Наследница Магдалины - Элизабет Чедвик

— Ради бога, Рауль, не волнуйся, просто лошадка споткнулась, он упал и набил себе шишку. С детьми это часто происходит. Особенно с непоседами мальчишками, что, наслушавшись сказок про рыцарей и драконов, в одиночку отправляются на поиски приключений. Представь себе, он принял нас за прекрасных фей.

— Ох уж эти дети, — невольно улыбнулся Рауль.

— Пойдем, убедишься, что с твоим чадом все в порядке.

Когда они вошли в хижину, Гильом уже спал безмятежным сном.

— Тс-с, — прошептала Брижит, — не буди его.

Магда обратила к матери обрамленное золотистыми кудрями лицо, и Рауль, на мгновение забыв о своих бедах, залюбовался ангельской красотой девочки.

— Доченька, мне надо будет отлучиться, поговорить со старым знакомым. А ты пока поиграй, пораскладывай волшебные спирали. Если нашему маленькому рыцарю что-нибудь понадобится, будь за хозяйку. Про лекарства и снадобья ты у меня и так все знаешь. Ничего не бойся. На дворе у нас сейчас самые доблестные воины Юга. Они будут вас охранять.

— Хорошо, мама.

Позвякивая золотыми шпорами, Рауль вышел вслед за Брижит.

— Мир, Жиль, — скомандовал он. — Остаетесь здесь на охране. А я пока пойду поговорю с госпожой Брижит. Гильом спит, а потому особенно не шумите. Задайте лошадям корма и не забудьте их напоить.

— А вы надолго, господин? — с кислой миной полюбопытствовал Жиль.

— Думаю, нет. Завтра на рассвете мы возвращаемся в крепость Фуа. Главное, никуда не отлучайтесь. Хоть в этих благословенных свыше краях нам ничто не угрожает, в такие времена всегда надо быть начеку. И берегите Гильома как зеницу ока. Он теперь единственное, что у меня осталось.

Когда они подошли к сосновой роще, полуденный жар уже спал и солнце лениво золотило землю теплым, румяным багрянцем, отбрасывая огненные блики на сочившиеся янтарной смолою стволы.

— Господи, Рауль, как давно мы с тобою не виделись. Дай я хоть на тебя полюбуюсь.

Теперь на нем уже не было кольчуги и доспехов, а сколотый на плече серебряной фибулой серый дорожный плащ прикрывал легкую домотканую летнюю рубаху на шнуровке. На дорогом, украшенном каменьями поясе, висел новый, вложенный в ножны меч с филигранной, арагонской работы рукоятью, обтянутой золотистыми нитями.

— Да, почти четыре года прошло, — промолвил рыцарь, проглатывая подступивший к горлу комок. — И, видит Бог, то были не лучшие годы моей жизни.

Брижит всегда нравились великолепные волосы Рауля. Но теперь невзгоды и лишения придавали больше мужественности и ожесточения его строгому профилю, а трехдневная щетина заставляла выглядеть намного старше своих лет.

Монвалан наконец-то воочию видел ту, что снилась ему до сих пор. При свете дня она выглядела приземленней. Простая поселянка. Сероглазая, черноволосая, с чистым высоким лбом и тонким вырезом бледно-коралловых губ. Нет, она, конечно же, определенно мила, но ничего сверхъестественного в ней, пожалуй, нет. «Просто любовь зачастую заставляет нас видеть мир не совсем таким, каков он на самом деле», — подытожил про себя Рауль.

— Послушай, — обратился он на ходу к Брижит. — Я до сих пор не могу понять, почему тогда, после того, что случилось между нами, ты так спешно меня покинула?

— Видишь ли, — посерьезнев, промолвила она, присаживаясь на поваленное дерево. — В отличие от тебя я вижу нашу судьбу. Я же говорила тебе, чья кровь течет в моих жилах, и меня зачастую посещают пророческие видения.

Сейчас Брижит смотрела ему прямо в глаза. Очи ее расширились, обдав Рауля потоком тепла и света.

— Как тебе наша девочка?

— Она мила, как весенний цветок. Правда, я не успел ее как следует разглядеть.

— Еще успеешь. Волосы у нее точь-в-точь такие же, как у тебя. Правда, лицом она в мою маму. Я назвала ее Магдой в честь моей покойной матери. Девочка, вне всякого сомнения, продолжит дело нашего рода. Если б ты знал, какие у нее поразительные способности. Она буквально все на лету схватывает. Такая любопытная, любознательная. Ей нет еще четырех, а она уже все знает о целебных травах. А вот ниспосланный свыше дар у нее будет, пожалуй, даже сильнее, чем у меня и у моей покойной мамы вместе взятых. Представь, уже сейчас ее начинают посещать вещие сны и видения.

Рауль, тяжело вздохнув, опустился на траву рядом с Брижит.

— Знаешь, а я частенько проклинаю себя за то, что отправился тогда с тобою к Фуа. Как поется в одной трубадурской песенке, «за сладкий миг он потеряет все». Вот я всего и лишился: замка, супруги, земель. Враги пируют в доме моем, а сам я обречен скитаться по дорогам войны.

— Не упрекай себя, милый, — прошептала Брижит. — У тебя ведь не было иного выбора. Ведь, если бы ты тогда вернулся в Монвалан, ты бы уже не ходил по этой грешной тверди. Тогда судьба твоя открылась мне так ясно, как никогда. Прости меня. Да, я воспользовалась тобой. Воспользовалась твоим телом. Но ведь мне нужен был именно ты. Душа твоя. Я мечтала о тебе, думала, стремилась во сне и наяву.

Рауль закрыл ладонями лицо. Казалось, еще мгновение — и этот сильный бесстрашный мужчина заплачет.

— Проклятый Монфор взял в плен мою жену и мать. Я сам чуть было не пал от его руки под Мюре. Когда я не вернулся после битвы в Ажене, несчастная Алианор, мать Клер, посчитав, что меня уже нет в живых, умерла от горя. Теперь мне не с кем оставить сына, и он скитается вместе со мной. Брижит, что мне делать? Подскажи. Ведь это ты дважды спасла меня от верной гибели. Твой образ являлся мне в самый разгар сечи, а потом я видел тебя в комнате, где меня уже собирался отпевать какой-то катар. Но, кроме меня, тебя там почему-то никто не заметил. Даже Люк.

— Рауль, видят не глазами, а сердцем. И это действительно была я. И буду всегда. Потому что мы связаны с тобой жизненной силой до самой смерти.

Рыцарь уронил голову на ее колени. Запустив пальцы в золотистые кудри, Брижит стала гладить его, словно малое дитя.

— Как твоя рана?

— Скоро и следа не останется. Люк мне сразу сказал, что без тебя здесь не обошлось.

— А он сообщил тебе, где меня искать?

— Что ты! — солгал Рауль (именно сын Кретьена тет-а-тет поведал ему, что Брижит родила от него девочку и где именно ее можно найти). — Просто я объезжаю гарнизоны Фуа и инспектирую оставшиеся у нас замки. После сдачи Тулузы нам уже некуда отступать. Либо они, либо мы. Впереди только кровь.

— Тише, тише, успокойся. Воевать — это твое дело. Но, Рауль, ты же добрый человек, ты воюешь за правое дело, ты защищаешь тех, кто не может за себя постоять. Ты такой мужественный и ты все выдержишь. Не стоит отчаиваться раньше времени. Ты же у меня такой сильный, такой красивый.