Правила бунта - Калли Харт

от нее. Надеюсь, черт возьми, ради себя и меня, что она примет это. Я уже могу сказать, как весело мы могли бы проводить время вместе…

Ее спина выгибается над одеялами.

— Ах! Ах, черт, Дэш! АХ!

Вот она, леди и джентльмены. У нас есть наша первая пограничная линия, начерченная на песке. Я расслабляю челюсть до тех пор, пока совсем не перестаю пользоваться зубами, а просто облизываю и сосу…

— Карина.

Она резко открывает глаза.

— Дай мне свою руку.

Ошеломленная, девушка подчиняется, протягивая мне руку, и я веду ее вниз, между ее бедер.

— Чувствуешь? Видишь, какая ты мокрая для меня, милая? Ты промокла насквозь.

Девушка пытается вырвать руку, но я держу ее за запястье.

— Не надо. Разве это неприятно? — Я слегка надавливаю, прижимая ее пальцы к мокрой ткани, и она вздрагивает.

— Нет, — шепчет она.

— Тогда зачем останавливаться? — Сажусь на пятки, отпуская ее руку. — Поласкай себя для меня, Кэрри. Я хочу посмотреть, как ты заставишь себя кончить.

Я вижу, что девушка разрывается. О, она хочет кончить. Так сильно хочет. Но…

— Мастурбация — это не... — шепчет она. — Это не совсем то, в чем люди должны признаваться. Не говоря уже о том, чтобы делать это перед аудиторией.

Я смеюсь.

— Кто, черт возьми, тебе это сказал?

— Не знаю. Я просто… — Она прикусывает губу.

— Не стоит делать это в присутствии кого-то, если он не дал согласия. Но между двумя добровольными партнерами это чертовски горячо.

Девушка выглядит неуверенной.

— Сними трусики, Кэрри.

Она краснеет, но слышит интонацию в моем голосе и знает, что я не шучу. Девушка приподнимает свою задницу и спускает маленькие черные стринги вниз по бедрам. Я стону себе под нос, наблюдая, как Карина спускает материал вниз по ногам, а затем снимает его…

Признаю, она пронырлива. Сворачивает трусики в клубок, а затем они просто исчезают. Требуется мгновение, чтобы понять, что Карина спрятала их с глаз долой под одно из одеял. Я делаю пометку забрать их позже. Они мои.

Кэрри сжимает колени вместе, раскачиваясь из стороны в сторону. Она не осознает, что делает это, но тем самым показывает мне, насколько взволнована и возбуждена.

— Откройся, — требую я.

Девушка разводит ноги, и святое гребаное дерьмо. Я решил, что, может быть, вспоминал прошлую ночь в розовых очках. Было темно, и мои чувства работали на пределе. Я видел ее только при лунном свете. Сегодня днем я рассудил, что, возможно, вообразил, что ее киска красивая, но теперь, при реальном свете, она еще более великолепна.

— Боже, милая. Потрогай свой клитор для меня. Откройся.

Карина колеблется.

— Думала парням нравится…

О, это должно быть интересно.

— Что нравится? — Я пользуюсь возможностью встать и снять боксеры.

Карина смотрит на мой член, когда он высвобождается, ее глаза каким-то образом занимают большую часть ее лица. Девушка выглядит ошеломленной.

— Э-э-э... — Она сглатывает. — Порно...

— О, нам нравится порно. — Карина еще не отвела взгляда от моего члена. Мне следовало бы быть с ней помягче, но это слишком забавно. Я обхватываю себя рукой и провожу вверх и вниз по стволу, дрожа от удовольствия. — Сейчас я должен спросить, можно ли мне потрогать свой член перед тобой, — выдавливаю я. — Я вызываю отвращение, Кэрри? Хочешь, чтобы я остановился? — Я только наполовину серьезен. Думаю, что мы прошли ту стадию, когда мотивы Кэрри неясны. Впрочем, проверить не помешает.

— Нет. Не хочу. Я…

— Загипнотизирована? Возбуждена? Голодна? — Да, мне это нравится. — Ты жаждешь меня, Карина Мендоса?

Она кивает на все это.

— Хорошо. Тогда делай то, что я сказал. Потрогай себя. Раздвинь ноги. Я хочу смотреть, как ты раскрываешься для меня, как цветок.

Это снова возвращает румянец на ее щеки. Кэрри вспоминает, что только что собиралась сказать.

— Разве парням не нравятся девушки с… — Боже, она такая чертовски очаровательная, когда смущается. — С милыми аккуратными порно-кисками. Нет... не совсем... эм…

Я больше не могу смотреть, как она страдает. Больно стоять в стороне и наблюдать, как она спотыкается на каждом слове. Скоро Кэрри сможет сказать мне все, что угодно. Не будет ни одного слова, каким бы грязным или пошлым оно ни было, которое заставило бы ее покраснеть. Впрочем, всему свое время.

— Ты пытаешься спросить, нравятся ли мне киски, которые выглядят так, будто принадлежат ребенку, Кэрри? Крошечная щель с крошечной дырочкой под ней?

Если раньше она выглядела смущенной, то теперь, похоже, вот-вот взорвется. Она даже говорить не может. Хотя могу сказать, что я попал в самую точку.

Я смеюсь.

— Нет. Мне нравится, когда киска выглядит так, будто принадлежит взрослой женщине. Мне нужны губы. Настоящие гребаные половые губы. Нужны складки и загибы. Я хочу естественную, красивую киску. Что-то, что можно облизать и пососать. Попробовать на вкус.

— О боже мой. — Карина пытается свести колени вместе, в ужасе от того, что я только что сказал, но я втискиваюсь между ними в самый последний момент.

— Я чертовски одержим твоим телом. Разве ты не видишь? — Я смотрю на свой член.

Мне пришлось отпустить себя, чтобы оказаться между ее бедер. Удерживаю свой вес на ней, мои руки упираются по обе стороны ее головы, сохраняя промежуток между нашими телами, что означает, что мы оба можем видеть мой твердый член, тяжело лежащий на ее животе. У Кэрри перехватывает дыхание, когда она смотрит на него.

— Ты не единственный, кто... хочет что-нибудь пососать, — говорит она, задыхаясь.

Срань господня.

Карина действительно только что это сказала? Я прокручиваю в голове ее последние слова, и да, она это сделала. Похоже,