Во льдах и подо льдами - Владимир Реданский

Учитывая благоприятную погоду, с разрешения руководителя похода для производства научных наблюдений на лед высадилась специальная группа из 12 человек под руководством старшего помощника. Первое всплытие продолжалось четыре часа. А потом, проверив гирокомпасы, различные системы, решили продолжить плавание, тем более что свежий (до четырех баллов) ветер и течение вызвали подвижку льда. Необходимо было быстрее «свертываться».

Над атомоходом снова сомкнулись льды. Он погрузился на глубину 80 м (здесь столкновение с ледяными препятствиями маловероятно, и в то же время можно хорошо наблюдать за обстановкой над кораблем) и лег на курс, ведущий к Северному полюсу. Как и прежде, шли строго по меридиану. Лаг неутомимо отсчитывал мили. Вахта сменялась вахтой. Жизнь экипажа текла по обычному походному руслу.

Точка пересечения земных меридианов неуклонно приближалась. Штурманы не скрывали своего удовлетворения: навигационная система работала надежно, без каких-либо сбоев. Наконец до полюса осталось 60 миль. В вахтенном журнале появилась запись: «Пересекли 89-ю параллель. Над лодкой сверху тяжелый лед с подсовами толщиной 12—15 м. Температура забортной воды —2°, глубина океана 4000 м...»

И вот — полюс! В сознании каждого из участников похода тогда еще не укладывалось, что им первым из советских моряков удалось воплотить в жизнь давнюю мечту подводников, хотя достижение этой заветной точки ничем особым, собственно, не характеризовалось: подо льдом — везде подо льдом. Ведь только штурманы могли подтвердить: да, вот он — полюс!

Напомним, что на календаре значилось: 1962 г., 17 июля. День для советского Военно-морского флота поистине исторический.

При прохождении полюса вновь произвели необходимые наблюдения: глубина составила 4115 м, толщина льда 4,5 м. По данным, полученным экипажем американского «Наутилуса» в 1958 г., глубина здесь равнялась 4087 м. Расхождения, как видим, самые минимальные. Еще около часа «К-3» не меняла курс. А затем повернула на 180° и вторично в 9 ч 55 мин пересекла точку Северного полюса.

Не обошлось, конечно, без шуток. Несущему в те незабываемые минуты вахту на руле старшине команды рулевых-сигнальщиков мичману М. Луне советовали перед полюсом чуть свернуть с курса, чтобы не погнуть могучим телом атомохода земную ось.

Всплыть непосредственно на полярной «макушке» планеты не пришлось: подходящей полыньи не оказалось, просматривались лишь извилистые трещины, щели в мощном многолетнем паковом льду. И только утром 18 июля, когда атомоход лежал на курсе возвращения в базу, предоставилась возможность подышать морозным арктическим воздухом — в ледяной броне появился просвет. Корабль находился тогда на широте 84°53'С. «Окошко» во льду, в котором всплыла «К-3», точнее было бы назвать «форточкой»: ее размеры составляли 120 х 150 м. Когда капитан 2 ранга Жильцов после всплытия посмотрел в перископ, то обнаружил, что корма наполовину находилась подо льдом. Последовала команда и за ней короткий толчок одним электромотором, после чего нос лодки замер у самой кромки льда. Атомоход оказался, как в кольце, со всех сторон обжатым льдами. Можно было прямо с корабля подать сходню на ледяной «Причал».

Контр-адмирал А.И. Петелин одобрил предложение командира пропустить через «увольнение» весь экипаж. Объявили по трансляции посменный порядок схода на лед. Одна за другой спускались с корабля партии подводников. Предусмотрительный заместитель командира по политчасти еще в базе подумал о возможности провести в Арктике спортивные мероприятия. Погоняли футбольный мяч и просто поиграли в снежки.

На одном из торосов водрузили небольшой флагшток с красным полотнищем. Сфотографировались у флага на фоне лодки и около ледяной глыбы весом не менее тонны, оказавшейся на надстройке. Ее в шутку окрестили «подарком полярного Нептуна».

Во время очередного сеанса связи получили поздравительные телеграммы: правительственную и от командования Северного флота. Время пролетело незаметно, наступил момент прощания с заветным местом. Вахтенный офицер подал в мегафон команду: «Всем на корабль!» Что и говорить, восприняли ее без особого энтузиазма. И каждый поднявшийся на корабль, прежде чем нырнуть в рубочный люк, еще раз окинул взором суровый ледяной простор.

