О Сталине без истерик - Феликс Медведев

С 1989 года Эрнст Неизвестный регулярно приезжает в Россию. Здесь по его проектам сооружены мемориал «Маска скорби» жертвам ГУЛАГа в Магадане, композиция «Возрождение» в Москве.

* * *

– При Сталине в стране функции управления были таковы, что кардинальные изменения внутри аппарата становились невозможны. Конечно, сейчас функционер не может схватить и бросить в застенок другого, но все вместе они могут это сделать с кем угодно; и если не всегда посадить, то затравить, заплевать, заставить эмигрировать или умереть. Терроризм продолжается, просто личный терроризм Сталина заменен терроризмом машины, создателем которой он считается.

Конечно, работа советологов, пытающихся угадать развитие событий, исходя из оценок личных качеств руководителей, интересна, но вряд ли существенна без понимания того, что не это главное. Главная же загадка лежит в принципах этой небывалой машины, где, по существу, нет личностей и даже нет мозгового центра в том смысле, как принято об этом думать. Таким способом согласуются единство и безопасность, мечта современного аппарата власти. Поэтому так стабильна, так неизменяема эта система. Амеба, у которой жизненные центры – везде и нигде…

…Незадолго до смерти Сталина, я получил временно в московском Донском монастыре мастерскую, чтобы заниматься восстановлением рельефов взорванного храма Христа Спасителя. И из остатков материалов начал делать «Концлагерь». Первой была маска молчания. И уже постепенно все превращалось в сталинский ГУЛАГ. Это были 1951–1953 годы.

…Когда я был на грани самоубийства от безысходности, я работал как зверь – день и ночь, рисовал, тайно отливал фигуры на заводе, где был учеником литейщика. Я извел себя. Меня преследовали утопические идеи, например, создать «Снаряд времени», куда поместить все страдания, все лагеря, всех растерзанных войной людей, закопать это в тайге, а потом взять и застрелиться. И ночью мне приснилось «Древо жизни», а утром я его зарисовал. И это меня спасло. Форма «Древа», как и сама жизнь, может вместить все: и танцующего, и плачущего, и страдающего, и летающего, и падающего…

Нью-Йорк, 1989; Москва, 2009

Глава 30. Писатель Эдуард Кузнецов: «Если страна хочет выздороветь, она должна за это заплатить…»

Решительный антисоветчик, антисталинист Эдуард Кузнецов ныне – редактор, публицист и писатель. Я встречался с ним в Мюнхене, в Иерусалиме, в Риме.

– Вы хотели убить Хрущева, а что вы думали о Сталине?

– В то время о Сталине я уже все знал. А окончательно все понял после XX съезда. Воспринимая его резко отрицательно, я пытался осмыслить Сталина как элемент советской системы, а не как случайное явление. С Лениным я разобрался чуть позже. Тоже за счет чтения. Я читал еще не отредактированного Ленина. И еще: я достаточно адекватно представлял Запад. Поэтому меня ничто тут не разочаровало. И ничто особенно не удивило, за исключением, правда, одного существенного момента: я все-таки не предполагал, в какой степени левые здесь сильны.

…Если страна хочет выздороветь, она должна за это заплатить. И я очень сильно подозреваю, с большой горечью, что Россия зальет себя кровью. Что же вы хотите? Чтобы убить такое количество людей, десятки миллионов, сколько же надо было иметь палачей?! Это даром не дается. Германия за это расплатилась, Япония. До сих пор здесь сажают нацистских преступников. Страна продолжает платить. А у вас? Только-только начали раскапывать могилы. Да еще и ахают – надо ли? А чтобы наказать тех, кто убивал, – этот вопрос даже не поставлен.

Из интервью с Э. Кузнецовым. Иерусалим, 1998 * * *

«Было мне тогда лет десять или около того. Я уже и раньше не раз слышал и на улице, и в школе, что Сталин застрелил свою жену Аллилуеву и что она похоронена на Новодевичьем кладбище. Рассказывалось об этом без тени недоумения, без какого-либо намека на вопрос: за что? – просто доверительным шепотком доводился до сведения факт: Сталин застрелил свою жену. И точка. Ни удивления, ни возмущения. Мысль о следствии и уж тем паче о суде, я уверен, никому и в голову не приходила. Сталин убил – значит, так и надо. Не могу припомнить, с чего это я вдруг вроде как бы споткнулся об эту тревожную мысль… ”А почему вот, – спросил я матушку, – товарищ Сталин застрелил свою жену, а его не судили?”

Помню испуг в ее глазах… Она пребольно треснула меня по затылку, от неожиданности я заревел, а она, тряся меня за плечо, все допытывалась, как это я додумался до такой глупости, не говорил ли об этом еще кому-нибудь, а потом сама заплакала и упрашивала меня никогда не задавать такие вопросы. Я побоялся спросить, какие “такие”, но что-то смутно уже забрезжило в моей головенке…

Как учительский шлепок когда-то выявил и закрепил у Руссо мазохистские наклонности, так, возможно, и эта затрещина вместо того, чтобы выбить из меня опасный интерес к запретным темам, напротив, стимулировала его.

Так я пострадал от культа личности Сталина».

Из книги Э. Кузнецова «Мордовский марафон», тайно написанной в лагере

При встрече Э. Кузнецов показал мне листочки папиросной бумаги, испещренные синими бисеринками микроскопических букв. Без увеличительного стекла прочитать текст было невозможно. Эти листочки тайно вывезли из Советского Союза друзья Э. Кузнецова. Книгу, изданную в 1979 году за границей, я получил в подарок от автора.

Для справки:

Эдуард Кузнецов родился в 1939 году в Москве. Учился на философском факультете Московского университета.

В 1961 и 1970 годах осужден за антисоветскую деятельность и «измену социалистической родине». Провел в лагерях и тюрьмах 16 лет. Приговаривался к смертной казни по «ленинградскому самолетному делу». В результате давления академика Сахарова и президента США Никсона «высшая мера» была заменена на 15 лет лагерей строгого режима.

В заключении тайком написал две книги: «Дневники» и «Мордовский марафон».

В 1979 году досрочно освобожден в рамках обмена на двух советских шпионов, арестованных в Америке.

Глава 31. Писатель Саша Соколов; «Творческому порыву не может помешать никакая диктатура»

– …В конце 1960-х годов я работал в газете «Литературная Россия», в отделе национальных литератур. Переписывал материалы за писателей. Два лета ездил по Таймыру, по всему Красноярскому краю. Выпустили мой сборник. А потом я подумал: что же, буду писать о писателях все время? Должен и сам что-нибудь написать стоящее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});