Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 - Паркинсон Кийз

Такого человека, как Клайд Бачелор! Человек, приехавший в Луизиану, чтобы купить дом своей мечты, своих снов для возлюбленной невесты, и человек, ставший жертвой дьявольских козней некоей авантюристки! Этот постыдный эпизод не может быть оправдан и прощен только потому, что это было как бы частью жизни, которую он вел до того, как «родился заново», ведь, когда это случилось, он не только знал и уже любил Люси, но и дал себе клятву, что ее жизненные ценности и все связанное с ней теперь будут принадлежать и ему, равно как его любовь и преданность ей станут непоколебимы. Из-за того позорного обстоятельства он лихорадочно надеялся и молился о том, чтобы она никогда не узнала о его неверности; это настолько сильно засело в его душе, что он сам стал иначе смотреть на ошибки свой молодости и, безусловно, всячески старался искупить свою вину. Несомненно, он неоднократно благодарил Господа, что его секрет так и остался нераскрытым. Однако здесь он ошибался. О том, что он заблуждался, свидетельствовала еще одна запись в дневнике: среди женщин, которые пили шоколад на площадке обозрения «Ричмонда», каждый вечер бывала некая модистка, возвращавшаяся из Нью-Йорка с самыми последними моделями. Еще до своего знакомства с Люси она похвалила ее красивое платье. И Люси довольно скромно, но не без гордости сообщила ей, что этот наряд от Софи Диеден. Ах да, ей бы следовало догадаться, заметила модистка. Обычно она не имеет дела с такими дорогими моделями, но однажды ей удалось продать целую коллекцию платьев, ранее принадлежавших одной актрисе, очень популярной в те дни. Эта коллекция так и не увидела сцены, ибо актриса внезапно умерла перед самой премьерой. А продала она эти роскошные платья некоей мадам Лабусс, которая, в свою очередь, продала свою плантацию одному богатому приезжему за огромную сумму. Модистка никак не могла забыть, как мадам Лабусс настаивала, чтобы У самого потрясающего из всех платьев — из алого шелка, с завязывающейся юбкой — талия была бы на полтора дюйма уже, а декольте наполовину ниже, чем…

«Я видела, что ей было нехорошо, когда я выполняла ее просьбу, — добавила модистка, лукаво поглядывая на собеседницу. — А потом слышала — ну, о таких вещах всегда узнают, вы меня понимаете, мадам?! — что эта интриганка приготовила это платье для прощального обеда, который она давала на своей бывшей плантации в честь нового владельца».

Записей в дневнике больше не было, но Луиза понимала, что пережила Люси, узнав, как, когда и зачем надевалось это алое шелковое платье и на какие деньги оно было куплено…

Луизе с трудом удалось отвлечься от мыслей о дневнике и сосредоточиться на торжествах. Председатель верховного суда в своей речи перечислил периоды упадка и процветания пароходства, потом рассказал об искрящихся, великолепных днях Реконструкции, о возрождении Нового Юга… Потом Луиза неожиданно услышала, что оратор говорит о ней, он назвал ее достойной преемницей поистине великих женщин Старой Франции, которые приехали в Новую Францию в самом начале колонизации; потом он упомянул ее как мать Клайда Бачелора Второго, который непременно продолжит великие традиции Клайда Бачелора Первого.

Председатель верховного суда протянул Луизе руку, и она поднялась под грохот аплодисментов. И снова она увидела взгляд Ларри, полный любви и доверия, и на этот раз открыто посмотрела на него, без всяких скрытых тревог и сомнений. Ибо внезапно осознала, что все, говорившееся о Клайде Бачелоре, — истинная правда, он действительно был великим человеком, ибо все трудности, удачно им преодоленные, победили в нем ту его часть, которая была не совсем великой. И даже его неверность по отношению к Люси сейчас открывалась в новом свете, ведь горькая память о своем неправедном поступке стала для него постоянным стимулом искупить свою вину, и это искупление было воистину великим и совершенным. Теперь Люси понимала это, и сострадание к мужу смешивалось у нее с чувством восхищения им. Потом Луиза перевела взгляд с Ларри на председателя верховного суда, а потом — на всех собравшихся и поняла еще и то, что она вся переполнена гордостью за своего сына, который носит имя Клайда Бачелора и продолжит дальше его великие традиции.

