Дыхание бездны - Андрей Имранов

  Отец замолчал. Так они молчали довольно долгое время - пока громадный красный шар закатного солнца наполовину не опустился за горизонт. Тогда Тыгрынкээв спросил:

  - Что теперь? Будем жить, как раньше, пока однажды ты не окажешься быстрее и не убьешь меня?

  - Нет. Испытание закончено, и ты один его выдержал, - он повернул голову и посмотрел на сына, - я бы хотел, чтобы на твоем месте был Титу.

  - Я знаю, - кивнул Тыгрынкээв.

  Отец отвернулся.

  - Ты знаешь, - согласился он, - но я должен был сказать. Это моя вина. Теперь пойдем.

  Они спустились с обрыва вниз, в пойму реки, где двое оленей пощипывали пробивающуюся через снег свежую травку. Отец сел в нарты, а Тыгрынкээв замешкался - он всё разглядывал окрестности, надеясь еще раз увидеть белого волка. Хотя и понимал, что не увидит, потому что никакой это был не волк, а дух. Ведь когда Тыгрынкээв обернулся, перед тем как пойти за отцом вниз с обрыва, он не увидел волчьих следов, по которым туда пришел. Из тундры тянулась только одна цепочка следов - его.

   К стойбищу подъехали уже после заката. Обессиленный Тыгрынкээв уснул сразу, как заполз в теплый полог, но отец вскоре разбудил его. Тыгрынкээву сначала показалось, что он не успел и глаз сомкнуть, но, посмотрев на отца, понял, что прошло какое-то время. Лицо отца было разрисовано краской, одет он был в длинные шаманские одежды, и на шее висела связка амулетов.

  - Что такое? - спросил, поднимаясь, Тыгрынкээв.

  - Я думал, что придется ждать, но время уже настало, - сказал отец, - иди, тебя ждут.

  - Кто меня ждет? - удивился юноша, подхватывая с пола одежду, но отец остановил его руку.

  - Одень это, - и указал на другую стопку одежды. Тыгрынкээв недоуменно поднял первый попавшийся под руку предмет, оказавшийся женской камалейкой. Он узнал её - эту камалейку носила мать.

  - Что... - Тыгрынкээв посмотрел на отца непонимающим и недовольным взглядом.

  - Нож тоже оставь.

  - А... - юноша вздохнул, - ты хочешь, чтобы я стал 'мягким человеком'.

  - Нет. Я ничего не хочу. Ты станешь тем, кем станешь. И примешь эту судьбу. Выпей.

  Жидкость в плошке Тыгрынкээву была знакома - это она отделила ему душу от тела семь лет назад и почти убила его. Правда, на этот раз её было поменьше.

   Немного поколебавшись, Тыгрынкээв взял плошку и одним глотком выпил всё её содержимое. Потом встал и принялся одеваться.

  - Куда мне идти? - спросил он, покончив с непривычной одеждой.

  - Просто иди, - сказал отец, подводя сына к выходу из яранги, - потом узнаешь.

   Тыгрынкээв вышел наружу и охнул - его окружал мир духов - тот самый, нарисованный тонкими, живущими своей жизнью, штрихами. Тот мир духов, оборотней и кэле, не раз снившийся ему потом в кошмарах. Но проникновение было неполным - ногами он стоял на твердой земле, тела своего не покидал и определенно чувствовал - большей частью он еще пока в мире людей. И, пожалуй, только глазами - в мире духов. Тыгрынкээв огляделся, вздохнул и пошел прочь - туда, куда не проникали цветные линии человеческих желаний и страстей.

   Вскоре он отдалился от стойбища, и всё вокруг стало чёрно-белым. Точнее, чёрно-серым. Тыгрынкээва качало, он чувствовал себя очень больным и уставшим, но упрямо продолжал идти вперед. Он чувствовал, что идет правильно, и что осталось ему идти немного. Вскоре на горизонте, прямо перед ним, показалось белое пятнышко, показалось и начало увеличиваться в размерах по мере приближения к нему Тыгрынкээва. Когда пятнышко увеличилось настолько, что в его очертаниях стало ясно видно фигуру волка, Тыгрынкээв ничуть не удивился. Более того - он ждал этого и теперь радовался своей проницательности.

