Прекрасный каратель (ЛП) - Валенти Сюзанна

— И что ты собираешься делать с сердцем принцессы, когда оно у тебя будет? — с любопытством спросил Энцо.

Я провел рукой по щетине на подбородке, думая об этом. Потому что честным ответом было то, что я ни хрена не знал. Только то, что если я выиграю, я не отпущу ее.

— Я дам вам знать, когда приму решение, — сказал я с жестокой улыбкой, которая натолкнет их на массу идей без моего озвучивания.

— Ну, как я вижу, в нынешнем положении я — победитель, — сказал Энцо, ухмыляясь, как мудак. — И пока ты не услышишь больше, чем просто стоны удовольствия, сорвавшиеся с ее губ, я буду придумывать, как потратить все твои деньги.

— К черту, — ответил я, не в силах устоять перед вызовом и клюнул на его приманку. — У меня есть принцесса именно там, где я хочу. Через неделю она отдаст свое маленькое сердце и признается мне в вечной любви. Она даже не захочет больше убегать. Бьюсь об заклад, я мог бы оставить все двери широко открытыми, и она не ступила бы за них ногой.

— Это громкие слова, брат, — пошутил Фрэнки. — Я с нетерпением жду, когда увижу, как ты подавишься ими.

Я слегка поморщился.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы я обещал что-то, чего не мог выполнить?

— Ну, если честно, я не думал, что тебе удастся ее трахнуть, так что я начинаю верить, что ты можешь это сделать, — сказал Фрэнки, закатывая глаза.

— Значит, теперь мы ее трахаем? — Голос Гвидо прозвучал за мгновение до того, как моя дверь распахнулась, и я выпрямился со злым рычанием, вырвавшимся из горла.

Фрэнки наклонился вперед в своем кресле, так что передние ножки снова коснулись ковра, а спина Энцо выпрямилась, когда он с прищуром посмотрел на нашего уродливого кузена.

— Мы ничего не делаем, больной ублюдок, — рявкнул я. — И тебе не следует шпионить за мной, если тебе нравится твое лицо в таком виде. Хотя хрен его знает, зачем.

— Да ладно, Рокко, если ты уже сломал ее, почему бы не дать остальным поработать? — надавил он, и через мгновение я уже был на ногах.

— Я разбил тебе лицо недостаточно ясно? — прорычал я, направляясь к нему. — Слон Калабрези моя. И я не делюсь с другими. Если я увижу, что ты смотришь на нее с искоркой в твоих чертовых сумасшедших глазах, я выколю их прямо из твоего черепа.

Фрэнки и Энцо тоже вскочили на ноги, подошли ко мне сзади и поддержали. Никто никогда не мог выступить против нас троих и выжить, чтобы рассказать об этом. И этот гребаный червяк не станет исключением, если поспорит со мной в этом. Его мать была нашей тетей, но у него даже не было фамилии Ромеро. Он был ничем. Меньше, чем ничто. И я бы с радостью разорвал его на куски, чтобы защитить то, что принадлежит мне.

Гвидо поднял обе руки, сдаваясь, и улыбнулся, как будто все это было какой-то большой шуткой.

— Боже упаси, чтобы я когда-нибудь выступил против великого Рокко Ромеро, — сказал он тоном, который был настолько насмешливым, что мне захотелось вырвать ему несколько зубов. — Дядя Мартелло послал меня найти вас всех. У него есть дело, которую нам нужно обсудить.

Мой рот скривился, когда он произнёс нам, как будто он один из нас. Но он даже близко не приблизился к тому, чтобы войти в круг любви и чести, который соединял меня и моих братьев.

Я протиснулся мимо него, и Энцо с Фрэнки сделали то же самое, мы вышли из моей комнаты и направились вниз по лестнице. На улице темнело, и я уже начал задумываться, останутся ли снова папа и Гвидо. Я не хотел оставлять Слоан сегодня вечером в подвале, я хотел, чтобы она была теплой и желанной в моих объятиях. Я хотел погрузиться в нее, попробовать каждый дюйм ее кожи и услышать звуки, которые я могу извлекать из этих совершенных губ.

Папа ждал нас на кухне, и я с удивлением обнаружил, что он в пальто читает что-то в своем телефоне.

— Ты хотел нас видеть, папа? — спросил я с любопытством, думая, не позвал ли он нас, чтобы попрощаться.

