Стрелы гламура - Алина Кускова

– Марина, здесь много мужчин, успокойся, – произнесла Виктория, улыбаясь Назарову, который успел нейтрализовать Тараса Богдановича. На Виноградове висел Гаврик и бил его головой в живот.

– Она – мужик! – заорала Марина так, как будто Афиноген ее уже прирезал.

– Что?! – Виктория обернулась и уставилась на Алену.

Алена стояла, держа руками поднятую над головой покрышку, и ничего не могла поделать. Предательски соскочившая юбка обнажила нижнюю часть ее тела. Она, эта нижняя часть, выпирала мужским достоинством.

– Папаня, – плаксивым голосом обратилась Алена к отцу, – он теперь на мне не женится!

Тарас Богданович, стоящий на карачках у двери, только отмахнулся от нее.

– Всегда хотел девку, – разоткровенничался он, – но этот – дура! Эх, Алешка!

– Что?! – очнулся от ударов Виноградов, сбросил с себя Гаврика и подбежал к Алене. Та все стояла с поднятыми руками и тихонько завывала. – Это что такое? – Виноградов уставился в неприличное место.

– Это твой жен, Афиноген, твой четвертый жен, – сказала Виктория мстительно.

– Боже мой, какой пассаж! – всплеснула руками Марина. – Хорошо, что здесь нет детей.

– Что у нас с ней было?! – Назаров схватил Виноградова за грудки и стал трясти как грушу.

– А я откуда знаю, – ответил тот, – главное, что у меня с ним ничего не было!

– Виктория! – закричал Назаров, – я люблю только тебя! И всегда любил, честное слово!

– Еще бы, – презрительно фыркнула Марина, – в сложившихся-то обстоятельствах.

– Я ему верю, – заявила Виктория и побежала к Назарову.

Хотя неожиданное перевоплощение Алены слегка деморализовало силы правозащитников, но они быстро оправились. Преступников связали и оставили в гараже. Сами расположились в комнате, куда прибежала радостная тем, что все завершилось без жертв, Ольга. Ей в мельчайших подробностях рассказали все, что видели и слышали сами. Больше всех говорила Марина – ей не терпелось поделиться своими переживаниями по поводу плена. Она даже решила написать книгу и опубликовать ее под названием, которое придумала, сидя в застенках. Собственно, название таким и было – «Сидя в застенках». Оно еще требовало доработки и осмысления, но Марину ничто не могло остановить, даже приезд мужа. Он позвонил ей из Парижа и сообщил, что возвращается, но ненадолго. Европа признала в нем талантливого художника, и он собирается серьезно поговорить с Мариной о переезде туда на постоянное место жительства. Виктория смахнула навернувшуюся слезу и пожелала подруге счастливого пути. У нее намечался свой путь.

– Через пару часов, – говорил Назаров, – сюда приедет наряд милиции, вызванный одним моим помощником. Нужно оставить им записку, что в гараже сидят три мужика. Иначе они их не заметят. – Он многозначительно поглядел на Викторию, – я не хочу вешать на нас мокрое дело. Пусть живут, мерзавцы.

– Пусть живут, – даровала жизнь Виноградову и его подельникам Виктория.

– А я бы, – заявила Марина, – этого негодяя Приходько кастрировала бы!

– Которого? – поинтересовался Гаврик. – Того, который он, или того, которое оно?

– Обоих, – отрезала Марина. – Разве ж это мужики! Продержать столько часов дам в плену! Убила бы. – Она заметила рядом с Назаровым пистолет. – Вот этим оружием!

– Этим оружием никого не убьешь, – усмехнулся Назаров и взял пистолет в руки. – Это зажигалка. Мне подарили набор на день рождения, в одной коробке одинаковые пистолет и зажигалка. Я с оружием пока еще на «вы», а вот зажигалку на всякий случай всегда беру с собой. Мало ли что? – Назаров игриво прицелился в вазу и нажал на курок.

Раздался выстрел. Ваза рассыпалась на мелкие кусочки, из нее что-то высыпалось. Все притихли.

– Опять перепутал! – досадливо поморщился Назаров и уставился на осколки вазы. Они блестели разноцветными огнями и переливались даже под электрическим светом. – Что это?

– Это драгоценности! – обрадовалась Марина и подбежала к осколкам. – А вот и твои, – она взяла из кучи аккуратный целлофановый мешочек со старинными украшениями.

– Бабушкины, – узнала кольца и серьги Виктория. – Вот гад, сразу продал скупщику!

ЭПИЛОГ

Виноградова задержали. На Тараса Богдановича и Алексея Приходько завели уголовные дела. Отец с сыном оказались замешаны в нескольких, неприятных с точки зрения закона, историях. Нанятый ими адвокат старался изо всех сил, но сделать ничего не смог. Тараса и Алексея осудили. Виноградов благодаря своим связям и полному раскаянию – дошло до того, что он в зале суда принялся биться головой о пол, – получил условное наказание. Но и оно стало несовместимым с работой в мэрии, откуда его сразу же попросили. Говорят, он попытался вернуться к своей первой жене Галине, пообещав ей любовь до гроба.

К Марине приехал муж-художник, они долго думали, вернее, думала Марина, а художник ее уговаривал. Решение было принято единогласное – они решили остаться на родине и завоевывать признание здесь. Во многом благодаря усилиям Назарова удалось организовать выставку картин Крутова в одной известной частной галерее, что стало первым шагом на пути к признанию. Сапрыкин посетил выставку картин и признался, что он отдыхает. На следующий день он забрал свои слова обратно и раскритиковал в прессе Крутова, но несильно. Так, для приличия, чтобы тот не задавался.

Машка стала первоклассным менеджером, ее перевели в отдел сбыта и повесили на новогоднюю Доску почета в образе Снегурочки, чему она была очень рада. В личной жизни у нее наметился небольшой перерыв, во время которого Машка решила заняться карьерой и поступила заочно в университет. Выбранная профессия была связана с ее работой, но больше всего ее заинтересовало то, что на ее факультете преподавали историю моды. Ходить на каблуках она так и не научилась, но туфли на шпильках не выбросила, справедливо решив, что все у нее еще впереди.

Максим Новиков очень переживал, когда делал предложение Алисе. Они сидели в дорогом ресторане и ели омаров, которые он терпеть не мог. Но кусок и так не лез в горло потому, что Алиса молчала. Она раздумывала, принять ли ей предложение, слишком долго, взвешивая все «за» и «против». «За» перевесили, Новикову повезло. Но насколько – время еще покажет. А пока он каждое утро бегает в цветочный магазин и носит своей жене Алисе свежие розы в постель.

Ростик Смирнов так и не перестал посыпать прохожих землей из цветочных горшков. Только теперь он играл исключительно в партизан и звал всякий раз, как только ее видел, мамину знакомую, которая его этому научила. Его папа издал свою первую книжку детских стихов, а мама взялась за написание любовного романа, где главной героиней стала женщина с ребенком, а главным негодяем – поэт-рифмоплет.