Мафия - Анатолий Безуглов

При последних словах Дагуров застонал.

— Как вы могли? — обхватил он голову руками. — Это чудовищно!..

— Виталий Сергеевич, дорогой, я была уверена! Честное слово… — взволнованно проговорила воспитательница. — Дедушка ведь и раньше заходил за Лаурочкой. Много раз…

— Но ведь сам брал! Лично! — сорвался на крик несчастный отец. — А вы отдали ее какому-то бандиту!

— Спокойно, спокойно, Виталий Сергеевич, — остановил его Колосов и обратился к разрыдавшейся воспитательнице: — Нина Владимировна, можете сейчас поехать с нами?

— В тюрьму? — отшатнулась она.

— Тоже еще скажете! — покачал головой оперуполномоченный. — Просто вы нужны нам, потому что знаете в лицо человека, забравшего Лауру.

— Да-да, — засуетилась воспитательница. — Минуточку, только переоденусь…

Через пять минут они уже мчались в сторону Петровки.

Сразу после обеденного перерыва Чикурова вызвал к себе райпрокурор и попросил отвезти в Москву кое-какие бумаги.

«Вот уже и курьером заделался, — невесело подумал Игорь Андреевич, возвратившись в свой кабинет. — Ладно, это лучше, чем сидеть в моей мрачной келье»…

Он надел пальто, предупредил Леонеллу, что едет в облпрокуратуру, сегодня уже не будет, и вышел на улицу. Пахло талой водой, прелыми листьями. Снег почти весь сошел, лишь отдельные сугробы, грязные и ноздреватые, прятались в укромных местах.

Не успел Чикуров пройти квартал, как с другой стороны улицы к нему перебежал пожилой мужчина в телогрейке и облезлой ушанке. За ним семенила собачонка.

— Здрасьте, Игорь Андреевич, — запыхавшись, проговорил старик. — А я к вам…

— Здравствуйте, — всматривался в него Чикуров.

— Не признали небось?

— Как же, как же, — вспомнил он вдруг пенсионера, приходившего к нему с жалобой на соседку. — Если не ошибаюсь, товарищ Валдаев?

— Валдаев, — закивал старик. — Иван Степанович.

— Ну, что, поладили с соседкой?

— Какой там, на ножах, — отмахнулся Валдаев.

— У нее все еще пять кошек?

— Пять? Уже не меньше дюжины. Совсем одолели хвостатые твари… Не сплю третью ночь.

— Отчего же так? Бессонница мучает? — решил уточнить Чикуров.

— При чем тут бессонница? Я же говорю, Довжучиха в гроб заживо загоняет… То кошки. А теперь еще девчонка день и ночь плачет. А ей хоть бы хны… Глухая… Не слышит ни черта… А девчонка разрывается. Ведь уморить так ребенка можно…

— Внучка?

— Откуда? Никогда не говорила ни про какую внучку. Да и сын у нее не женат.

Чикуров остановился и посмотрел вопрошающе на старика: мол, не фантазирует? Тот понял и стал просить Чикурова еще настойчивее.

— Не верите? Пойдемте, здесь недалеко. Убедитесь сами, что творится… А если что с девчонкой случится, грех будет на вашей совести…

— Вы обращались к участковому? — сделал последнюю попытку Игорь Андреевич.

Пропусти он эту электричку, не выполнить ему сегодня поручение прокурора…

— Обращался! Не хочет он связываться с Довжучихой. — Иван Степанович покачал головой. — Эх, люди, люди… А говорят, перестройка…

Чикурову стало стыдно. Да и не о ком-нибудь шла речь, о малышке. Он вспомнил своего Андрюшку…

— Хорошо, идем, — решительно сказал Чикуров. До валдаевского дома было ходьбы минут пять.

Почерневший от времени деревянный барак. Три входа с покосившимися навесами. Вошли в крайний. Уже в темном коридорчике в нос шибанул резкий запах кошачьей мочи. Иван Степанович провел Чикурова в помещение, которое, видимо, служило кухней. Здесь этот дух ощущался еще сильнее. Два отъевшихся кота сладко дремали на подоконнике, развалившись под лучами солнца.

Игорь Андреевич повертел головой: детского плача вроде не слышно.

— Небось уже нет сил плакать, — негромко пояснил Иван Степанович. — Извелась вся, бедняжка…

— Соседка дома?

— Была, — кивнул старик и крикнул в филенчатую дверь: — Серафима Игнатьевна, тут до тебя пришли!

Никто не откликнулся.

— Серафима Игнатьевна! — громко позвал помпрокурора.

— Откройте, пожалуйста!

И тут из глубины комнаты раздался детский плач. Действительно, ребенок, по-видимому, совсем обессилил. Слышались только лишь всхлипы. Дверь отворилась, и на пороге появилась коренастая пожилая, но еще крепкая женщина в шлепанцах, байковом халате, поверх которого была накинута вязаная кофта.

Выражение лица Серафимы Игнатьевны никак нельзя было назвать приветливым.

