Час ворона - Михаил Зайцев

Не спуская глаз с пистолета, вытирая спиной стенки, бочком-бочком Сашка пошел в заданном ему направлении. Дождавшись, пока Сашка скроется в комнате бандитского отдыха, превращенной моими стараниями в бандитский лазарет, я пересек прихожую и вышел на лестничную площадку.

«Бык» Ваня все еще лежал в отключке. Здорово я ему заехал по затылку, до сих пор локоть ноет.

Зазвонил телефон в левой руке.

– Алло-о!

– Стас?

– Да.

– Егор говорит.

– Я узнал.

– Хм... Узнал, знать, не быть мне богатым... Слухай сюда, отморозок. Тебе повезло... или не повезло. Большой Папа согласен тебя видеть. Немедленно. Мой тебе совет, отморозок, прямо сейчас прыгай в окно, если про полтора «лимона» свистишь.

– А если нет?

– Если нет, то с тебя ящик конины мне за посредничество. Если правда надыбал наколку на полтораху гринов, Папа тебя не обидит. Если свистишь – сильно обидит, так обидит, что ты представить себе не можешь, отморозок.

– Не пугай, пуганый. Говори, куда ехать?

– Никуда тебе не нужно ехать. Выходи на улицу и греби к метро, там свернешь на Мясницкую и мимо биржи вперед к Лубянке. Дойдешь до Лубянки, вертай взад к метро «Тургеневская» и от метро обратно. Гуляй, Стас.

– И долго мне так циркулировать?

– Без понятия. Папа сказал – гуляй, значит, гуляй.

– Перестраховщик твой Папа. Нету за мной «хвостов». И никто меня не пасет. И сам я отнюдь не агент ФСБ.

– Полегче, отморозок. Плохое слово за Папу вякнешь – можешь и языка лишиться!

Трубка заныла короткими гудками. Я нагнулся, положил телефон рядом с бесчувственным Ваней. Повертел в руках пистолет, пробуя достать обойму, фиг-два. Пистолет какой-то импортный, какой-то «неправильный» пистолет, и, как выщелкивается обойма из рукоятки, я так и не понял. Поставил пистолет на предохранитель, сдвинув знакомую пумпочку, и положил его опять же возле «бычьего» тела. Кажется, все, пора на прогулку.

По лестнице я спустился пешком. У дверей лифта на первом этаже или на выходе из парадной меня могли поджидать братки Егора. Телефонная инструкция вполне могла оказаться дезинформацией, цель которой – усыпить мою бдительность. А, ну и черт с ним. По фигу. Будь что будет.

«Ну, что они могут со мною сделать? Убить? Запытать до смерти? Наплевать. Смерти я не боюсь, я с ней смирился. А что может быть хуже смерти? Ничего!» Так думал я, наивный, выходя из парадного. В те минуты я действительно пребывал в искреннем убеждении, что раз уж сумел победить страх перед смертью, то теперь я практически неуязвим, в морально-этическом смысле, конечно... О, боже, как я заблуждался!..

На улице тепло, но не жарко. Солнце то и дело прячется за тучами. К полудню жди дождя. Доживу ли я до полудня? Вопрос риторический.

До метро я дошел спокойно. Если за мной и следили, то исключительно грамотно. Свернул на Мясницкую, бывшую улицу Кирова. Шел не торопясь, наслаждаясь прохладой. Мимо спешили по-летнему одетые люди, которым я был абсолютно безразличен. Как здорово, оказывается, затеряться среди обычных людей с их простыми и понятными проблемами.

Я проходил мимо витрин магазина «Библио-глобус», когда кто-то не сильно похлопал меня по плечу. Оборачиваюсь и вижу симпатичную девушку в джинсиках и футболке.

– Вас случайно не Станиславом зовут? – спросила девушка, лучезарно улыбаясь.

– Почему же случайно? В честь деда назвали Станиславом, – ответил я вежливо.

– Вон там вас ждет вишневый «Москвич». Переходите улицу и садитесь в машину, – сказала девушка, развернулась ко мне попкой и поцокала каблучками в сторону магазина «Хрусталь».

Повернув голову, я заметил ничем не выдающийся «Москвич» со скучающим за рулем водителем – пожилым дядькой, добропорядочного, не бандитского вида. Я ожидал встречи с бандитской группой захвата. Ожидал, что меня, бредущего по улице, догонят, окружат со всех сторон дюжие парни с двухпудовыми кулаками и пудовыми золотыми цепями. Ничего подобного! Скромная девушка, ничем не примечательный «Москвич», обычный дядька за рулем. Посланцы Большого Папы немало меня удивили.

Я перебежал улицу. Подошел к «Москвичу». Задняя дверца машины оказалась приоткрытой. Я влез в салон, и автомобиль сразу же тронулся с места.

За всю дорогу дядька-шофер не произнес ни слова. От нечего делать я смотрел в окно, и в душе было пусто, как в сгоревшем танке.

