Семь Нагибов на версту часть 3 - Тимур Машуков

— услышат. Никому из смертных лучше не привлекать к себе внимания богов, пришедших, как и все остальные существа, из другого мира. Правда некоторые называют их демонами — кто из них прав я не знаю и не хочу знать. Страшно…

Кто открыл им путь сюда? Кто позволил всему этому случиться? Как вышло, что мой город, ранее ничем не отличавшийся от любого другого, вдруг отрезало от нашего мира — и как в нем оказались эти существа?

Я не знаю, но догадываюсь.

Знаю лишь, что многие из них спят, насытившись во время кровавого пиршества сразу по прибытию. Другие — их меньшинство — все еще бродят по городу и убивают нас.

Кто-то из людей еще борется. Они сами выходят на охоту и убивают чудовищ. Это их мы называем Охотниками — но не хороним, когда они все же гибнут. Не хотим навлечь на себя беду. Существа бывают мстительны.

Есть и другие люди — те, что отказались от своей природы. Они служат темным богам, приносят им жертвы. Питаются человеческой плотью, чтобы существа принимали их за своих. Их мы называем Отступниками.

Ночью люди прятались по домам, опуская жесткие металлические жалюзи на окнах и задвигая двери тяжелой мебелью. Они гасили свет и сидели в темноте, не издавая ни звука — или вполголоса рассказывая сказки и истории. Только так можно было пережить ночь — стараясь не вслушиваться в то, что творится у дома или даже на лестнице, если в подъезде плохая дверь.

Ведь прислушавшись, можно услышать, как из соседней квартиры вытаскивают жильцов. Или как едят их прямо там, с хрустом разгрызая человеческие кости и обсуждая, кому достались самые вкусные части.

Таков теперь мой мир и мой город.

…Кажется, крики прекратились. Но я все равно не усну…

Лицо Гугуши, когда она все это говорила, было словно восковым. Жасмин сидела, закрыв мокрое от слез лицо руками, переживая одной ей видимые ужасы. Ну, и мои девчонки прониклись. Все, кроме меня — ясно же, как божий день, что барон своими действиями истончил тонкую грань изнанки мира, откуда и полезла всякая нечисть. Грохнуть его, и все вернется в норму. Привычное вообще то дело и работа, которую я не раз делал в своем бывшем мире.

Мимо такого я пройти не мог — клятва, даваемая при посвящении в витязи, не даст, ибо одна из ее частей звучит так: «Клянусь бороться с Тьмой везде, где обнаружу ее. Не отступая и не сдаваясь».

Так что нет, я не испугался. Даже наоборот, во мне появился давно забытый охотничий азарт, когда я мог днями, а то и неделями выслеживать потусторонних тварей. Уже знакомый по прошлой жизни огонь нетерпения и предвкушения битвы побежал по жилам. Не-ет, теперь меня из этого города и на аркане не вытащить. Буду казнить и миловать. Возможно, только казнить.

Так что мы, пока на улице царил день, пошли, как я и сказал, в народ. Но народ к нам не шел, даже при том, что я типа угощал, а они не угощались. Стоило нам к кому-нибудь подойти, как от нас шарахались, как от ладана черти.

После третьего по счету кабака, когда в голове уже шумело, я заметил бегущую по дороге девушку. Тяжело так бегущую, слюни влево, сопли вправо. А вот за ней на почтительном расстоянии двигалась, как по канону, черная машина. Девка не аристократка, сразу видно. Значит, ее уже пасут. Ну, и мы начали пасти тех, кто пас ее.

Щиты воздушные на тела, и вот нас уже практически не видно. Мои-то привыкли держаться рядом, чтобы не выходить из зоны невидимости, а этих сестер пришлось брать под ручки, чтобы, значит, не дергались. От этого моего маневра они почему-то покраснели и стали кидать на меня загадочные взгляды. Это чего они? Я нарушил какое-то местное правило? Или им мама не позволяет гулять под ручку с незнакомым мужчиной? Так вроде познакомились уже.

А вообще, если присмотреться, они ничего так — смугленькие, симпатичные. Фигурки огонь. Грудь и попку под одеждой не рассмотреть, но чую, что там тоже все отлично… Так, чур меня! Что за мысли похабные в голову лезут⁈ Лучше бы я, как прежде, только о деньгах думал — с ними проще и надежней, а бабы, они до добра не доведут. Скорей добро уведут.

Так что мы почти бежали за теми, кто ехал за той, которая бежала. Правда, она меня реально выбесила — какого черта бегать так долго? Спортом, что ли, занимается? Правда, был момент, когда она зависла на мосту — думал даже, сиганет, и уже приготовился ловить ее воздухом, но она передумала и… побежала дальше. Да бли-и-ин!!! И ничего ж не сделать — я ж не беспредельщик какой, надо все по закону. Кто сказал, что Нагибины плевали на закон⁈ Ну да, плевали, но я работаю над репутацией.

Так что мы терпеливо ждали, перекусывая на ходу, поскольку преследование затянулось. Правда, я не мог понять, чего тянут те, в машине. Но навскидку, возможно, пробивали ее — типа, если мы ее украдем, сильно нам прилетит или нет. А то вдруг она внебрачная дочь императора, и тогда все. Звените яйцами, болтаясь в петле.

Впрочем, барону так или иначе придется ими позвенеть, потому как его иначе, чем Мудозвон не зовут, а прозвище надо оправдывать.

Невольно вспомнился старый анекдот про публичный дом. Так вот, там на входе висел прайс-лист. Секс с девушкой — сто рублей. Подсматривать за сексом с девушкой — двести рублей. Подсматривать за подсматривающим — триста рублей. Говорят, последняя услуга пользовалась хорошим спросом.

Вот так и мы сейчас оказались в позиции подсматривающего за подсматривающим. Причем эти собаки серые были в комфортной машине, а мы передвигались на собственных ногах. Мои-то привычные к такому — маги, и все такое. А вот сестрички-воровки оказались не сильно спортивными. К тому же с голодухи переели и стали тяжелыми. Но терпели — понимали, что это в их интересах.

Где, чисто теоретически, держат их сестру, я уже выяснил, и у меня был план, простой как пять рублей, по ее освобождению. И именно для этого мне надо было взять с поличным эту подглядывающую компанию.

Наконец бегунья явно стала выдыхаться. Бег замедлился, дыхание как у паровоза, да и вообще, вид она приобрела крайне неприглядный. Ставлю рупь за сто, это она со своим хахалем поругалась. А может, даже и рассталась. И чего ему не хватало —