Войны некромантов - Андрей Дашков

– Сумеречная Зона, – тихо произнес он, безуспешно пытаясь приблизиться к барону, ускользавшему, словно в дурном сне.

– Нет, это неинтересно. – Сказал тот. – Я спрячу тебя поближе. Как насчет двадцать пятого века? Двадцать шестого? Самое глухое подземелье Европы? Замурованное надежнее, чем гробница фараона?.. Скажем, монастырь... Вымерший монастырь под Менгеном...

С лицом барона произошла разительная метаморфоза. Или зомби только ПОКАЗАЛОСЬ, что произошла. Теперь он ни в чем не был уверен...

Сквозь кожу проступил огромный светящийся череп. Его глазницы были затянуты черной пленкой, мерцавшей, словно звездное небо. Внутри этой неопределенной субстанции парили острова спиральных галактик. Самая большая из них, похожая на свастику, рассекала глазницы пополам. Отдельные звезды были неразличимы. Белый череп стал средоточием Вселенной, Храм Восьмого Неба казался гораздо менее значительным миражом...

Руди был дезориентирован. Единственное, в чем он был уверен, это в том, что Вицлебен находится где-то поблизости, возможно, на расстоянии вытянутой руки, и его положение неизменно. Топор начал оплывать и вскоре превратился в лужу у его ног. Рукоятка вытекла из руки, словно была вылеплена из пластилина. Зомби не видел ничего, кроме белеющего черепа, и поэтому ударил двумя пальцами по глазницам барона.

Он пробил магическую пелену и тотчас же перестал ощущать свои пальцы. Их больше не существовало, или же они превратились во что-то другое – вакуум, скопление газа, свет... Череп засиял нестерпимо ярко. Его влияние поглощало мысли, высасывало разум, освобождало дух... Зомби выдернул пальцы и буквально «увидел», как их плоть заново формируется из мельчайших частиц. Потом они исчезли из поля зрения.

Руди снова смотрел в глазницы демона и постепенно переставал осознавать себя. Теперь он состоял из вибраций другой частоты, что позволяло ему беспрепятственно проникать сквозь материальные преграды, и даже поток времени не увлекал его за собой, просачиваясь «сквозь» тело, как вода протекает через решетку... Он «увидел» завораживающую пустоту мира, почувствовал, насколько велики расстояния между атомами, ощутил «медленно» вибрирующее вещество земли и каменных стен, которое теперь казалось ему не более плотным, чем туман...

Планета распадалась, превращаясь во вселенную мерцающей пыли – пыли, танцующей в лучах потустороннего сияния, и эти лучи, рождающие материю из вакуума, были единственной неоспоримой реальностью. Они не имели ничего общего со светом и скорее были некими векторами вероятности. Для демона они означали неизбежность. Один из таких лучей нес Рудольфа, как ветер несет парусный корабль, к новому воплощению, еще невидимому острову бытия, и где-то в окрестностях другого мира и другого века он вдруг ощутил, что его существо возвращается из астрала. Он снова начал обрастать плотью...

На него обрушилась почти невыносимая тяжесть бытия.

Ему предстояло заново познакомиться с последствиями первородного греха.

7

Рейнхарду Дресслеру нравилось экспериментировать с человеческим мозгом. Ему нравилось наблюдать за тем, как люди сходят с ума. Он пришел к выводу, что это не имеет ничего общего с деградацией и означает лишь то, что подопытный частично пребывает в другой реальности.

Дресслер страстно хотел понять и начал понимать многое из того, что происходит внутри черепа. Мозг представлялся ему бомбой замедленного действия, начиненной биологической тканью, мистическим туманом и подозрительно устойчивым набором электрических импульсов.

Этот интерес возник в нем очень рано. На его глазах съехала крыша у матери. Тогда они жили в трущобах, и деваться было некуда. Постоянное соседство с душевнобольной оказалось страшным и... завораживающим. В тринадцать лет Рейнхард уже смотрел на нее глазами исследователя и учился управлять даже ее безумием.

Она покончила с собой, птичкой выпорхнув из окна, когда ему исполнилось семнадцать, но для Дресслера это был уже отработанный материал. В самый разгар «тихой» психотической революции он превратился в бродягу, несколько лет скитался с кочевниками, угодил в «плавучую общину» – корабль традиционалистов, пытавшихся избежать неизбежного. Потом были Карибы, Ямайка, Гаити, где он стал посвященным, а в последствии – и жрецом вуду. Некоторое время спустя Дресслер впервые услышал проповеди Сократеса, тогда еще просто одного из идеологов сопротивления, и понял, что судьба сама вложила оружие в его руки.

На совершенствование этого оружия ушло около десяти лет, но то были лучшие годы в жизни Рейнхарда. Его деятельность была наполнена смыслом, а монастыри стали силой, с которой считались имперские губернаторы... Потом что-то сломалось; хрупкое равновесие нарушилось; психоты научились влиять на сознание своих «оппонентов», и количество монастырей начало стремительно сокращаться...

Невеселые воспоминания посетили Дресслера, когда он лежал в глубокой расщелине с женщиной, еще вздрагивавшей от его ласк. Ее звали Барбара. Еще недавно она считала его если не маньяком, то по крайней мере, человеком с серьезными психическими отклонениями. Ему было плевать; он использовал ее в своих целях.

Необходимый минимальный сдвиг был достигнут. С некоторых пор настоятель перестал использовать трансовые ритмы барабанов. Вместо этого он скармливал своей подопечной лошадиные дозы ЛСД. «Кислоту» доставляли в Сумеречную Зону самые преданные из его последователей. Так у Дресслера постепенно скопился приличный запас – от уличных суррогатов до первоклассного «Сандоза»[28].

То, чем он думал скрасить свою безрадостную старость, пригодилось ему гораздо раньше. Бывшая служанка оказалась первым человеком в Зоне, отправившемся в принципиально новое путешествие... Только что Рейнхард окончательно пришел к выводу, что поиски выхода в пространстве бессмысленны; теперь перед ним лежали неисследованные и гораздо более обширные территории измененного сознания.

Самым трудным оказалось поддерживать связь с «проводниками», как Дресслер окрестил про себя своих подопытных. Он начинал экспериментировать с зомби, но те уже не годились для такого сложного перехода. Проводник должен был обладать полноценным мозгом, способным самостоятельно воссоздавать предшествующую реальность. Тем не менее Дресслер понял, что не сможет переместить туда свое тело. Для этого ему не хватало некоего органа, образовавшегося у психотов в результате неизвестных мутаций. Вицлебен оказался действительно непревзойденным в своем искусстве, а настоятелю пришлось искать обходной путь.