— Здравствуйте, — начал Игорь Андреевич. — Я помощник прокурора…

— Да хоть сам прокурор! — рявкнула старуха и хотела было закрыть дверь.

— Погодите! — взялся за ручку двери Чикуров. — Выслушайте, пожалуйста.

— Нечего мне тебя слушать! — потянула дверь на себя Серафима Игнатьевна.

Но Игорь Андреевич успел просунуть в оставшуюся щель ботинок. Почему он так сделал, объяснить не мог. Возможно, потому, что в тонком всхипывающем рыдании девочки почудилось что-то знакомое?..

— Там ребенок? — строго спросил Чикуров.

На какое-то мгновение старуха опешила и отошла в сторону. Воспользовавшись моментом, Чикуров шагнул в комнату.

На стуле, кушетке, столе сидело и лежало с десяток кошек.

Плач доносился из-за низенькой дверцы в стене.

— Чей ребенок? — спросил Игорь Андреевич.

— Не твоего ума дело! — попятилась старуха и стала спиной к чулану, давая понять, что не пропустит туда никого.

— Я спрашиваю!.. — начал терять самообладание Чикуров.

— Сердца у тебя нет!.. — стыдил соседку из-за его спины Валдаев.

— Внучатая племянница, — хмуро произнесла старуха. — Нашкодила, вот я ее и проучила…

— Ма-а-мочка, миленькая, — протянули из-за дверцы. — Домой хочу-у!..

Игоря Андреевича сорвало с места, как пружину: голос был явно знакомый.

— Прочь с дороги! — крикнул он вне себя от ярости.

Старуха в испуге метнулась в сторону. Чикуров рванул на себя ручку. Замок буквально с мясом выдрался из рамы, и дверь распахнулась.

В темном закутке, среди каких-то коробок, узлов, корзин, сжавшись в комочек, сидела… Лаура Дагурова. Лицо у нее опухло от слез. Плакать она уже не могла — только икала.

— Лаурочка! — кинулся к ней Игорь Андреевич. — Как ты здесь очутилась?! Почему?

Девочка, на миг замерев, вероятно не веря в свое избавление, протянула к нему руки. Игорь Андреевич подхватил ее, прижал к себе, стал гладить по голове.

— Дядя Горя… Они… Они сказали, что едем к дедушке… А сами заперли… — старалась как можно быстрее поведать о своей обиде Лаура.

Он, ничего до этого не знавший о случившемся, сразу понял: бедняжку использовали в какой-то жестокой игре.

— Успокойся, успокойся, Лаурочка. Все будет хорошо.

Девочка постепенно стала успокаиваться, дрожь в ее теле проходила.

— Почему девочка у вас? — спросил Чикуров хозяйку.

Но та, ничего не ответив, протянула руку к чемоданчику, лежавшему на диване.

— Прошу ничего не трогать! — прикрикнул Игорь Андреевич.

Довжук замерла, вжав голову в плечи. Валдаев не скрывал радости: наконец-то нашлась и на нее управа.

— Иван Степанович, — обратился к нему Чикуров, — сделайте одолжение, позовите быстренько двух соседей. Они нужны в качестве понятых. Осмотрим содержимое чемодана.

— Мигом буду здесь! — отозвался старик и поспешил из комнаты.

И действительно, понятые, две женщины, появились буквально минуты через две.

— И еще, — сказал Валдаеву Чикуров. — Телефон-автомат в Москву далеко?

— За углом.

— Пожалуйста, позвоните по номеру… — Игорь Андреевич назвал телефон Дагуровых. — Скажите, где находится Лаурочка. Пусть срочно едут сюда, мы будем в милиции. Поняли?

— Как не понять? — бодро отозвался Валдаев, повторив номера телефонов и что нужно передать.

— Пятнадцатикопеечные монеты есть? — спросил у него Чикуров.

— Найдем, — похлопал старик по карману и, не забыв победно взглянуть на свою притеснительницу, поспешил из комнаты.

Его пес с лаем гонял по квартире котов. Те выгибали спины, дыбили шерсть и шипели.

Игорь Андреевич представился женщинам, которых привел Валдаев, объяснил им, что от них требуется, и сказал старухе, чтобы она открыла чемодан.

Та, бросив злобные взгляды на Чикурова и понятых, открыла чемодан. В нем сверху лежали детская шубка и меховая шапочка с помпонами на завязках. Игорь Андреевич взял одежду и увидел под ней финский нож и парик.

— Смотрите, смотрите! — впервые с радостной интонацией проговорила Лаура. — А волосы, как у настоящего Олега Попова!

Да, дети остаются детьми даже в самой драматической ситуации.

Глядя на длинные, льняного цвета пряди, Чикуров вдруг вспомнил шоссе в Южноморске. Он словно услышал визг тормозов, увидел махину самосвала, прижавшего «Волгу» Асадуллина к обрыву, лицо водителя, мелькнувшее напоследок…