Термит - Arrow Deadly

Евгений Дмитриевич устало потер лоб. Возможно, в этом случае быстрая и легкая смерть действительно станет актом милосердия. Конечно, казни теперь под запретом, но зачем нужны плахи, когда есть отличный, цивилизованный способ - шприц с импульсом, стирающим личность?! Негодяй и убийца исчезнет, новый человек родится для новой жизни.

Прокурор и адвокат вступили в дискуссию, но судья уже знал, как он поступит и чем все это закончится.

48. Револьвер

За стеклянной стеной на раскладных походных стульях сидели люди. Было решено спокойствия ради ограничить аудиторию. Поэтому журналистов представляли лишь двое репортеров из центральной газеты, политиков - мэр города, жертв - испуганная девушка в одежде секретарши, "Войд" - женщина с ледяными глазами, а федеральную службу - щуплый старик в черном.

"Они пришли, чтобы отведать мою смерть. Красиво оформленную и достойно преподнесенную. Каждый получил кусочек, любо дорого смотреть, как они все поделились".

Под потолком маленькой, обложенной белым кафелем комнаты, объектив видеокамеры поворачивался, неотступно следя за осужденным. Двое надзирателей с пистолетами наизготовку встали по бокам большого кресла. Оно было обито плюшем зеленого цвета и выглядело очень мирно, почти уютно. Когда Термит сел плюш на подлокотниках вдруг пришел в движение, став странным тягучим веществом. Оно затянуло кисти рук, обернуло их во что-то типа зеленых полупрозрачных перчаток. Тонкая лента вещества обернулась и вокруг шеи сидевшего, намертво прижав его к креслу.

- Андрей Зарецкий, - торжественно произнес мэр, встав со своего стула, - суд города приговорил вас к полной коррекции личности. Поскольку вы официально отказались подать апелляцию, казнь была назначена на сегодня... - он запнулся и быстро добавил, - да простит господь вашу душу. Аминь.

"Смерть, честно нарезанная на ломтики, украшенная розочками из крема и марципановыми листиками".

Из массива кресла у шеи осужденного показался автошприц. Мелькнула игла и по жилам Термита заструилось чистое забвение. Старый добрый импульс, призванный стереть все воспоминания, мечты, надежды. Зрители привстали со стульев, подались вперед, чтобы рассмотреть, уловить тот момент, когда сознание преступника погаснет.

"Какой прекрасный порыв единения... Будто и не было всей этой крысиной возни".

Термит прижался затылком к креслу. По телу пробежала судорога, вызванная непривычным расслаблением. Последние недели все мускулы и нервы были в напряжении. Допросы, следственные эксперименты, непротокольные разговоры с представителями федеральных служб и синдиката.

"Только смертный приговор спас меня от смерти..."

Беспрестанное лавирование между интересами допросчиков выматывало. Термит лгал, натравливал их друг на друга, пытался шантажировать, показательно ломался. Осознание того, что теперь от его действий уже ничего не зависит, успокаивало.

"Я сделал все, что мог. Осталось расслабиться и ждать".

Перед глазами вставали картины влюбленной Анны, окровавленного Котова. Полыхал город, Никотин скалил заточенные зубы.

"Хотелось бы мне забыть об этом. Чистая память - это благо, покой - почти рай".

Женщина из "Войда" встала первой. Остальные, чуть помедлив, последовали ее примеру, все, кроме секретарши-жертвы. Они подошли к самому стеклу, прижались ладонями, вперились взглядами в осужденного.

"Как в аквариуме... только кто из нас рыба?"

Мысли начали путаться, в груди разлилось странное жжение.

Охранник взглянул на часы. Секунды медленно, нехотя утекали в небытие. Прошло десять минут, двадцать. Тело осужденного обмякло в зеленом кресле.

- Все, - прошептал мэр.

Журналист разочарованно вздохнул: казнь оказалась не зрелищной, даже скучной. Он направил камеру на лицо убийцы, террориста и грабителя, надеясь, что хотя бы контраст между человеком и овощем выйдет интересным.

Термит открыл глаза, сморгнул.

- Освободите меня из этого хренова кресла, сволочи!

Охранник вздрогнул.

- Что за?.. - начал мэр.

- Вы не имеете права удерживать меня. Время импульса уже вышло.

Камера неотступно следила за ним.

- Инъекция не подействовала! - радостно сказал журналист.

Женщина из "Войда" рефлекторно сжала кулаки.

"Ты бы убила меня не сходя с места, если бы не прямая трансляция".

- Полная коррекция личности приравнивается к смертной казни, - сказал Термит. - Я знаю законы: нельзя приговорить человека дважды за одно и то же преступление.

