Князь Системы 5 - Сергей Шиленко

Все уставились на меня.

— Отступающую, деморализованную армию, — пояснил я. — Мы изображаем панику, бегство. А когда он бросится в погоню через ущелье…

— Ловушка захлопывается, — закончил Костолом с хищной улыбкой. — Мне нравится.

Темира скептически покачала головой:

— Рискованно. Если не сработает, мы потеряем все.

— Если ничего не делать, мы тоже потеряем все, — возразил я. — Итак, решено. Готовим засаду в Волчьем ущелье.

Яромил обвел взглядом командиров:

— Кто возьмет на себя роль приманки?

— Я, — не колеблясь ему ответил. — С частью ополченцев буду изображать отступление. Костолом с тяжелой пехотой засядет в засаде. Нерон с лучниками займет высоты. Темира…

— Буду с тобой, — перебила принцесса. — Моргот должен меня увидеть. Тогда он точно бросится в погоню.

Варг мрачно кивнул:

— Безумный план.

— Тогда по местам. Выступаем через час.

Командиры начали расходиться, но я задержал Варга:

— Что-то тебя гложет. Выкладывай.

Старый воин помедлил:

— Князь, вы ведь понимаетет, что это может быть наш последний совет?

— Понимаю.

— И что большинство из нас не увидит приход лета и солнца?

— И это понимаю.

— Тогда скажи честно, стоит ли игра свеч? Стоят ли чужие солнцепоклонники жизни наших людей?

Я смотрел прямо в его глаза. Усталость, тяжесть прожитых лет, слишком много смертей, которые он пережил, все это читалось в них без слов.

— Варг, если мы не остановим Гаврилу сегодня, завтра он придет за нами. С армией в десять раз больше и короной, дающей ему мифические силы, — я положил руку ему на плечо. — Мы сражаемся не за чужих людей. Мы сражаемся за наше право жить свободными.

Варг медленно кивнул:

— Понял, князь. За свободу.

* * *

Час после военного совета пролетел в бешеной суматохе. Я стоял у главных ворот, наблюдая за тем, как моя разнородная армия приводит себя в порядок для похода. То, что я видел, одновременно вдохновляло и ужасало.

В первых рядах выстроились сумеречники Нерона — сто воинов в одинаковых темных доспехах, с луками за спинами и короткими мечами на поясах. Они стояли неподвижно, как статуи, и лишь изредка переговаривались тихими голосами на своем языке.

Рядом с ними собирались освобожденные гладиаторы под командованием Костолома. Здесь царил контролируемый хаос — кто-то проверял крепления доспехов, кто-то пробовал на вес незнакомое оружие, выданное из арсенала. Большинство были в разнобойных латах, собранных из трофеев, но в их глазах горел огонь людей, знающих цену свободе.

— Эй, новичок! — рявкнул на одного из бывших рабов седой ветеран с перебитым носом. — Ты как щит держишь? Хочешь стрелу в брюхо поймать?

Молодой парень, едва выглядывающий из-под шлема, сдвинул щит ближе к телу, словно пытался спрятаться за ним от невидимого врага.

— Локоть ближе к телу! — продолжал наставлять старик. — И не размахивай как дубиной! Щит это не только защита, но и оружие!

Дальше толпились ополченцы из самого Поселения Волот и окрестных земель. Вот тут действительно было на что посмотреть: кузнец Михайло в кожаном фартуке и с молотом в руке, рядом с ним пасечник Еремей с самодельным копьем, крестьяне с косами и вилами, которые пытались держаться рядом с более опытными воинами.

— Господи, на что я их веду, — пробормотал рядом Варг, следя за тем, как один из крестьян пытается понять, с какой стороны браться за копье.

— На войну, — ответил ему. — А на войне важна не техника боя, а готовность умереть за правое дело.

Варг скептически хмыкнул, но ничего не сказал.

У повозок с припасами возникла потасовка — два отряда одновременно потянулись к одному мешку с сушеным мясом.

— Эй! Это наше! — кричал рыжебородый дровосек.

— Как это ваше? Мы первые увидели! — огрызались бывшие шахтеры.

— Хватит! — рявкнул Яромил, появляясь между спорщиками. — Припасы общие! Каждому отряду по норме!

Спор затух, но недовольное бурчание продолжалось.

В стороне от основной массы стояла особая группа из семей воинов, провожавших своих мужей и сыновей. Женщины старались не плакать, дети не понимали, почему папы берут с собой мечи и луки. Молодая жена одного из ополченцев тихо всхлипывала, прижимая к груди младенца.

— Вернись живым, — шептала она мужу. — Слышишь? Живым!

Мужчина неловко обнимал семью, не зная, что ей сказать.

Костолом проходил между отрядами, проверяя готовность своих людей. Рядом с ним семенил его новый помощник — юркий парнишка по прозвищу Быстрый, который служил связным между командирами.

— Как настроение у людей? — спросил я гладиатора.

— По-разному, — сказал он. — Ветераны спокойны, они уже привыкли смотреть смерти в лицо. Гладиаторы настроены решительно, для них всё просто: либо умереть свободными, либо снова стать рабами. А вот крестьяне… — он покачал головой. — Половина, будь их воля, давно бы сбежала по домам, но стыд не пускает.

— И что будем делать?

— То же, что всегда делали хорошие командиры, — усмехнулся Костолом. — Поставим надежных сзади, чтобы дезертиров ловить.

К нам подошел Нерон.

— Мои готовы, — доложил он. — Но есть вопрос по взаимодействию с ополченцами. Они не знают наших команд, мы не знаем их сигналов.

— Базовые команды будут подаваться рожком. — Один раз — внимание, два раза — атака, три раза — отступление. Остальное — жестами.

В это время к воротам подъехала Темира на боевом коне. Она сменила роскошные доспехи на более простые, походные, но все равно выглядела как принцесса, идущая на войну.

— Мои люди заняли позиции в арьергарде, — доложила она. — Если понадобится прикрывать отступление…

— Не понадобится, — перебил её. — Либо мы прорвёмся, либо… я не закончил.

Она кивнула, понимая серьезность ситуации.

— Кстати, — добавила принцесса тише. — Я отправила гонца к своим родственникам. Если мы победим, возможно, остальные кланы присоединятся к нам.

— А если проиграем?

— Тогда им не за что будет нас винить.

У ворот я заметил Стефанию. Она стояла чуть в стороне, сжимая в руках свиток.

— Что это у тебя? — спросил, подходя ближе.

— Список, — ответила тихо. — Имена всех, кто идет с тобой. Чтобы не забыть.

Я взял свиток и развернул. На пергаменте аккуратным почерком были выписаны сотни имен. Рядом с каждым стояла короткая пометка: «жена и двое детей», «единственный сын у матери»,