Саламандры - Ник Кайм

Раздался голос Элизия, снова став якорем для Саламандр, не давая им ослабнуть духом. Орки во всем своем множестве преодолели кровавую полосу и уже готовились начать первый штурм стен. Капеллан использовал рявканье своего болт-пистолета, чтобы подчеркивать наиболее важные места в исполненных ненависти проповедях. В это время со стен огнеметы выплеснули прометиевую ярость.

— Жги и очищай! — взревел Гонорий. Лицевой щиток его блистал огненными отсветами от оружия.

Несмотря на уничтоженные космодесантниками стратегические цели и тактику нанесения максимального ущерба, огромная орда зеленокожих гарантировала, что ближнего боя не избежать. Но Саламандр это абсолютно устраивало.

— Здесь будет проверено ваше мужество! — крикнул в вокс Н'келн ясным голосом, похожим на серебряное копье, брошенное против солнца. — Будьте наковальней, станьте молотом!

Это подействовало ободряюще.

— Он прошел испытание в пламени битвы… — с искренним благоговением отметил Лазарь.

Иагон промолчал, сосредоточившись на уничтожении приближающихся орков злыми очередями из болтера.

— Мы удержим их здесь! — рявкнул Тсу'ган, желая придать решимости отделению. Он знал, что другие братья-сержанты сделали то же самое. — Мы знали, что это случится, — прибавил он, когда первый абордажный крюк, лязгнув, зацепился за стену. Тсу'ган отстрелил цепь с крюка, дождавшись прежде, пока она натянется. Глухие вопли невидимых зеленокожих, взбиравшихся по цепи, а теперь падающих вниз и бьющихся насмерть, заставили Тсу'гана улыбнуться.

Еще три крюка последовали за первым. Брат Станг сбросил один, но тут загремели еще пять и крепко вцепились в стену.

Брат Катус бестолково рубанул по цепи боевым ножом, затем перегнулся через стену, намереваясь расстрелять орков внизу из болтера. Он отшатнулся назад, извергая струи крови: между шеей и ключицей засел тесак. Станг оттащил раненого в сторону и всадил болт в череп орку, первым осмелившемуся высунуть голову над рокритовым краем стены.

Затем появилось множество уродливых зеленых морд. Головы сидели на грубых телах, вооруженных тесаками и зазубренными клинками.

Капеллан Элизий размозжил голову одного из орков ударом крозиуса. По телу орка еще перекатывались электрические разряды, пока тот падал в зеленое болото воинов под стеной. Элизий воткнул болт-пистолет в пасть второму и превратил его голову в ошметки мяса. Багровые брызги заляпали череполикую маску капеллана, помазав его кровью. Но даже такой смертоносный воин, как Элизий, не мог убить их всех.

— Гонорий! — заорал Тсу'ган.

Боевой брат развернул огнемет, бросив пускать струи прометия вниз со стены, и окатил жгучим пламенем зеленокожих, пытавшихся напасть на капеллана сбоку.

— Горите в огне вечных мук, ксеносы! — яростно рявкнул Элизий, когда орки, окутанные пламенем, врезались, размахивая лапами, в толпу, скопившуюся у подножия стены.

Тсу'ган стер кровавую полосу с визора и быстро окинул взглядом место битвы. Вдоль стены то тут, то там возникали короткие схватки. Тактические отделения принимали на себя главный удар атак, давая Опустошителям, расположившимся в более высоких и менее доступных башнях, продолжать сеять смерть среди ставшей еще более огромной орды, которая затапливала пепельную низину, точно зеленое наводнение. Многие сержанты разделили своих воинов на боевые звенья — на тех, кто сражался врукопашную или отцеплял крюки, и на тех, кто продолжал поливать орков огнем.

За те короткие секунды, которые он позволил себе, чтобы оценить положение, Тсу'ган вдобавок заметил орочьи машины, которые шли на самоубийственный таран стен. Он увидел, как громоздкий фургон, увешанный листами брони и набитый до отказа орками, врезался прямо в стену. Огонь тяжелых болтеров и мультимелт разнес его на куски, фургон превратился в обломки, но теперь зеленокожие могли взобраться по его похожей на башню платформе и использовать каркас машины, чтобы достичь зубцов стены. Над головой с шумом проносились ракеты, сверхперегретые лучи крест-накрест разрубали ночь, стирая с лица земли орков, участвующих в самоубийственных заездах, прежде чем те успевали подобраться ближе, но они не могли остановить всех.

Удар в нижнюю часть участка стены, где стоял Тсу'ган, чуть не свалил его с ног. По металлу и рокриту прокатилась рябь ударной волны. Машина, врезавшаяся в стену, загорелась и взорвалась, брата-сержанта и его отделение окатило волной жара. Несколько секунд спустя послышалось царапанье и лязг — орки взбирались на импровизированную осадную башню.