«Москвич» привез меня к станции метро «Беговая». Там, буквально в десяти метрах от выхода из подземки, стоят желтые, приземистые двухэтажные домишки, наверное, отстроенные пленными немцами в конце сороковых. Уникальный оазис архаичной архитектуры в центре Москвы. Впечатление такое, будто перенесся в маленький провинциальный городишко. Тихие, зеленые дворики. Покрашенный «серебряной» краской гипсовый олень посреди клумбы. Уютно и благостно, словно в гостях у старушки, в комнатке с вышитыми салфетками на столе, фарфоровыми слониками на этажерке и ковриком с лебедями.

Автомобиль затормозил подле одного из желтых домишек. Шофер ткнул пальцем, указав на ближайший подъезд, и произнес первую (и последнюю) фразу за все время нашего с ним совместного пребывания:

– Первый этаж. Квартира три. Звонить два раза.

Я понятливо кивнул, вылез из машины и пошел к подъезду, искать квартиру за номером три.

От посягательств воров-домушников третью квартиру защищала стальная, блестящая дверь с дужками для навесных амбарных замков. Цифра «три» небрежно намалевана масляной краской в середине поцарапанного листа стали. Я надавил на кнопку звонка рядом с дверью-бронтозавром дважды, как и было велено, и стальная уродина, поскрипывая петлями, распахнулась.

– Проходите, – кивнул мне молодой человек за порогом.

Я вошел. Аккуратно причесанный молодой человек, можно даже сказать – юноша, закрыл за моей спиной дверь и жестом предложил следовать за ним.

Юноша носил на своих плечах стандартный темный костюм средней руки клерка. Под стать имиджу юноши все вокруг имело стандартно деловой вид средних размеров офиса.

Стандартная офисная мебель, стандартно белые стены, стандартные папки с бумагами на типовых стеллажах, оргтехника, жалюзи на окнах, плитка на полу. И народ в офисе стандартно по-деловому суетится. Мимо проплыла дама в строгом платье с лентой факса в руках. Навстречу прошагал господинчик, разговаривая на ходу по радиотелефону. В щель приоткрытой двери одной из комнат видно, как стучит по клавишам компьютера некрасивая девушка в очках.

Попетляв узкими коридорами и пройдя через цепочку проходных комнат, юноша вывел меня к очередным стандартно-безликим дверям.

– Входите, вас ждут. – Он распахнул передо мной двери, и я вошел.

Обычный кабинет в обычном офисе. Я таких тыщи видел. Единственная индивидуальность – кабинет довольно-таки большой, просторный. А в остальном – полное соответствие штампам: офисный стол буквой Т, у стола крутящиеся стулья, обтянутые черным дерматином, у стены черный «кожаный» диван и шкаф с папками, кондиционер у окна, на окне, конечно же, жалюзи.

Человек со шрамом завел себе телохранителей, ничем не отличающихся от обычных, среднестатистических мужиков из провинции. А Большой Папа разместился в среднестатистическом московском офисе. Без труда прослеживается общая тенденция к мимикрии. Хищники в джунглях тоже стараются не выделяться на общем фоне. Чем коварнее хищник – тем он незаметнее.

Большой Папа сидел во главе стола и рассматривал меня с ленивым интересом. В жизни не скажешь, что этот мужчина средних лет, одевающийся, как чиновник среднего звена, на самом деле мафиозный босс.

– Садитесь, Станислав. – Большой Папа, на самом деле среднего роста и веса человек с залысинами и скучным, невыразительным лицом, жестом предложил располагаться на диване.

– Спасибо. – Я уселся, поправил волосы, одернул джинсы.

– Вот вы какой, Станислав. – Папа вытащил из кармана серого пиджака стеклянную колбу с сигарой. – На деле – герой, а на вид, как все, один из толпы.

Я не выдержал, удивленно ухмыльнулся.

– Чему вы удивляетесь, Станислав?

– Да так, ничего особенного.

– Нет уж, объяснитесь, не тушуйтесь.

– Меня еще никто не называл «одним из толпы».

– Говоря о толпе, я подразумеваю толчею экстравагантных художников, режиссеров, актеров и прочих обитателей культурной клоаки.

– А-а-а... Тогда понятно. В вашей интерпретации я действительно человек из толпы. Одновременно и продукт, и часть среды обитания.

– С брачком-с, надо сказать, продуктик-то. Не находите?

– В смысле?

– Не положено вашей богемной братии, Стас, знать, с какой стороны пушка стреляет, и драться уметь вам не положено. Вам, комедиантам, положено людей веселить.

– А вам?

– Мне? Мой крест – поддерживать в обществе баланс и порядок. Претворять в жизнь принцип – «от каждого по способностям, каждому по труду».

– Я дико извиняюсь, но каким образом соответствует вашим принципам производство порнопродукции?