Отход буксира задержался из-за того, что капитан Бурже и его команда присутствовали на торжественной церемонии. Теперь же люди, подобно муравьям, скопившиеся возле буксиров и барж, натягивали тросы, ослабляли перлини и разматывали огромные гибкие шланги. Наконец был высвобожден последний трос, в воздухе раздалось ритмичное рокотание дизельных двигателей, которые и поведут без остановок и помех Клайда Бачелора до тех пор, пока буксир не пристанет в Луисвилле.

Ларри Винсент стоял на галерее Общественного центра, держа на руках сына. Рядом с ним находились жена и дочери, наблюдая за тем, как суда движутся против течения. Далеко, за вереницей барж, в пурпурных сумерках Ларри увидел остров, где когда-то встал на якорь плавучий дворец. Да, все это ушло навсегда; но, возможно, не будь когда-то этого дворца, не заходили бы теперь по Миссисипи гордые буксиры с баржами. Да, старый порядок вещей изменился, требуя и от этого места, чтобы оно тоже стало новым. Но так называемая «архаика» не умерла навсегда. После некоторого дремотного, сонного периода на этом месте началась небывалая доселе жизнедеятельность — такая, как нефтяное месторождение, наполнившее эти необработанные земли новым плодородием.

Осторожно держа на руках младенца, Ларри прижался плечом к жене. Она тоже крепче прижалась к нему. Девочки по-прежнему стояли рядом с ней. И опять она с любовью посмотрела на мужа, и на этот раз ее взгляд выражал такую неизмеримую нежность, что он прижался к ней еще теснее. Когда в угасающем свете дня Ларри окинул взглядом свою семью, то увидел, что его жена, и он, и дети превратились в некое единое целое, и хотя со временем это целое, скорей всего, претерпит какие-нибудь изменения, но все же оно навеки останется неделимым и неувядаемым. Чувство глубокой радости и умиротворения наполнило все его существо, такого ощущения он еще не испытывал прежде ни разу. Однако за день он сильно устал. Все, что было нужно, теперь сделано. Все получилось. И он хотел отдохнуть.

— Дорогая, а не пора ли нам домой? — нежно спросил он Луизу.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Нетитулованное мелкопоместное дворянство.

2

Выражение Шекспира («Гамлет»).

3

15 февраля 1898 г. военный корабль США «Мэн», стоявший на якоре в порту Гаваны, взорвался и затонул вместе с экипажем в 260 человек. Это вызвало сильное возмущение в США. Хотя президент Мак-Кинли на первых порах пытался сохранить мир, через несколько месяцев, считая это безнадежным, он распорядился начать вооруженное вторжение на Кубу.

4

Слова генерала Гранта.

5

Генерал Джозеф Уилер (1836–1906) — американский военный и политический деятель.

6

Городок на восточном побережье Кубы.

7

То, что подснимают.

8

Комбинация в покере.

9

Восклицание, завершающее партию.

10

Карты, подобранные подряд по достоинству, «порядок» (в покере).

11

Карты одной масти по порядку.

12

Макклеллан Джордж Брайтон (1826–1885) — во время Гражданской войны — генерал федеральной армии; в 1864 г. был соперником от демократов А. Линкольну. Проиграл А. Линкольну на выборах и был смещен с поста главнокомандующего после сражения при Антитаме.

13

Ученик интерната.

14

Визит соболезнования (франц.).

15

Бабушка (франц.).

16

Что ты сейчас изучаешь? (франц.).