Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей

— Кариш! — парень быстро ее нагнал и развернулся передом, пятясь.

— Зайкин, ты долбоеб! — слезы залили глаза, потому что голос надломился.

Она двигала прямыми руками-палками, как робот, и ноги почти не сгибала. Стремилась поскорее достичь конца коридора.

— Кариш, прости, если я что-то мерзкое сказал.

В глазах она читала раскаяние, но быстро увела взгляд, чтобы не попадаться в ловушку своих чувств.

— Не в этом дело, — тон понизился.

— А в чем тогда?

— Нахер ты на рожон вечно лезешь? Провоцируешь их!

— Только тех, кто на это ведется.

Он попытался схватить ее за руку, но Карина увернулась и пошла еще быстрее. Сердце стучало так, словно она скакала лошадью по ипподрому с препятствиями.

— Нам теперь обоим достанется, — она почти плакала, невольно вспоминая свое унижение перед Луковским, которое хотела бы забыть, да не могла.

— Да что он нам сделает? — Зайкин остановил ее, крепко схватив за плечи. — Сама подумай. Мы же с тобой не последние дураки, чтобы совсем провалить французский. Зачет в утвержденной форме проходит, преимущественно письменной. Оценку всегда можно оспорить.

Девушка смотрела на него широко распахнутыми глазами и хлопала ресницами.

— Ты, может, и не дурак. А я… сам знаешь, какая прилежная студентка.

Плечи опустились.

— Он же сказал, тебя специально заваливать не будет.

— И ты ему на слово веришь? — она уткнулась рукой в бок.

— Почти, — парень снова был весел и лыбился. — Такие, как он, всегда принципиально держат марку. Так что, раз обещал, не сделает.

Карина закатила глаза и развернулась на каблуке. Двинулась назад к лифту, поняв, что в конце коридора искать нечего. Ворчала по пути:

— Какой же ты невыносимый придурок!

— Я выносимый, — Зайкин в два шага ее перегнал и перегородил дорогу. — А вот он нет. Не хочу, чтобы ты его терпела.

— Хватит строить из себя рыцаря! — девушка толкнула его и пошла дальше. — Я со своими проблемами сама разберусь.

Синие глаза жалостливо нахмурились. Пару секунд смотрели ей в спину.

— А тебе хватит строить из себя сильную и независимую.

Второй лифт их ждал. Стоило нажать кнопку, как двери раскрылись. Они вошли и сразу разошлись по разным углам. Она уткнулась лбом в холодную сталь панели управления. Не сразу сообразила нажать на кнопку первого этажа. Зайкину пришлось подойти и сделать это.

— Вместе легче решать проблемы, — сказал он примирительно, поднимая ее голову пальцами, а второй рукой держал за руку.

Карина скуксилась от боли. Ей нравилось его серьезное лицо, немного напуганное, чуть хмурое. И глаза действовали магнетически, невидимой силой держали ее. Боль внутри взрывалась, вытекала горячими слезами по холодным щекам и капала на сдавленную грудь. Кокосовый запах все еще доставлял наслаждение, только теперь вперемешку со страданием.

— Ты — моя главная проблема, — обессилев, опустила взгляд.

Разочарование все окрашивало в синий. Парень ослабил хватку, но до конца пока не отпускал. Пытался всмотреться ближе, словно мог разглядеть что-то важное, будто его обманывали.

— Если бы не ты, мне бы не приходилось сейчас выбирать, — она всхлипнула. — Я бы спокойно удовлетворяла Жерара и ни о чем не парилась. Может, и сама бы в него влюбилась. И с Полиной бы ничего не делила. И всем было бы хорошо.

Зайкин отошел, руки положил в карманы шаровар и ссутулился. Девушка прикрыла рот рукой, сдерживая порыв разрыдаться вдрызг.

— Но ты вечно лезешь во все щели. Даже в мою душу залез, — рука опустилась на грудь, глаза перестали убегать, глядели в любимое лицо с поражением. — И это бесит! Просто зла не хватает!

Она отвернулась, встала полубоком, прикрыв веки ладонью. Дышала судорожно, как больная. Такой и была. Ум без сомнений поставил диагноз — «Синдром Зайкина». Сердце вынесло заключение: «Неизлечимо».

Он молчал, покачивался слегка вперед-назад, сжимал и выпрямлял кулаки в штанах, думал. Взгляд застыл, губы стянулись в кривую.

— Зайкин, пожалуйста, отстань от меня, — Карина молила взглядом.

— В смысле, отстать? — парень насторожился и замер.

— Ну, что тебе девок красивых мало? — она пыталась придать голосу саркастичный тон, как обычно, но только зря мучила глотку. — Да первую попавшуюся Самойлову бери и люби.

— Ну, вот сама первого попавшегося Жерара бери и люби, — впервые Зайкин всерьез обиделся. — Если все так просто. Возвращайся. Люби его. Во всех позах.

Он весь набычился, глаза заплыли злобой, зубы заскрежетали. Синий леденил. Девушка сглотнула обиду и заткнулась. Самообъятия чуть-чуть защищали.

— Я отменяю просьбу. Спи с ним, сколько он хочет. Может, через вагину он все-таки доберется до души. Или через горло. Что ближе.

Лифт распахнулся на пятом и впустил небольшую группу из четырех человек. Парень быстро скрылся за дверями, обогнув входящих сбоку. Лифт поехал дальше. Карина рухнула бы, как тургеневская барышня, но это бы не помогло его вернуть. А нежелательных лиц привлекло бы. Пришлось опереться о стену и держаться нецепкими пальцами за гладкий металл.

Выйдя после всех на первом этаже, она спустилась спиной по стене и уже на полу безвольно положила голову на колени. Так целый час просидела. Не плакала, просто каждую секунду ненавидела себя всем внутренним миром. Злилась на Зайкина, перебирала маты, добралась до самых экстравагантных ругательств, которые когда-либо слышала или уже придумывала, но гнев все не проходил.

— Вы ждете кого-то? — спросил охранник, сменивший предыдущего.

Девушка подняла мокрые глаза, замотала головой и выбежала из здания.

Лишь дома, простояв под прохладной водой минут сорок, немного успокоилась. Мысли кирпичиками стали складываться в голове, но сердце постанывало. Работа быстро привела ее в типичное состояние. Глотая силиконовый член, она невольно задумывалась над его словами: где там душа, с какого входа подобраться ближе. Казалось, все было внизу, на глубоком-глубоком дне, загаженном и гнилом. Такая тяжесть не могла подняться и тем более парить. Только наслаиваться и раздуваться от брожения.

Она весь вечер и всю ночь слушала присланную Зайкиным песню «Без следа» — возрождала в себе надежду. Слова «Ведь я болен давно — это зависимость. Сиди тихо, моя любовь, не высовываясь» пулями выстреливали в душу, пролетали навылет, но оставались в памяти.

Глава 10. Разница, которая огромная

Наутро просыпаться не хотелось совсем. И организм этому способствовал. Карина проспала целую пару и на секунду решила, что вообще не пойдет, но сообщение Игнатьевой о предстоящей фотосессии и необходимости надеть что-нибудь такое, что бы не мешало демонстрировать украшения, заставило ее подняться. Потом Настена беспокоилась, спрашивала, куда она пропала. И Варданян внезапно о ней вспомнил, боялся, что она всех подставит и испортит проект подруги. Только Зайкину не было до нее дела.