— Да, — ответил папа, не отрываясь от телефона и заставляя нас ждать, пока он закончит, прежде чем он объяснит.

Я подошел к барной стойке рядом с Фрэнки, откинулся на спинку стула и зевнул. Я действительно не выспался прошлой ночью. Не то чтобы я жаловался на это.

Папа, наконец, сунул свой мобильник в карман и обратил на нас внимание.

— У меня срочные дела в заливе Грешников, — сказал он, не вдаваясь в подробности. — Но у нас также есть проблема с грузом, пропавшим без вести в восточных доках. Мне нужно, чтобы ты пошел и разобрался с этим, Рокко.

— Я? — спросил я, не сумев скрыть раздражение в своём тоне от этого предложения.

— Да, ты. Мы не можем оставлять тебя вне поля зрения так долго. Кроме того, такого рода проблемы действительно нуждаются в вашей причастности. Мы не можем допустить, чтобы кто-то думал, что потеря нашего груза сойдет им с рук.

Цокнув языком, я скрестил руки в знак отказа.

— Энцо или Фрэнки справятся с этим так же легко, как и я. У меня здесь есть работа.

— Любой может нянчиться с девушкой в подвале. Мне нужно, чтобы ты разобрался с этой доставкой. Без аргументов.

Я прикусил язык к дальнейшим протестам, потому что знал, что они меня ни к чему не приведут.

— Так кто здесь останется? — спросил я, отказываясь смотреть на Гвидо, и практически мог представить, как он подпрыгивает вверх и вниз, как возбужденный школьник, желающий стать волонтером. Но я ни за что не оставлю его здесь с моей принцессой.

— Я не против остаться здесь, — предсказуемо предложил Гвидо, как скользкий stronzo, каким он и был.

Перевод: Придурок.

— Я тоже останусь, — быстро добавил Фрэнки, подавляя зевок. — Мне не нужны остальные.

— Хорошо, — объявил папа, когда его мобильный снова зазвонил. — Фрэнки и Гвидо могут остаться. Я жду вас двоих в машине через десять минут. Собирайтесь и не заставляйте меня ждать.

Мои губы приоткрылись в знак протеста, но он посмотрел на меня с суровой решительностью, которая, как я знал, не допускала никаких возражений.

Папа вышел из комнаты, ответив на звонок по сотовому, и мое сердце забилось чуть быстрее, когда я понял, что мне действительно придется оставить Слоан в доме с гребаным Гвидо.

Я оглядел нашего склизкого кузена и нахмурился.

— Убирайся к черту. Мне нужно поговорить с моими братьями.

Гвидо улыбнулся так, что показались отсутствующие зубы, и, не сказав ни слова, выскользнул из комнаты.

— Я не подпущу его к ней, — поклялся Фрэнки, прежде чем я успел спросить. — Если он попытается что-то сделать, я просто пристрелю его.

Я посмотрел на пистолет, привязанный к его поясу, и кивнул. В этом мире было два человека, на которых я мог положиться всем сердцем, и если мой брат дал подобную клятву, то я знал, что могу рассчитывать, что он сдержит свое слово.

— Я доверяю тебе, брат, — сказал я. — Не хочу, чтобы этот мудак даже смотрел на нее, пока меня не будет.

— Даю слово, — серьезно согласился он, и я кивнул.

— Отлично. Давай просто сделаем эту работу, чтобы я мог вернуться сюда до рассвета.

Я зашагал из комнаты прямо по коридору к двери подвала, и вытащил ключ из кармана.

Замок громко щелкнул, и я направился вниз по деревянной лестнице, тяжело стуча ногами при каждом шаге.

Слоан была закутана в одеяла в углу, ее глаза расширились от беспокойства, а брови были подозрительно нахмурены. Маленький пёсик, которого Фрэнки принес с собой, тихо зарычал, когда я приблизился, и она вскочила на ноги, скрестив руки на груди.

— Ты знала, что я мудак, когда позволила мне залезть в свои трусики, белла, — сказал я, приближаясь к ней. — Не смотри на меня так, словно ты думала, что трах со мной изменит это.

— Ты как Джекил и Хайд, Рокко, — прорычала она, и огонь в ее взгляде дал мне понять, насколько она заботится обо мне. — Я никогда не знаю, какую версию тебя я получу.

— Что могло бы быть проблемой, если бы не заводило тебя так сильно, — невозмутимо ответил я. — Кроме того, у доктора Джекила было всего две личности. У меня как минимум девять.