- Ты пытаешься найти лазейку, но... - начал мэр.

- Нет, почему же, - сказал старик в черном, представлявший федералов. - Он прав. Процедура была проделана должным образом, но раз импульс не сработал...

Мэр заозирался в поиске поддержки, но женщина с глазами крупного хищного зверя кивнула федералу. Ее тонкие губы тронула едва заметная улыбка.

Охранник нажал несколько кнопок на спинке кресла, и тягучее зеленое вещество снова стало безобидным плюшем. Термит встал, потянулся. Подошел к двери из камеры, подергал за ручку. Видеокамера под потолком повернулась и уставилась на него поблескивающим синим объективом. Через некоторое время что-то тихо щелкнуло, и дверь поддалась. Термит вышел в коридор. Одетые в темное надзиратели лишь проводили его глазами, когда он прошел мимо. Запоры открывались, решетки раздвигались перед ним. Казалось, тюрьма сама выталкивает его, как живой организм со спазмом выплевывает инородное тело.

Нежданная оттепель сделала город черно-серым. Низкое небо цвета алюминия роняла скупые капли на темный асфальт. Далекие небоскребы Центра были окутаны сизой дымкой.

Термит сбежал по ступеням тюрьмы. Его резануло зимним холодом, от которого не могла уберечь легкая рубашка, но это лишь напомнило о спасении - о жизни.

Впереди на почти пустой дороге показалось несколько экипажей. Они ехали, сильно превышая скоростной режим, мокрая дорога сверкала в свете их фар.

Под ногами хлюпало месиво из грязи и полурастаявшего снега. Рывок - за угол тюремной стены, еще рывок - перебежать шоссе, нырнуть в просвет между двумя полуразрушенными новостройками. Сзади приглушенно рычали моторы и полыхал злой огонь фар.

Термит перепрыгнул через наполненную водой канаву и, прижимая локоть к заболевшему боку, кинулся вдоль сложенных штабелями строительных плит.

Рев мотоцикла громом отозвался в ушах, волна жидкой грязи из-под колес хлестнула по ногам. Старый агрегат остановился напротив Термита, окатив его облаком черного дыма.

- Садись, сволочь! - прошипела сквозь зубы байкерша.

- Спасибо. - Взревел мотор, и слова потонули в грохоте.

Едва Термит схватился за тонкую талию, плотно обтянутую курткой из синтетической кожи, мотоцикл сорвался с места. Его подбрасывало на рытвинах, колеса скользили по грязи и разбрызгивали талую воду. Он промчался мимо обвалившегося строения и выехал на автотрассу. Сзади опять сверкнули фары погони. Автомобили растянулись в длинную вереницу, некоторые отстали, но тройка головных быстро сокращала расстояние. Термит заглянул в боковое зеркальце через плечо своей водительницы: темно-серая "фортуна" приближалась с каждой секундой.

Мотоцикл выехал на эстакаду, вильнул в сторону и, точно угодив в разрыв бортика, оказался в воздухе. Колеса крутились вхолостую, черным дым призрачными крыльями стлался сзади. Коснувшись асфальта, шины заскользили по мокрой поверхности. Мотоцикл понесло в сторону. Спасительнице Термита удалось восстановить равновесие лишь перед самой опорой эстакады. Чудом избежав столкновения, они погнали по автостраде, уходя с развязки.

Первые машины преследователей снова показались в зеркалах заднего вида, но по левую руку уже высились первые городские строения. Беглецы нырнули в узкий проход между гаражами и скрылись в лабиринте ангаров и складов.

Мотоцикл остановился под мостом. Бетонные опоры были покрыты разноцветными граффити, серые воды реки с плеском бились о парапет.

Женщина соскочила с мотоцикла, сняла шлем и тряхнула головой. Спутанные черные волосы упали на бледное лицо. Она откинула прядь и посмотрела в глаза Термита.

- Здравствуй, Анна.

- Здравствуй.

Она пожала плечами и отвернулась к реке.

- Ты получила мое послание, ведь так? Я знал, что ты достанешь протоколы моих допросов на "детекторах лжи", поэтому оставил тебе знак. Спасибо за все. Благодаря тебе я смог подделать показания для "детекторов". Ты спасла меня во время суда и спасаешь теперь.

- Ты использовал меня, Андрей, - медленно сказала она. - Использовал тогда и используешь теперь. Ненавижу!

- Я знаю. Ты не смогла бы передать судье чувство, которое сама не испытывала, - он провел по лицу ладонью. - И я был почти уверен, что ты придешь к тюрьме. Чтобы самой отплатить мне за все.