Неистинная - Анна Шнайдер

— Понимаю, — кивнул Говард. — Но я понимаю не только тебя, Дерека тоже. Он хороший парень. Вы в сегодняшней ситуации оба повели себя непрофессионально, поэтому я и решил дать вам две недели, чтобы вы смогли разобраться и подумать. С Дереком я уже говорил, теперь говорю с тобой. Айрин, девочка. Тебя никто не заставляет принимать любовь Ллойса, но хотя бы не шарахаться от него, словно он тяжело болен, тебе нужно научиться. Просто для того, чтобы его не обижать, Дерек не заслуживает такого отношения. Он не виноват в том, что влюбился. Так же, как и ты не виновата в том, что родилась не магом и твой отец сделал из этого факта огромную проблему. Понимаешь?

Я кивнула.

Было стыдно. И перед Дереком, и перед маэстро, который вновь отчитывал меня, словно маленькую и глупую девчонку.

— Говард… Вы думаете, у Ллойса это всё серьёзно?.. — уточнила я то, что тревожило меня сильнее всего.

— Более чем, — хмыкнул маэстро, и я нервно передёрнула плечами. — Но это не твоя проблема, а его. Твоя проблема — научиться не напрягаться из-за его чувств и позволить ему проявлять их хотя бы на сцене.

— А они не усугубятся, если…

— Айрин, про любовь нельзя так говорить. «Усугубится». Ты что? Любовь — это прекрасное чувство.

— Но… Ладно, хорошо. Тогда скажу иначе. Не станет ли влюблённость Дерека сильнее из-за исполнения роли капитана?

— Всё возможно, — подтвердил Говард мои опасения. — Но иногда для того, чтобы выздороветь, необходимо переболеть.

.

Бернадет Бэриус, естественно, жила в самом центре Грааги, а именно на Дворцовой набережной. На этой улице с домами, выходящими окнами на реку, жильё было самым дорогим в столице. Хотя жить там, насколько я знала, было не слишком комфортно — постоянный ветер доставлял множество неудобств. Зато престижно.

Дом айлы Бэриус представлял собой небольшой двухэтажный особняк из светло-бежевого камня, с зелёной крышей и такой же зелёной входной дверью, к которой вела узкая металлическая лестница с перилами, увитыми каким-то растением из тех, что не теряют товарного вида даже в холодное время года. Я поднялась по этой лестнице и позвонила в звонок.

За дверью раздались мелодичные переливы, напоминающие птичье пение, а затем створка распахнулась и передо мной появился один из слуг — пожилой мужчина во фраке, очень худой и высокий, с невозмутимым лицом. Не маг.

— Добрый вечер, айла Вилиус, — сказал он слегка скрипучим голосом и склонил голову. — Проходите, хозяйка вас ждёт.

Я шагнула внутрь, сразу оказавшись в светлом и очень уютном фойе. Да, следовало признать: у Бернадет — или у её предков — есть вкус.

Круглая комната, облицованная сверкающим мрамором разных оттенков бежевого, салатового и нежно-розового, венчалась балконом с высокими перилами из какого-то тёмного металла. На втором этаже явно располагался зимний сад — снизу из фойе я видела множество растений в больших кадках. Туда вела широкая лестница, тоже каменная, но устланная ковром с причудливым орнаментом из переплетённых цветов и листьев. Сам ковёр тоже был зелёным, и от этого возникало ощущение, что Бернадет — любитель подобных оттенков. Но мне тоже нравилось, тут я не могла придраться. Нежно и совсем не вычурно. В доме моих родителей была абсолютно другая обстановка — кричащая о достатке, пафосная. Здесь достаток тоже чувствовался, но не выпячивался, как наивысшее достижение. И никаких дурацких скульптур и расписных ваз, как в особняке отца. Он почему-то обожал подобное, а я — ненавидела.

— Здравствуйте, Айрин, — раздался голос Бернадет откуда-то сбоку, когда я передавала слуге свою верхнюю одежду, чтобы он повесил её в шкаф. Я оглянулась и заметила, что хозяйка дома выходит из двери, которая находится сбоку справа. Напротив была ещё одна такая же дверь — по-видимому, они вели в разные части дома. — Очень рада вас видеть.

— Я вас тоже, — ответила я вежливо и постаралась улыбнуться, хотя изнутри меня грызло беспокойство. — Здесь безумно красиво, могу сделать комплимент вашему вкусу.

— О, спасибо! — Обрадовалась айла Бэриус вполне искренне. — Но это не совсем мой вкус, а вкус моего отца, храни Защитник его душу. Он умер несколько лет назад, выдающийся был человек.

— Соболезную.

Бернадет кивнула и продолжила, обводя руками фойе, будто желала его обнять:

— Знаете, чем он занимался, Айрин? Он был архитектором. И создавал проекты домов для аристократии. Спроектировал в том числе и этот особняк.

Я немного удивилась — понимала, что подобную профессию мужчина, да ещё и аристократ, мог выбрать, только если…

— Да, он был слабым магом, — хмыкнула Бернадет и слегка бесцеремонно подхватила меня под руку. — Даже слабее меня. Но вполне успешно устроился в жизни и не переживал из-за малого количества магоктав в своём энергетическом контуре. Он многому меня научил… Кстати, Айрин, вы ужинали?

— Нет.

— Замечательно. Значит, сейчас мы с вами поужинаем…

.

Айла Бэриус привела меня в соседнюю комнату, оказавшуюся большой столовой с длинным деревянным столом, укрытым кружевной скатертью — на этот раз не зелёной, а белоснежно-белой — и заставленным какими-то блюдами. Я к ним не присматривалась, как и к окружающей обстановке, по одной простой причине — из-за стола, как только мы с Бернадет вошли, поднялся Дерек Ллойс.

Увидев нашего второго режиссёра, я едва не споткнулась от неожиданности. Да и он, судя по его слегка замороженному выражению лица, не ожидал этой встречи.

— Ох, простите, — хохотнула Бернадет, видимо поняв, что её гости пребывают в замешательстве. — Я совсем забыла предупредить вас обоих! Айрин, видите ли, я ещё пригласила на сегодняшний ужин Дерека. До последнего думала, что он откажется, но он меня обрадовал, как и вы. Надеюсь, вы не возражаете?

Конечно, я возражала, но говорить об этом было неприлично. Пришлось уверить Бернадет, что всё в порядке. Ллойс тоже глубокомысленно покивал на мои слова, при этом стараясь не смотреть на меня, будто я была ему неприятна.

Мы сели за стол, и только тут я наконец огляделась.

Столовая оказалась не менее красивой, чем фойе, — с большим количеством окон, между которыми висели различные картины — натюрморты и пейзажи. А напротив, возле глухой стены, стояли этажерки с цветущими растениями. Они обвивали стеблями металлическую конструкцию этажерки так, что её толком не было видно, и создавали впечатление живой изгороди.

— У вас