Трое в Долине - Юрий Никитин

Лодка замерла, упершись в золотистый песок. Мрак перешагнул за борт, волны плескались по щиколотку.

— Дальше поведу я, — объявил он.

— Почему ты?

— А кто из вас чует, где постоялый двор?

Глава 26

Хозяин постоялого двора, крепкий дородный мужик, слабых они еще не видели, придирчиво оглядел их, глаза цепкие, голова, как пивной котел, два глубоких шрама пролегли через бровь и щеку, плечи налиты мощью, а руки длинные и толстые.

— Да, — ответил он, — постоялый двор. У вас ни коней, ни коров?.. Как же сюда добрались?

— А мы люди простые, — отмахнулся Мрак. — Когда на Змее, когда на Рухе, когда еще на черт-те чем... У тебя что, есть нечего?

Хозяин отступил в сторону, давая проход:

— Поесть найдется. А вот есть чем платить?

Олег покачал укоризненно головой, а Мрак похлопал себя по калитке на поясе. Там зазвенело. Уши хозяина чуть шевельнулись, а в глазах появилось озабоченное выражение. Звон золота отличается от звона серебра или меди, но как-то слабо... Либо пара золотых, одна звенеть не будет, либо там еще что-то... Камешки, к примеру.

Улыбаясь, он пошел следом, зычно взревел:

— Радко, Мизгирько!..

В нешироком помещении стояло четыре стола. За двумя обедали и неспешно попивали дешевую бражку селяне, за одним спал, положив голову на столешницу, оборванный бродяга, четвертый был пуст.

Из открытой двери кухни выскочили два краснорожих парня, копия — хозяин, только помоложе, один другого шире, на лицах готовность как нести на стол самого большого кабана, так и вынести самих гостей за ворота.

— Вытереть стол, — распорядился хозяин. — Быстро подать ту мелочь, что готова... вишь, эти трое начинают грызть стол! А потом и то, что жарится.

Ухмыляясь, Мрак перенес ноги через лавку, сел. То, что хозяин даже не спросил, что им подать, говорило сразу и о том, что этот битый мужик угадывает, что нужно троим здоровым мужчинам, как и о том, что разносолов не жди в этом медвежьем углу. Что принесут, то и лопай. Другого не будет.

Олег с отвращением запустил руку в мешок Таргитая:

— Не жадничай!

— Ты чего?.. А вдруг голодать случится?

— Жрун несчастный... Ребята, зажарьте и эту птичку.

— Вот эту?

— И этого, — поправил Олег.

Мрак проводил взглядом удаляющегося гуся, проронил неожиданно:

— Опять мордой в грязь!.. Но все-таки, мне чудится, во что бы ни встревали, всегда чему-то да научиваемся.

— Да? — огрызнулся Олег. — Но я кладу голову под любой топор, что если чему-то и обучусь за это безумное время, то только не от вас двоих!

— Как знать, — ответил Мрак сумрачно. — Как знать...

На стол начали таскать мясо, рыбу, на середку бухнули тяжелый каравай, размером со щит воеводы. Мясо жестковатое, Мрак заметил, что ухайдакали старую корову, он уже начал отличать говядину от телятины, Таргитай же пока наверняка знал только лосятину и медвежатину, все остальное пока что в диковинку, а Олег чувствовал, что ему все равно, лишь бы насыщало тело силой, а голову свежестью мысли.

Он ел ровно, не хватал лучшие куски, как Таргитай, проговорил довольно внятно:

— И что дальше?.. Даже мудрец может сесть на муравейник, но только Таргитай на нем останется сидеть.

Таргитай едва не удавился, но рот набит до пупа, не возразить, а на отчаянные жесты ни волхв, ни оборотень не обратили внимания.

— По-дурному, — прорычал Мрак. Он терзал зубами кусок мяса, отрывал и глотал, почти не прожевывая. — Шесть дней потеряли!

— На свои головы беду искали, — сказал Олег. — А что ее искать? Беда всегда рядом.

Мрак посмотрел на багрового, как закатное солнце, Таргитая, кивнул. Тот двигал руками, будто учился на волхва. Из пасти торчал кусок мяса, которым можно было бы заткнуть дыру в городских воротах.

— Ну что ты обиделся на пинок от упыря? — сказал он почти мирно. — Разве тебе не давали в детстве подзатыльники? А это то же самое, только ниже. А вот что делать сейчас? Шесть дней долой, а мы даже не знаем, куда кидаться!

— Один бог все знает, — ответил Олег рассеянно. Мрак тут же ухватил Таргитая за шиворот, потряс. Певец с трудом проглотил, видно было, как утолщение пошло по горлу, словно большая гадюка проглотила козу, грудь поднялась, медленно опала, зато живот выпятился, как у богатого и родовитого боярина.

— Ни черта он не знает!

— Да нет, — объяснил Олег, — я хотел сказать, что только бог не делает ошибок.

Мрак снова посмотрел на несчастного Таргитая, кивнул:

— По крайней мере он в этом уверен.

— Что же делать, — пробормотал Олег. Он ел неспешно, почти вяло, глаза смотрели в одну точку. — Или нужна какая-то хитрость...

Мрак вздохнул:

— Кто волком родился, тому лисой не быть. Зато знаю, что где Олег лисой пройдет, там куры три года не несутся.

Олег вскинул рыжие брови:

— Ты не надышался дряни в болоте? Я не умею лисой. Только... э-э-э... птицей.

Мрак посмотрел с сожалением:

— Да это я так, повязка сползла. Говорю, что шесть дней минуло... ага, не нравится? А как ты одно и то же нудишь с утра до ночи?

Олег тщательно вытер пальцы мякишем хлеба, сгреб кости со своей тарелки на край стола, а себе придвинул жареную птицу. Был он задумчив и мрачен, а голос дрогнул:

— Моя вина, что не подумали, сразу ринулись... Раньше это проходило, но тогда было просто: увидел — бей. А сейчас впервые силой не взять. Да и мудростью, что страшнее всего, не пройти. Что мы супротив мудрости Вечных Дубов, неизведанных знаний упырей?

Таргитай ел молча, а когда Мрак и Олег замедлили пожирание всего, что ставилось перед ними, он твердо помнил, что гуся уже нет, а когда поедят в следующий раз, не знает даже мудрый Олег.

Все трое обедали уже неспешно, первый голод утолили, под столом тесно от костей, отяжелевшие собаки смотрят с ужасом, а гости все едят и едят, им подают все горячее, исходящее вкусным паром, эти хищные люди вгрызаются в сочные ломти мяса, брызгает восхитительный, с ума сводящий сок, и когда под стол летела очередная кость с лохмотьями еще горячего мяса, собаки хватали ее на лету, хотя хватать становилось все труднее.

За соседним столом обедали двое простых селян. В неглубоких мисках плескалась жидкая похлебка, оба уныло сербали, заедали черным ноздреватым хлебом, плохо пропеченным и подгорелым. На обилие стола лесных людей косились с завистью и боязнью.

Один смотрел в свою тарелку все с большим отвращением. Наконец повернулся к лохматым гостям, но сказал в пространство, ни к кому не обращаясь:

— Кто добро творит, тому бог отплатит.

Мрак изумился:

— Да ну?

— Точно, — ответил мужик, обрадованный, что с ним заговорили, — бог знает все!