Ось - Роберт Уилсон

Ничего этого Лиза из гостиничного окна разглядеть не могла. Пепел сеялся в воздухе серой вонючей завесой. То ли где-то оборвались провода, то ли трансформаторы закоротило от пыли. На скорую их починку можно было не надеяться, — слишком захолустные места. Чудо, что они вообще сюда добрались на своем внедорожнике. Служащий мотеля постучал в дверь, принес фонарики и предупредил, что пользоваться свечами и другим открытым огнем в номере нельзя. Но Четвертые уже достали собственные фонарики, при свете которых все равно ничего невозможно было разглядеть, кроме грязных стен в пестрых обоях. Лизе понадобилось в ванную, и она сходила туда при свете фонарика.

Айзек уснул — уже не столько благодаря успокоительному, сколько от истощения. Взрослые решили обсудить происходящее. Двали, как обычно, своим проникновенным и хорошо поставленным голосом принялся рассуждать о пепле.

— Возможно, это циклическое явление. Геологические данные дают основания предполагать, что это так. Этим в числе прочего занимался ваш отец, мисс Адамс, — хотя мы никогда не могли найти научного объяснения данному факту. Скальные породы содержат очень тонкие прослойки пепла, которые повторяются с интервалом примерно в десять тысяч лет.

— Что это означает? — спросил Турк. — То есть раз в десять тысяч лет все покрывается пеплом?

— Не все. И не везде. В основном это можно наблюдать в образцах пород с Дальнего Запада.

— Но если остались такие следы, значит, пепел падал не столь уж тонким слоем?

— Да. Или же очень устойчивым к эрозии.

— Но эти дома не выдержат даже небольшой нагрузки на собственные крыши.

Крыши рухнут, а оставшихся в живых погребет под со бой пыль. Холодный вариант Помпеи, подумала Лиза. Это вгоняло ее в дрожь. Но ей хотелось спросить также о другом.

— А Айзек, — сказала она, — есть ли связь между падением пепла и тем, что с ним происходит?..

Сьюлин Муа посмотрела на нее печально и ответила:

— Разумеется.

Лучше всего Айзек понимал это в сновидениях, когда его знания принимали вид бессловесных форм, цветов, узоров.

В его снах планеты и расы возникали, как шальные мысли в голове, запоминались или уходили в забвение, эволюционировали точь-в-точь так же текуче, как эволюционируют мысли. Его спящий ум жил по тем же законам, по каким живет Вселенная, — разве может быть иначе?..

Сквозь мембраны его блуждающего сознания проникали наполовину расслышанные слова. Десять тысяч лет. Пепел падал и раньше, десять тысяч лет назад, а до этого еще десять тысяч лет назад. Огромные сети машин засевали космос своим прахом, порождая циклический процесс, — вращались, словно бесконечно сменяющие друг друга грани алмаза. Пепел падал на западе, потому что запад призывал его, как сейчас он призывал и Айзека. Эта планета не похожа на Землю. Она древнее, существует в более древней Вселенной, внутри нее живет нечто древнее. В ней обитает то, у чего нет разума, но оно прислушивается, говорит и пульсирует в медленном ритме тысячелетий.

Он слышал его звучание. Временами совсем рядом. Ближе, чем когда бы то ни было.

Балки и перекрытия мотеля постанывали под грудой пепла всю ночь, от заката до рассвета. Администрация посылала людей чистить крыши. Но пыль редела, и к утру воздух понемногу очистился до полупрозрачной взвеси. Лиза изо всех сил старалась не заснуть, но все-таки уснула, свернувшись на поролоновом матрасе. В ноздрях у нее засел едкий запах пепла, а по лицу сбегали струйки пота.

Проснулась она позже всех. Открыв глаза, увидела Четвертых, уже поднявшихся и сгрудившихся около двух окошек. Свет, проникавший с улицы, был тусклее, чем бывает осенью в пасмурную погоду, но вчера, когда падала пыль, она и о том мечтать не смела.

Она уселась на матрасе. Со вчерашнего дня не переодевалась, кожа была липкой от вчерашней грязи, в горле першило. Турк, угадав ее желание, подал ей бутылку с водой, которую она тут же с благодарностью выпила до капли.

— Сколько сейчас?

— Около восьми.

Восемь долгих часов по экваторианскому счету. Уже даже проглянуло солнце. Пыль больше не падала, но остатки ее все еще оседали. Воздух был полон мелких частиц пепла.

— Как Айзек?

— Не орет по крайней мере. У нас все в порядке, но… ты не хочешь взглянуть, что на дворе?..

Миссис Рэбка отошла от окна, направляясь к Айзеку, и Лиза смогла занять ее место. Она без охоты выглянула наружу.

На первый взгляд, там не было ничего неожиданного. Дорога, изменившая свои очертания под завалами пепла, — та самая дорога, по которой они ползли вчера, выжимая из машины все, что только можно. Машина по-прежнему стояла там, где они ее оставили, занесенная с наветренной стороны пепельными барханами. Ее перепончатые колеса с мощными шинами выглядели внушительно, как колеса вездехода. Свет едва сочился, в воздухе роилась пыль, но можно было вполне разглядеть заправку в нескольких сотнях ярдов к югу. Прохожих не было, а из других окон тоже выглядывали люди. Все замерло без движения.

Нет… не все. Все, кроме пыли.

За двором, над пустой серой дорогой, Лиза увидала что-то вроде растущего на глазах водоворота. Скопление пепла размером с круглый обеденный стол принялось медлен но вращаться по часовой стрелке.

— Что это?

— Сейчас увидите, — сказал из-за спины Турка доктор Двали.

Турк положил Лизе руку на плечо. Она накрыла ее своей ладонью. Пыль завертелась быстрей, соткавшись в воронку с жерлом посередине, потом вдруг замерла. Лизе это зрелище было не по душе. Это было что-то неестественное, превосходящее понимание. Но, может, она просто проникалась чувствами остальных, видевших это уже не в первый раз и знавших, что будет дальше.

А потом пепел взорвался. (Как гейзер, подумала Лиза.) Над местом, где была воронка, взметнулся десятифутовый столб пыли. Лиза сделала судорожный вдох и попятилась от окна.

Подброшенная взрывом пыль выгнулась по ветру, как петушиный хвост, и чуть погодя рассосалась в смрадном тумане, наполнившем воздух. Когда она развеялась, стало видно, что гейзер исчез не бесследно и что-то оставил после себя. Что-то сияющее.

Оно походило на цветок. Повергший Лизу в изумление рубиновый цветок, аккуратно сложенный и чем-то напоминающий тело новорожденного. Стебель и бутон были такого же пронзительного гипнотически-красного оттенка.

— Первый раз так близко, — сказал Турк.

Цветок. Потерявший нить разум Лизы сам собой ухватился за это слово, потому что это и вправду было похоже на цветок, с уродливо длинным стеблем и венчиком лепестков, и она вдруг осознала, что думает о подсолнухах в саду у матери в Калифорнии, ко времени созревания семян дораставших до такой же высоты. Цветок этот стал изгибаться и ходить ходуном, мотая своей раздутой головой, в такт какой-то неслышной и неритмичной песне.