Опасный ангел (СИ) - Полина Лоранс

К вечеру Данила всё это упакует, и в квартире снова воцарится идеальный порядок, как обычно. Неужели мы всё же расстанемся?

Я не выживу…

Я привыкла просыпаться в объятьях Данилы, чувствовать его тепло, жадно вдыхать родной запах, готовить для милого завтрак или ужин, ходить в кино и кафешки, гулять по городу, летать на спорткаре, тормошить друг друга и безостановочно целоваться, не спать ночами…

Сутки переговоров — и мы пришли к компромиссу. Данила согласился, что я должна сдать летнюю сессию и закончить первый курс. И только потом можно будет думать о переводе или академическом отпуске.

В душе я до сих пор против этого варианта, но сейчас мне, по крайней мере, дали отсрочку. Но и Данилу я понимаю. Он не может упустить свой шанс — ему надо закончить магистратуру, и он уже нацелился на аспирантуру.

Поэтому мы вынуждены расстаться, как минимум, на две недели, пока Даня будет сдавать эти долбаные три экзамена. Потом вернётся на денёк, и сразу улетит обратно в столицу — защищать диплом и работать над вузовским проектом.

Две недели… Это безумие… Я ведь и полдня с трудом без него выдерживаю! Обычно, пока сижу на лекциях, мечтаю о том, как мы встретимся. К концу последней пары желание увидеть Данилушку становится невыносимым.

Может, он прав? Надо всё бросить и поехать за ним?

*****

Наступает новый день — самый страшный день в моей жизни.

Мы приезжаем в аэропорт на такси, идём к стеклянному входу огромного терминала. Данила обнимает меня за шею, а другой рукой тянет за собой чемодан на колёсиках.

Вечер такой тихий и прохладный, он словно специально предназначен для прогулок с любимым. Но вместо этого нам придётся проститься друг с другом, разорвать нашу связь, которая за эти месяцы стала невероятно крепкой, словно мы превратились в единое существо.

Как же больно… Я кусаю губы и с ужасом смотрю на чёрное табло над стойкой регистрации — у нас осталось совсем мало времени. Прижимаюсь к Даниле, обхватываю его за талию. Не могу поверить, что сейчас он уйдёт, скроется за этими дверями, оставит меня одну…

Любимый тоже хмурится, с тоской смотрит сверху вниз, трётся носом о мою макушку.

— Малыш, не раскисай… Я вернусь через две недели. Это точно.

Не могу говорить, только мотаю головой. Горло распирает комок, глаза жжёт. Выдержки хватает ненадолго — и вот уже по щекам заструились слёзы.

— Так, ну это что такое! Лера, блин! — ругается Данила, однако в его голосе больше растерянности, чем возмущения. — Малыш, прекрати. Всего две недели. Мы справимся.

Но ведь потом он опять улетит… Почему мы не можем быть вместе — каждую минуту, каждую секунду нашего существования?! Это было бы так естественно, так правильно…

Нет, я не вынесу этого мучения! Рыдаю уже в голос, судорожно цепляюсь за моего мужчину, всхлипываю, прячу мокрое лицо у него на груди.

— Глупышка моя… Ну что ты… — Данила гладит меня по голове и волосам, целует, сжимает в объятьях. — Я же буду постоянно звонить, писать, мы будем на связи. Перестань, пожалуйста!

Не могу остановиться, трясусь от рыданий. На нас оборачиваются, смотрят, но мне всё равно, какое я произвожу впечатление на людей. Я тону в своём ужасном горе, проваливаюсь в него, как в обжигающую адскую бездну.

— Всё, я должен идти.

Данила заставляет меня поднять голову и накрывает мои губы поцелуем. Наш поцелуй солёный от слёз, пропитанный горечью расставания, и в то же время безумно сладкий…

— Данилушка… Ты только вернись, ладно? Пожалуйста, не бросай меня… Я умру без тебя… — шепчу, отрываясь на секунду от любимого, и набираю ещё воздуха, чтобы снова прильнуть губами к любимому.

— Конечно, я вернусь! Что ты придумала, глупая… Куда я от тебя денусь, малыш? Я же тебя люблю…

27

ДАНИЛА

Признание прозвучало, и меня накрывает осознанием того, что я действительно безумно люблю эту девчонку, которая сейчас прижимается ко мне и захлёбывается слезами.

Это не мимолётная влюблённость, и не животная страсть, не жажда обладания, а самая настоящая любовь — когда расставание превращается в пытку, когда нежность вынимает душу, когда хочется сжать в объятьях до хруста костей и не отпускать, не отпускать, не отпускать…

— Правда любишь? — недоверчиво переспрашивает глупышка.

— Правда. Очень-очень. Обожаю тебя, малыш…

Подхватываю Лерку под попу и начинаю кружить, пока она всхлипывает и обнимает меня за голову, запускает пальцы в волосы.

Две сотрудницы аэропорта, охраняющие выход на посадку, которые минуту назад смотрели на нас с тревогой и сочувствием, теперь улыбаются.

Ещё раз хорошенько целую на прощание мою малышку. Залила всё слезами, дурочка маленькая, у меня самого теперь щёки мокрые. Хочу впитать её вкус, запомнить надолго это блаженство, ведь впереди полмесяца разлуки.

Грёбаной, бл**ь, разлуки!

Всю дорогу, пока Лера едет домой в такси, а я тусуюсь в зале вылета, мы не выключаем телефоны, чтобы видеть друг друга. Теперь нас ждёт общение через экран. Но спасибо и на этом, могло быть гораздо хуже, как в давние времена, когда ещё не изобрели видеосвязь.

— Всё, Лер, отключаюсь, мы сейчас взлетаем.

— Данечка, позвони мне ещё, пожалуйста.

— Конечно. Пока, малыш. Люблю тебя.

— Хорошего полёта… Я тоже тебя люблю… — жалобно лепечет севшим от слёз голосом несчастная девчонка. Сердце разрывается от её вида.

Но я же предлагал полететь вместе! Как было бы здорово! Сейчас не ревела бы, а устраивалась поудобнее в соседнем кресле. Полёт превратился бы в сплошное удовольствие — в любое время могли бы обнять друг друга, поцеловаться…

А сейчас рядом уселась загорелая тридцатилетняя брюнетка с длинными волосами и бюстом-троечкой, который норовит вывалиться из крошечной чёрной майки. По гладкому плечу вьётся изящная татуха. Мадам еле дождалась, когда я выключу телефон.

— Молодой человек, вы не могли бы достать сверху мой джемпер, кажется, я замёрзну, — просит тётенька и томно хлопает загнутыми ресницами.

Молча отстёгиваю ремень безопасности, поднимаюсь и вытаскиваю из багажного отделения яркий джемпер. Стюардесса сопровождает мои манипуляции недовольным взглядом, ей нужно, чтобы все уже сидели на своих местах и не рыпались.

— Ах, спасибо, теперь я не замёрзну, — продолжает откровенно флиртовать брюнетка.

Да мне вообще-то абсолютно пофиг, замёрзнешь ты или нет, я из-за своей девочки переживаю. Будет рыдать всю ночь, не сомневаюсь. Вот почему меня не послушалась?

Представляю, как замучает её вопросами и подозрениями свора мажорок. А где Данила? Почему он тебя не встречает? Вы расстались? Он,