  - Здравствуй, дух-волк, - сказал Тыгрынкээв, подойдя к нему вплотную.

  Волк встал, повернулся к юноше задом, поднял хвост и Тыгрынкээв увидел, что это не волк, а волчица. Это открытие его порадовало - Тыгрынкээву не хотелось становиться 'мягким человеком', ему нравилось быть мужчиной. А теперь, раз его покровитель женского пола, ему нет нужды изменять свое естество.

  - Ты станешь моей женой? - спросил Тыгрынкээв.

  Волчица повернула голову и оскалила зубы - то ли угроза, то ли улыбка - и побежала. Оббежала вокруг Тыгрынкээва круг, потом другой, третий - всё увеличиваясь и увеличиваясь в размерах с каждым кругом. Вот она стала юноше по грудь, вот - ростом с него самого, потом - выше Тыгрынкээва, потом - еще выше. Она остановилась только когда выросла настолько, что Тыгрынкээв мог пройти у неё под брюхом, почти не пригибаясь. Наклонила голову, шумно обнюхала юношу, потом шагнула вперед, встав прямо над ним. Тыгрынкээв посмотрел вверх и увидел прямо перед своим носом сосок, наполненный молоком. Он не стал долго раздумывать - потянулся, взял сосок губами и втянул в себя теплую сладковатую жидкость. Проглотил - и сразу почувствовал, как наполнились силой ноги. Зажмурившись от блаженства и торжествуя, он сделал еще два глотка, затем волчица шагнула в сторону. Тыгрынкээв пару раз, как слепой щенок, схватил губами воздух, пытаясь нащупать утерянное, но не смог и с сожалением открыл глаза. И увидел, что волчица шагнула чуть-чуть - на полшага - так, что перед его лицом теперь покачивался другой сосок. Снова приложился к нему Тыгрынкээв и почувствовал, как силой налились бедра. И от этого соска он отпил три глотка.

   Так волчица напоила его молоком из всех восьми сосков, и, отойдя в сторону, села на землю и приняла нормальный размер. Тыгрынкээв обтер рукавом камалейки губы и рассмеялся - никогда еще он не чувствовал себя таким сильным и бодрым.

  - Ты стала мне матерью, - сказал он волчице и сам восхитился мощью своего нового голоса, - теперь стань мне женой!

  Волчица внимательно посмотрела Тыгрынкээву в глаза, потом легла и положила голову на лапы. Тыгрынкээв разделся догола и лег на волчицу сверху...

   Вдруг волчица повернула голову, глухо тявкнула и принялась, извиваясь, ползти назад, так, что Тыгрынкээв вскоре оказался сидящим на ней верхом. И, одним резким движением, встала на ноги. Не ожидавший этого юноша едва успел вцепиться пальцами в её шкуру. Волчица сделала пару неуверенных шагов, покрутила спиной, словно бы поудобнее устраивая груз, потом присела и вдруг рванула вперед, как выпущенная из лука стрела.

  Никогда Тыгрынкээв не видел, чтобы кто-нибудь бегал так быстро - набегающий поток воздуха залепил ему рот и нос, дышать он не мог, и ему приходилось зарываться носом в теплую шерсть, чтобы вдохнуть воздух в легкие. Он мог бы так и ехать, уткнувшись носом в волчью спину, но Тыгрынкээву казалось важным смотреть вокруг - он поднимал голову и смотрел. Хотя: было бы на что - здесь всё и так выглядело удручающе однотонно, а сейчас, от скорости, с которой он ехал, весь окружающий мир вообще превратился в одну сплошную серую полосу.