная армия Гречко, потом 38-я армия Москаленко, а затем наша 60-я армия. Конец войны я встретил в Нимбурге, в 28 километрах от Праги.

Надо сказать, что к концу войны я был третьим, после командира полка, по количеству орденов. Но заместитель командира полка подполковник Красиков, у которого было столько же орденов, сколько у меня, был тяжело ранен в последние дни войны и 9 мая 1945 года скончался в Ламоуце. В результате меня и старшину нашей разведроты, у которого было два или три ордена Славы, отобрали для Парада Победы, который проходил 24 июня 1945 года в Москве. Так закончилась война.

– Мне самоходчики рассказывали, что они возили с собой немецкий пулемет. У вас он был?

Нет, у меня не было. Из трофейного оружия у меня был «вальтер», который я после войны сдал в артвооружение. А личным оружием был ППШ. Сперва с диском, потом с рожком.

– Какие снаряды брали?

И осколочно-фугасные, и бронебойные – разные. Что начальник артвооружения привезет, то и брали. У этой самоходки любой снаряд мощный, что осколочный, что бронебойный.

– У вас сначала была СУ-152, а потом ИСУ-152. Они сильно отличались?

Разница небольшая… Ну, пулемет ДШК наверху, и все, пожалуй. Когда пришли ИСу, я уже комбатом был.

– Когда вы были комбатом, у вас была своя самоходка?

Нет. Я в одной из самоходок батареи ездил. Самоходок в батарее было сначала две, потом четыре, а в 1945 году – пять.

– Насколько надежна была самоходка?

Надежная.

– Сколько она могла пройти без ремонта?

Мы не фиксировали, потому что их раньше подбивали.

– Как действовал ваш полк?

Его придавали стрелковым и танковым корпусам, а те, в свою очередь, придавали нас бригадам и полкам. Например, в 31-м танковом корпусе нас придали одной из танковых бригад, номер сейчас не помню, ею Макаров командовал. Мы напрямую подчинялись командиру бригады или полка. Некоторые командиры полков мне запомнились.