Прекрасная монашка - Барбара Картленд

— Как вы это сделаете? — продолжала свои расспросы леди Изабелла.

— Пока не знаю, — ответил герцог, — но уверяю вас, что сделаю это обязательно.

В его голосе была такая уверенность, такая серьезная решимость, словно он давал в эту минуту торжественный обет. Казалось, что какое-то мгновение слова герцога Мелинкортского удовлетворили леди Изабеллу. Но затем она вдруг тихо вскрикнула и закрыла лицо руками.

— Бедная девочка! — прошептала она. — Я люблю ее, Себастьян, и одна только мысль о том, что ее похитили, буквально разрывает мне сердце. А как вы думаете, ведь эти люди, наверное, будут жестоко мучить ее?

— Мы ничего не сможем сказать об этом до тех пор, пока не узнаем, кто эти люди, — ответил герцог.

— Нет, это наверняка кардинал… это дело его рук, — возразила ему Изабелла.

— Очень может быть, по крайней мере, на него это больше всего похоже, — согласился герцог, — и тем не менее совсем исключить возможность того, что это сделал кто-то другой, я не могу.

Объясняя все это леди Изабелле, герцог Мелинкортский увидел английского посла, который в этот момент поднялся на террасу по лестнице, что вела из сада. Его светлость немедленно направился к нему и обменялся с послом несколькими короткими фразами, сообщив о пропаже своей подопечной. Посол воспринял это сообщение очень серьезно.

— Вы думаете, что это месть за происшествие, которое случилось прошлым вечером? — спросил посол.

— Эта идея вполне созвучна моим подозрениям, — согласился с ним герцог.

— Думаю, при сложившихся обстоятельствах единственное, что я мог бы сделать, — это обратиться к его преосвященству официально, — сказал посол. — Я напомню ему, что мисс Корт является английской подданной и находится под вашей опекой. Существуют определенные причины, по которым кардинал заинтересован в сохранении дружественных отношений с Англией. Затем сообщу ему, что если его преосвященство причастен к похищению мисс Корт, то это вызовет в Лондоне негативную реакцию.

Герцог Мелинкортский прикусил губу. Он живо представил себе опасность, которая грозит ему в случае претворения в жизнь этого плана. Ведь девушка не являлась подданной Великобритании, и никто в Англии не имел ни малейшего представления о ее существовании. Да и в Париже ее приняли при королевском дворе только потому, что герцог Мелинкортский заверял всех, будто Аме — его подопечная, то есть доводится ему чуть ли не родственницей. Его светлость подумал о доверии, оказанном ему премьер-министром, о том скандале, который разразится в том случае, если эта уловка, которую он использовал при французском дворе, вдруг будет раскрыта.

Разумеется, в тот момент герцог отлично сознавал, что пошел на громадный риск, когда оказался причастен к такому делу, что в случае обнаружения ему грозили большие неприятности. Но его светлость взвесил все обстоятельства и точно решил, что будет делать, еще до того, как подошел к английскому послу. Его обращение носило официальный характер, и теперь обратного пути для герцога не было, важнее всего на свете было благополучие Аме, а не собственная репутация. Девушка стала для него всем, и он решил спасти ее.

— Разумеется, я не могу нанести визит его преосвященству в такое позднее время, — говорил в это время посол, — но обещаю вам, ваша светлость, что первым делом, которым займусь завтра утром, будет поездка во дворец принца де Рогана. Впрочем, эта задержка, хотя и будет утомительной для нас, даст тем не менее дополнительное подтверждение того факта, что больше никакого возможного объяснения исчезновению мисс Корт нет. Разумеется, это будет только призрачной надеждой на ее возвращение.

Посол смотрел на одетые во все белое фигуры, гуляющие по лужайке, мелькающие в тени деревьев; до него доносились громкие голоса и смех, которые, казалось, звучали в темноте каждой беседки. Он думал о том, как воспримет королева сообщение о том, что девушка исчезла.

— Я очень признателен вам за содействие, — официально поблагодарил посла герцог, — и заверяю вас в том, что, если мисс Корт вернется к нам до девяти утра завтрашнего дня, к вам в посольство немедленно будет направлен посыльный с соответствующим сообщением.

— Отлично, если у меня не будет никаких известий от вас, то в половине десятого я отправляюсь во дворец его преосвященства, — обещал посол. — Разрешите мне еще добавить, что я очень опечален тем, что случилось.

— Примите мою глубочайшую признательность за проявленное сочувствие, — ответил герцог.

Посол поклонился герцогу Мелинкортскому и отошел от него. Но тут он заметил, Мария-Антуанетта направляется на террасу по той же лестнице, что и он. Посол тут же вернулся к герцогу.

— Ее Величество покидает бал, — тихо проговорил он, обращаясь к его светлости. — Благодарите господа за это. Теперь мы можем отправляться спать.

Королева шла плавной походкой, словно ступала по облаку. Пожалуй, во всем Париже не нашлось бы ни одной женщины, которая могла бы двигаться так же плавно и грациозно.

— Доброй ночи, сэр Чарльз, — попрощалась она с английским послом, после чего протянула руку герцогу Мелинкортскому. Его светлость прикоснулся губами к пальцам королевы. — Ну как, нашли вы свою подопечную? — спросила она у герцога.

— Пока нет, мадам.

— А она у вас и в самом деле большая шалунья, — улыбнулась королева. — Вам обязательно следует хорошенько отругать ее, когда она вернется.

— Именно так я и поступлю, мадам, как только она вернется, — согласился с ней герцог.

Он полностью отдавал себе отчет в том, что сейчас их разговор с королевой слышит множество людей. Ему показалось, что он поймал несколько любопытных взглядов, хотя не был в этом полностью уверен. Королева уже проследовала во дворец, и вскоре терраса полностью опустела, если не считать оставшихся там герцога, леди Изабеллы и Хьюго. Затем и они, словно повинуясь единому порыву, направились в сад.

После ухода королевы празднество закончилось, и последние влюбленные, с трудом отрываясь друг от друга, отправились в Париж. Пламя, пылавшее вокруг храма любви, постепенно угасало, из костра с шипением и искрами в темноту стали разлетаться угольки.

Его светлость, леди Изабелла и Хьюго вновь приступили к розыскам пропавшей девушки. Поскольку двигались они медленно, обход сада отнял у них около часа.

Сад занимал большую территорию, а они решили осмотреть каждый уголок, каким бы заброшенным он ни казался, пусть даже совсем не походил на место, где можно было бы укрыться; и когда они в конце концов закончили свои поиски, то обнаружили, что остались совершенно одни.

Храм любви больше не вырисовывался темным силуэтом на фоне пламени, почти все тлевшие угольки к тому времени угасли. На востоке первые бледные лучи занимавшейся зари уже золотили верхушки деревьев. Лицо Изабеллы было бледным, а глаза — полными слез. Она тихо заплакала.