Тайна Тюдоров - Кристофер Гортнер

Лепесток блестел на моей ладони. Я – Тюдор. Один из них, сын младшей сестры Генриха VIII, брат герцогини Саффолк, дядя Джейн Грей, двоюродный брат королевы Марии. И Елизаветы. В наших жилах течет одна кровь.

На глаза навернулись слезы. Как она выглядела, моя мать, которой я никогда не видел? Была ли она красива? Может быть, у меня ее глаза, нос или рот? Почему она носила меня втайне? Чего она боялась, скрывая меня? И что произошло бы со мной, будь она жива? Роза Тюдоров… знак розы.

Я размахнулся. Выбросить лепесток, никогда не говорить о нем ни единой душе. Лучше оставаться слугой на конюшне, бастардом и найденышем, чем родиться втайне, расти в забвении и всю жизнь провести в тени и страхе, скрывая от всех правду. И все же я не решался разжать пальцы. Этот лепесток таил в себе нечто, неразрывно связанное со мной. Он был частью меня, и я не мог отказаться от этой части. Да поможет мне Бог.

Я завернул вещицу в надушенный платок Кейт и затолкал обратно в сумку. Мои пальцы наткнулись на сборник французских псалмов, похищенный из библиотеки Дадли, и я неожиданно приободрился. Все-таки, кроме злополучного лепестка, есть еще кое-что на память о мистрис Элис.

Прикончив остатки черствого хлеба и сыра, я улегся на папоротник и смежил веки. Заснуть не получалось. Мне все мерещилась морщинистая рука, что вложила в мою ладонь подарок чрезвычайной ценности.

На горизонте лишь брезжил рассвет, а я уже продолжал свой путь через поля, усеянные увядшими золотыми ирисами. Я запретил себе думать обо всем случившемся. Так я добрался до реки Орр. На крутом противоположном берегу возвышался замок Фрамлингем. Все его тринадцать башен и громадные стены окружали три крепостных рва. Охотничий парк издали напоминал стальное море. Переправившись через реку, я понял, что иллюзию создавали сотни пушек и мушкетов, сваленные в кучи булыжники, срубленные и ободранные деревья. Я позволил Шафрану перейти на легкий галоп – он уже чуял конюшни, овес и долгожданную передышку.

Стража остановила меня на подъезде к замку. После не слишком любезного допроса меня заставили спешиться, назвать свое имя и ждать дальнейших распоряжений. Наконец страже доложили, что Рочестер приказал мне явиться в замок. Взвалив сумку на плечо и взяв под уздцы Шафрана, я устало поплелся к далекому строению, заслонявшему собой полнеба. На меня никто не обращал внимания, люди вокруг были поглощены работой. Слышалась грубая брань вперемешку с собачьим лаем, мычанием коров и возгласами мальчишек и женщин.

Как ни странно, я чувствовал душевный подъем. За короткое время в замок стянулось множество простолюдинов и солдат окрестных лордов, готовых сражаться за свою законную королеву. Меньше чем за семьдесят два часа Марии удалось собрать армию. По крайней мере, здесь все шло по плану.

Во внутреннем дворе было не протолкнуться. Среди множества людей я заметил спешившего мне навстречу Рочестера. Он обливался потом, но в целом выглядел совсем другим человеком.

– Мастер Бичем! – Он радостно потряс мою руку. – Мне доложили, но я сначала не понял, что это вы. По счастью, ваши друзья оказались рядом. Оставьте лошадь конюхам и пойдемте со мной. Ее величество жаждет видеть вас.

За спиной Рочестера раздетые по пояс и страшно перемазанные Перегрин и Барнаби были заняты важным делом: толкали пушку к кузнецу для починки. Поймав мой взгляд, они оживленно замахали руками. Я рассмеялся.

– Как я рад, что вам удалось спастись, – искренне сказал я Рочестеру.

– О, все могло быть иначе, если бы не вы. Мы обязаны вам многим. После того как мы разделились, люди Роберта Дадли преследовали нас долгие мили, пока не поняли свою ошибку. Затем он повернул и устремился за нами. Но, Создателю, его схватили.

Улыбка сползла с моего лица.

– Схватили?

– Да. Разумеется, вы пока не знаете.

Рочестер вел меня к зданию из красного кирпича, по обе стороны от которого располагались фахверковые жилые помещения.

– Похоже, лорд Роберт понял, куда мы направляемся, и решил привести подкрепление. Он думал, у нас не хватит сил, чтобы выдержать осаду. – Рочестер хмыкнул. – Признаться, мы и сами не ожидали, что сын старого Норфолка ждет нас здесь с целой армией. Но он ждал, а минувшей ночью подтянулись еще пять тысяч. Молва о бедственном положении королевы шла впереди нее, и вот полюбуйтесь! Люди прибывают сюда со всей Англии. Словно сам Господь взирает на нее с небес.

– Воистину, – согласился я. – Вы упомянули лорда Роберта…

Я не мог не думать о Елизавете, о том, как она стояла передо мной в той комнате. «Мне не хотелось бы, чтобы он пострадал», – сказала она тогда. Удивительно, но и мне не хотелось бы. Возможно, из-за того, что Роберт приходился мне кем-то вроде брата. К тому же Елизавета права, – конечно, он был Дадли до мозга костей, но в этом не было его вины. Роберт лишь жертва своего происхождения.

– Он добрался до Кингс-Линна, – откликнулся Рочестер. – К тому времени несколько из его людей откололись. Прибыв на место, он обнаружил, что его солдаты тоже разбежались. Ему пришлось скрываться самому. Он нашел убежище на кладбище Святого Эдмунда. Его посланник ускользнул, но сам он был схвачен бароном Дерби. По иронии судьбы он пытался спрятаться в руинах того самого аббатства, которое некогда разрушил его отец.

– И… а что его ожидает?

Рочестер засопел:

– Ее величество примет решение о его судьбе, как только займет трон. В любом случае ему не позавидуешь. В лучшем случае будет гнить в Тауэре до конца своих дней. В худшем – отправится на плаху со всей сворой изменников. Что до меня, я бы казнил его. Ах, но ее величество будет счастлива видеть вас. Она спрашивала о вас несколько раз.

Моего воодушевления как не бывало. Мне следовало бы радоваться вместе с Рочестером: делу Дадли все-таки нанесен чувствительный урон. Без Роберта арест Марии становился практически невыполнимым предприятием. Вместо этого я чувствовал, как на меня наваливается непреодолимая усталость. Сейчас я бы все отдал за горячую ванну, постель и возможность на время забыть о существовании всех и вся. И меньше всего хотелось думать о Елизавете. Как я ей скажу?

Мы вошли в дом, вскарабкались по крутой лестнице и оказались в скромно обставленной гостиной. Мария ждала нас там. Она была одета в простое черное платье и гейбл[10], казавшийся слишком массивным для ее хрупких плеч. Словно не замечая его тяжести, Мария нервно мерила шагами комнату и отрывисто диктовала что-то взволнованному секретарю. Бедняга с трудом поспевал за потоком слов, слетавших с ее губ.

– …В связи с чем, милорды, как ваш законный суверен, мы требуем, чтобы, во имя вашей собственной чести и безопасности ваших особ, немедленно по получении сего письма вы провозгласили нас королевой в нашей столице Лондоне. Ибо мы не покинули наше королевство, и подобное не входит в наши намерения, но изъявляем готовность умереть за то, что сам Господь предназначил нам защищать.