Ночной поезд - Барбара Вуд

– Я вроде слышала о нем.

– Он убивает платяную вошь и должен быть эффективен в борьбе с тифом.

– У нацистов есть ДДТ?

– Я уверен, что есть. Но сомневаюсь, что в таких количествах, которые можно применять в широких масштабах. Иначе они не испытывали бы такой страх перед нашей эпидемией.

– А что если они прикажут нам использовать ДДТ?

– Мария, думаю, мы займемся этой проблемой, если она возникнет.

Несмотря на страшно холодный вечер, гауптштурмфюрер СС Дитер Шмидт стоял совсем нагой перед зеркалом во весь рост. Лампа с тумбочки теперь находилась на полу и освещала его, словно прожектор, пока он, держа маленькое зеркальце в одной руке и расческу в другой, педантично обследовал волосы на лобке.

Эта процедура стала для Шмидта ритуальной с тех пор, как с начала эпидемии он начал два раза в день осматривать себя. Он не только принимал невыносимо горячие ванны два раза в день и менял одежду три раза в день, но и сбрил волосы на голове. Медленно проводя расческой по коротким курчавым волоскам, Шмидт со знанием дела изучал каждый подъем и впадину, затем он прочесал волосы под мышками и остался доволен тем, что прожил еще один день, успешно борясь с тифом.

Поставив лампу на тумбочку, Шмидт тщательно осмотрел матрас и пружины кровати, после чего застелил постель только что продезинфицированными простынями. Прежде чем лечь, он вошел в небольшую ванную, находившуюся рядом со спальней, чтобы проверить, как работает его импровизированный паровой стерилизатор.

Собственными руками он установил небольшую керамическую печь, растапливаемую на углях, и вывел трубу через стену. На ее небольшой ровной поверхности стоял котел, доверху наполненный водой, он постоянно кипел. Над котлом в потолке были вмонтированы крючки с деревянными вешалками, на которых висела красивая униформа, обернутая в ткань. Все это непрерывно обрабатывалось паром.

Прочитав составленный Шукальским список мер предосторожности, которые надо предпринимать против вшей, Шмидт добросовестно решил выполнить как можно больше указаний. Он не доверял собственное здоровье своим адъютантам. В одном Шмидт нисколько не сомневался: если случится, что он все же заразится тифом, шансов выжить почти не будет.

Адъютант, который приносил еду, также должен был соблюдать меры предосторожности. Он обрил голову и не снимал перчатки. Ему не разрешалось слишком углубляться в жилище своего командира. Хотя Дитер Шмидт отдал строгие указания своим людям строго соблюдать меры предосторожности и постоянно убеждался, что все подчиняются ему беспрекословно, он все же решил не допускать ни малейшего риска. Шмидт уже не ездил каждый день на «мерседесе» и не появлялся с неожиданными визитами в разных местах города вроде больницы или костела.

В Зофии и ее окрестностях тысячи людей страдали от этой ужасной болезни. Многие уже умерли, если верить ежедневным докладам врача, а среди них оказались и немцы. И во всем виновата эта свинья! Если эта свинья, Шукальский, был бы хоть мало-мальски компетентен, такая эпидемия никогда не разразилась бы. Из-за него Дитер Шмидт должен выполнять нелепые ритуалы.

Комендант гестапо был разъярен тем, что его довели до такой беспомощности. Вышестоящее руководство требовало от него избавиться от эпидемии и начать полномасштабную работу на складе боеприпасов и в ремонтных мастерских. Но как это сделать? Шукальский предпринимал все возможные меры.

Но все же Дитер Шмидт мог себя поздравить. Теперь он знал, кто эти партизаны и где они скрываются. Он также узнал через своих двоих шпионов, Кажика и Станислава, о плане взрыва склада. Шмидту был даже известен день и час этой операции. Он тешил себя надеждой, что проявит себя, уничтожив партизан.

Анна пошла к доктору Шукальскому, рассчитывая на откровенный разговор. Она боялась потерять Ганса. Игра в тиф имела для того большое значение, и он не допустит, чтобы возникли препятствия на пути спасения Зофии от «окончательного решения». Анна боялась, что, если они возникнут, Ганс скорее откажется от нее, чем станет подвергать риску осуществление этого плана. Кроме того, ей были невыносимы муки совести Ганса из-за того, что ему приходится обманывать священника, когда он исчезает по ночам и тайком пробирается к дому бабушки.

Сначала Анна вела себя крайне настороженно, сидя в кабинете главного врача и говоря с заминками и паузами. Но, к ее удивлению и облегчению, доктор быстро разобрался в ситуации и выразил сожаление, что Ганс раньше не рассказал о возникших проблемах. На следующую встречу в склепе костела Ян привел с собой гостью.

– Она нам пригодится, – объяснил Шукальский остальным, когда все уселись небольшим кругом посреди саркофагов. – Мы с Марией очень рисковали, вынося вещи из лаборатории. Анна сделает это более незаметно. Она также сможет вынести из больницы и многое другое. Я перевожу ее в палату для больных тифом. Это трудная задача – поддерживать ложные симптомы у этих больных так, чтобы медсестры думали, будто имеют дело с настоящим тифом. Если там будет находиться Анна, то у нас одной заботой станет меньше.

Голос доктора звучал тихо и убедительно.

– Ганс, надеюсь, что теперь вы прониклись к нам большим доверием. Сообщайте нам сразу о любых новых проблемах. Я прошу лишь об одном: когда снова пойдете к дому бабушки, обязательно скажите об этом отцу Вайде.

Анне не понадобилось включать свет в лаборатории, чтобы подойти к нужному шкафу. Она хорошо ориентировалась в темноте. Ей надо было лишь ощупью найти нужную полку. Взяв то, что она искала, Анна спрятала это под пальто, тихо прошла к двери лаборатории, чуть приоткрыла ее и торопливо направилась по коридору к выходу.

Леман Брюкнер, затаившийся на лестнице, встал и последовал за ней. Шел легкий апрельский дождь. Он остановился, поднял воротник и дал Анне возможность уйти вперед. Засунув руки в карманы своей теплой полушинели и почувствовав холодный металл «Вальтера», выданного ему СД, Брюкнер последовал за девушкой, осмотрительно соблюдая дистанцию в сто метров. Анна быстро шла, изредка оглядываясь через плечо. Улицы были мокрые, скользкие и пустынные. Она не заметила человека, который вдруг нырнул в тень. Анна пересекла городскую площадь и торопливо направилась в сторону костела. Девушка оглянулась на нацистский штаб, но не увидела охраны. В окнах горело лишь несколько огоньков. С тех самых пор, как три месяца назад началась эпидемия, оккупационные войска стали почти незаметными.

Леман Брюкнер, соблюдая дистанцию, не бросился за девушкой через городскую площадь, а спрятался в дверном проеме, чтобы высмотреть, куда та пойдет. Он удивился, видя, что она взбегает по каменным ступеням костела Святого Амброжа, открывает одну из массивных дверей и проскальзывает внутрь. Решив, что она зашла туда, чтобы зажечь свечку или поговорить со священником, Брюкнер продолжал стоять в тени и, закурив, ждал, когда девушка выйдет.