При дальнейшем плавании, когда «К-3» снова вошла в зону действия навигационной системы, уточнили по ее сигналам место, оказалось, что корабль следует на 20 миль западнее счислимых координат. Произведенные во время нового всплытия на широте 79°30' определения места астрономическим способом подтвердили, что гироазимуты при длительном плавании все же дают погрешности, требующие необходимой коррекции.

На следующий день, 20 июля, в 13 ч 40 мин «К-3» миновала границу ледяных полей и через 20 мин всплыла на чистой воде. За кормой атомохода осталось 1294 подледных мили, пройденных за 178 ч.

Само собой разумеется, достижение Северного полюса подо льдом для «К-3» не являлось самоцелью. Главное заключалось в проверке надежности работы всех корабельных систем при длительном подледном плавании, в дополнительном испытании точности и эффективности навигационной аппаратуры. Поэтому поход носил, по существу, исследовательский характер.

Продолжено было в ходе плавания и изучение всех особенностей подледной обстановки, а также батиметрические наблюдения (батиметрия — измерение глубин специальными приборами), для чего велось непрерывное попутное эхолотирование дна Центрального Арктического бассейна. Ранее нанесенные на карту глубины в большинстве своем не подтверждались. Однажды, когда под килем предполагалось около 4 тыс. м, эхолот зафиксировал резкое повышение дна. В Центральном посту, естественно, заволновались. Высказывалась даже такая, почти фантастическая, мысль: а вдруг оправдаются предположения некоторых полярных исследователей прошлого о существовании в Арктике гипотетической земли? Командира, конечно, беспокоило другое: не столкнулась бы лодка с каким-либо подводным препятствием — подводной горой, например. Скорость движения пришлось уменьшить, усилить наблюдение за приборами. Но кривая на ленте эхолота продолжала фиксировать изменения глубины. Стало ясно, что подводники обнаружили неизвестные ранее отличительные глубины, существование которых предсказывали ученые из Арктического и Антарктического научно-исследовательского института и специалисты Гидрографической службы Военно-Морского Флота. Так экипаж внес свой вклад в полярную гидрографию. Наука тоже не осталась в долгу. Спустя несколько лет одна из вершин хребта Гаккеля, проходящего через Центральную Арктику, получила название подводная гора «Ленинского комсомола»[362].

В заключение арктического похода экипажу атомохода предстояло провести важный эксперимент: еще раз уйти под лед и залпом из нескольких торпед попытаться пробить полынью для всплытия. Для этого торпеды были снабжены усиленным боевым зарядом. Однако эксперимент пришлось оставить, так как по радио поступило приказание срочно направиться на базу, причем не в свою, родную, из которой лодка вышла в нелегкий поход, а в Иоканьгу, расположенную в северо-восточной части Кольcкого полуострова на берегу Святоносского залива. Встреча с близкими, друзьями, таким образом, откладывалась по неизвестной причине.

Переход проходил, как водится, в подводном положении. А поскольку прибыть на место предписывалось к определенному сроку, а расстояние было довольно значительным, двигаться предстояло форсированным ходом. С этой целью пришлось поднять на обоих бортах мощность до максимальной, введя в действие отсеченные парогенераторы. Конечно, это немало обеспокоило не только специалистов из электромеханической боевой части, но и руководство походом. Но подводникам опять повезло...

В точку всплытия прибыли вовремя. Однако удовлетворения не испытали: над морем стоял сплошной туман. Ждать, пока белая пелена спадет, не представилось возможным, поэтому двинулись дальше, руководствуясь показаниями радиолокационных приборов. На подходе к базе лодку встретил на торпедном катере вице-адмирал В.Н. Иванов и сообщил, что там находится Н.С. Хрущев. За лидирующим катером лодка полным ходом направилась в Иоканьгу. Ни А.И. Петелину, ни Л.М. Жильцову было, естественно, невдомек, с чем конкретно может быть связана такая встреча.

Непосредственно в бухте метеообстановка оказалась не лучше, чем на дальних подступах к ней: отжимные ветер и течение. Как вспоминал позже командир «К-3», ему ни до, ни после этого не приходилось швартоваться на лодке подобным образом: «Иду на пирс полным ходом, узлов под 15. Те, кто встречали нас на пирсе, шарахнулись, думали, лодка разнесет его в пух и прах! В последний момент даю двигателям задний ход. А дальше команды следуют каждые несколько секунд: «Полный передний! Полный задний! Полный передний внешним бортом»[363]. Контр-адмирал Петелин, с тревогой наблюдавший за действиями командира, в сердцах бросил ему: «Ну ты и хулиган!..»