— Гранаты! — приказал Тсу'ган, зная, что свои у него кончились, но другая половина отделения не откажет ему в услуге.

Осколочные гранаты запрыгали по разбитому остову машины, вмявшейся в стену и горящей, и взорвались серией глухих ударов. Царапанье и лязг прекратились.

— Слава Прометею! — крикнул брат-сержант, возликовав от этой маленькой, но все-таки победы.

Ватага тяжелобронированных орков наступала под огнем к единственному входу в крепость. В гуще крупных орочьих тел двигалось что-то непонятное. Тсу'ган уловил блеск металла, сферический предмет с намалеванной неровной иконографией, похожий на мину…

— Сосредоточить огонь…

У ворот внизу раздался мощнейший взрыв, не дав сержанту договорить приказ остановить подрывников. Саламандр, занимавших участок стены прямо над воротами, повалило с ног. Краем глаза Тсу'ган заметил, как Шен'кар, кажется, свалился со стены, но все заслонили клубы дыма и разлетающиеся обломки, поэтому брат-сержант не был в этом так уверен. Брат Маликант пошатнулся, и ротное знамя пало. Лишь капитан Н'келн устоял на ногах. Он подхватил штандарт, не обращая внимания на огонь, быстро взбирающийся по стене, и жадные языки пламени, пожирающие все, к чему прикасались.

— Подрывники, — буркнул Тиберон, еще не придя толком в себя от взрыва. Ударная волна будто увесистым молотом прошлась по отделению. — Наверное, разнесли ворота…

Зеленокожие, которые хлынули в пылевое облако, взметнувшееся у ворот, только подтвердили его догадку.

Те Саламандры, что еще стояли на ногах, прицелились сквозь пелену дыма и попытались уничтожить штурмовой отряд орков, который появился словно из ниоткуда. Орочьи коммандос открыли ответный огонь, и Тсу'ган увидел, как пал еще один брат: случайный выстрел пробил горжет, выведя бойца из строя.

Тяжелобронированные зверюги тоже вернулись под прикрытием серой пелены дыма и летящего пепла, которая накрыла поле боя. Послышался хриплый стрекот активируемых цепных клинков, безликий и грозный.

Орки стекались к воротам, и брат-сержант не в силах был их остановить. Он проклял свою позицию на стене, отчаянно желая оказаться там, где сражение кипело наиболее яростно. Ослепительная струя пламени, с ревом столь громким, что он заглушил стрекочущий хор механизированных клинков, пронзила пелену дыма и пыли и с голодной жадностью поглотила идущую на приступ орду.

«Огненная наковальня» пустила в ход свои орудия «Огненный шторм», и орки вкусили гнев «Лендрейдера» модели «Искупитель». Завывая от боли и ярости, зеленокожие бросились назад. Объятые пламенем фигуры ковыляли прочь от разбитых ворот, падали на колени и оседали обугленными грудами на землю. Ни один Саламандр по ним не стрелял — их просто оставили сгорать.

Еще три — одна за другой — вспышки, и опустошительный пожар угас, оставив после себя выжженную землю, окаймленную языками огня.

— Во имя Вулкана и во славу ордена!

Из вокса прогремел зычный голос Претора — и во все стороны словно покатилась ободряющая волна. Огненные Змии заполнили пролом в воротах.

— Во имя Вулкана! — отозвался Н'келн, гордо и неустрашимо стоящий среди умирающего пламени, которое лизало зубцы стены перед ним. Брат Маликант пал, но вместо него штандарт роты высоко вздымал сам капитан. Свернувшийся в кольцо дракон на священной ткани рвался и рычал на ветру, точно живой. Края знамени обгорели и почернели, но это лишь прибавило ему воинственного обаяния. Н'келн стал маяком, центром притяжения, выкованный, как сталь, на наковальне войны.

— Ни один не пройдет! — взревел он, и огненный змей на знамени словно проревел вместе с ним.

Тсу'ган понял, что на губах у него играет улыбка.

Орки были обречены.

В отчаянии последний из вождей кинулся на приступ стены по разбитым башенкам фургона. Он добрался до зубцов, окровавленный, но не сдавшийся.

Элизий, который только что расправился с одним из меньших сородичей орка выстрелом в упор из болт-пистолета, вонзил свой крозиус в грудь мерзкому чудовищу, когда то появилось над стеной. Орк зарычал, но капеллан ударил его головой в шлеме, отколов твари клык, затем вышиб второй свирепым ударом рукоятки еще дымящегося пистолета. Элизий отбросил оружие, схватил умирающего вождя латной перчаткой, второй рукой покрепче сжал рукоятку потрескивающего крозиуса и вскинул орка в воздух.