Искусство - Филип Жисе

Последние полчаса, выделенные друг другу на встречу, сблизили их еще больше. Быть может, в этом им помогла бутылка красного вина, которую они заказали ближе к концу встречи. Впрочем, конец встречи плавно перешел в ее продолжение. Таня позвонила своему контрагенту и перенесла встречу на утро следующего дня, затем позвонила на работу и отпросилась до завтра, пожаловавшись на сильные боли в паху и возникшую в связи с этим необходимость посещения гинеколога.

Эрик также никуда не спешил. Сегодня у Мелани был первый рабочий день, поэтому дома его никто не ждал.

Второй час их встречи начался с рассказа Тани о том, при каких смешных обстоятельствах она потеряла девственность. По правде говоря, обстоятельства потери девственности Таней Эрика совершенно не интересовали в отличие от того, насколько чувственным и трогательным может быть ее внутренний мир. Он вспомнил знакомство с Лизой несколько дней назад. Хотел увидеть и почувствовать, но вместо этого бежал от Лизы, точно Дарий III от Александра Македонского, так же поспешно и так же позорно. Вспоминая этот момент своего прошлого, Эрик оправдывался тем, что у него есть Мелани, которую он любит и которую не хочет потерять. Поэтому, естественно, он не должен думать о других женщинах. Забыть о них, вычеркнуть из собственной жизни, позволить себе разве что только смотреть на них – виделось Эрику наилучшим способом избежать каких-либо недоразумений с Мелани в будущем. Так бы он хотел, но… Но он был человеком, познавшим Искусство, человеком, познавшим внутренний мир женщины, человеком, который, оказавшись однажды в изумительном месте, проявил желание остаться в нем навсегда.

После случая с незнакомкой в парке и Лизой часто вспоминал о Йорисе. Тот также познал Искусство, но, тем не менее, остался, если верить его словам, верен своей любимой на всю жизнь. Так почему он не может быть верен одной женщине? Почему ему не хватает внутреннего мира одной женщины? Почему его тянет к другим женщинам? Нет! Его не интересует секс сам по себе. И тело женщины ему неинтересно как средство получения кратковременного удовольствия. Если на то пошло, то удовольствие можно получить и от мастурбации. Нет. Тело женщины для него – мост, перейдя который он оказывался там, где хотел бы находиться больше всего. Разве он виноват в том, что внутренний мир женщины настолько прекрасен, что, познав его однажды, захочешь это делать снова и снова? Разве он виноват, что в мире существует множество женщин, и у каждой из них свой, уникальный внутренний мир? Разве он виноват, что, если не принимать во внимание Йориса, он единственный, быть может, на целой планете мужчина, способный видеть в женщине нечто большее, чем самку, орудие для удовлетворения сексуальных эгоистичных порывов. Сунуть пенис в лоно женщины так просто. Но вот забыть о себе, сосредоточиться на женщине, получить удовольствие не от монотонных фрикций, а от отношения к тому, точнее той, что в эти минуты находится в твоих объятиях. Нет. На это способен не каждый мужчина. Далеко не каждый. Никто, если быть точнее. Никто, кроме него.

Такие мысли всегда радовали самолюбие Эрика, поднимали его в первую очередь в собственных глазах, делали особенным, отличным от других мужчин. Разве способен кто-либо из мужчин увидеть то, что видит он, находясь наедине с женщиной? А почувствовать то, что чувствует он? Разве способен кто-либо из ныне живущих мужчин дать женщине то, что может дать он? Тогда почему он должен ограничивать себя только одной женщиной? Справедливо ли, что другие женщины так никогда и не узнают о том, что мужчина в кровати способен быть не только самцом, существом, ведомым инстинктами? Не поступает ли он эгоистично, замыкаясь на одной женщине, не думая о других? А ведь они также хотят быть счастливыми. Дать им кусочек счастья, который останется с ними навсегда, в их памяти, и который будет делать их счастливыми снова и снова, стоит им вспомнить о нем, о том, что он им дал – разве не это высшая форма справедливости? Не эгоистично ли поступил Йорис, лишив радости других женщин? Неужели и он так должен поступить?

Такие мысли все чаще начали посещать Эрика. Даже сейчас, сидя с Таней, слушая ее веселый смех, видя блеск в ее глазах, он думал, справедливо ли не дать ей то, что она заслуживает уже одним фактом рождения женщиной? Не есть ли его долг как мужчины, как мужчины, познавшего Искусство, дать ей это? Сделать ее счастливой, хотя бы на миг. Разве не в этом, как он осознал однажды, заключается его счастье? Сделать счастливым другого человека, женщину.

Но он не мог. У него есть Мелани. Именно это кто-то кричал внутри него. Будь с Мелани. Делай ее счастливой. Что тебе еще нужно? И другой голос, убеждающий его не быть эгоистом и подумать о счастье других женщин.

Когда они уже успели выпить на двоих бутылку красного вина, Таня в эмоциональном порыве шлепнула игриво Эрика по бедру. Шлепок был не сильный, но достаточный для того, чтобы Эрик смог ощутить тепло ее тела, а заодно и подумать, каким же удивительным творением является женщина – этот кладезь нераскрытой нежности, чувственности и страсти, нераскрытой, ибо только он способен помочь женщине раскрыть эти золотые слитки, спрятанные глубоко-глубоко в недрах ее естества.

Эрик коснулся руки Тани в тот самый момент, когда она рассказывала ему, каким засранцем может быть ее муж. Взгляд, обращенный на него Таней, ему понравился – любопытство, смешанное с наигранным недоумением.

– Ты никогда не задумывалась, почему кожа женщины чувствительнее мужской? – спросил Эрик, накрыв ладонью предплечье Тани.

– Нет, – сказала та, и тут же, вскрикнув, отдернула руку.

– Что случилось? – встревожился Эрик.

– Ты ударил меня током.

– Быть такого не может, – рассмеялся Эрик, отпил из бокала с вином и протянул руку к Тане. – Смотри.

Его ладонь вновь легла на предплечье Тани. Эрик, не спеша, провел ладонью по руке Тани, чувствуя, как едва видимые глазу волоски на ее коже щекочут кожу его ладони.

– Так лучше? – спросил Эрик, продолжая касаться рукой руки Тани.

– Намного лучше, – женщина стрельнула глазами в Эрика, взяла со стола наполненный наполовину бокал с вином, поднесла к губам и, посматривая в сторону Эрика, сделала глоток, затем второй.

– Мне нравится, как ты касаешься моей руки, – сказала Таня после небольшой паузы. – Очень нравится. Внутри меня как будто что-то вибрирует, что-то отзывается на твое прикосновение, при этом становится так приятно, что… что… Нет. Я лучше промолчу.

– Значит, ты не хочешь мне это сказать?

– Дело не в том, хочу я сказать или нет, а в том, необходимо ли говорить тебе это.

– Это только тебе решать, – пальцы Эрика скользнули по тыльной стороне Таниной ладони.