Исцели меня - Наталья Юнина

- Ну да, - задумчиво бурчу себе под нос, пытаясь проанализировать полученную информацию. И еще долго обдумывала бы, если бы не один нюанс – Глеб выдавил крем на свою руку и тут же коснулся моих ног.

- По сути, я помешал девчачьим радостям, и ты не закончила свои спа-процедуры. Я их обязан, как минимум, продолжить. Считай, что я сейчас массажист. Ну или врач.

- Ты – мужчина.

- Врач – вроде как бесполое существо.

- Вроде как. Мне не нравятся врачи мужчины, я предпочитаю иметь дело с женщинами, - совсем недружелюбно произношу я, настороженно смотря за тем, как Глеб ведет ладонями по моим ногам.

Сейчас я точно понимаю почему он не взял плед. Мне уже становится тепло. Просто от того, что горячая волна охватывает мое тело. И сердце отбивает чечетку, стоит мне только опустить взгляд на свои ноги. Точнее на его руки, гладящие мои ноги. Что вообще происходит? Ладно, двинуть в ответ ему ногой я не могу, но ведь… что-то сказать могу. И руки. Руки мне на что? Ну что мне стоит ударить его по ладоням? Ну сделай хоть что-нибудь, Соня.

- Ты копишь во рту слюну, чтобы плюнуть в меня, потому что не можешь ударить ногой? - тихий голос Глеба нарушает внезапно возникшую паузу.

- Не коплю, - шумно сглатываю.

- Но задумываешься об этом, - скорее утверждает, чем спрашивает. Забавно, но здесь он не прав. - Твои вопросы иссякли?

- Не иссякли, - по сути, он ведь не делает ничего плохого или пошлого. Втирает вроде бы как крем и выше коленей меня не касается.

- Ну так спрашивай и можешь для разнообразия перевести взгляд с моих рук на меня.

- Ты когда-нибудь был женат? - перевожу взгляд на его лицо.

- Нет, - без пауз отвечает Глеб, смотря мне в глаза.

- А в телефоне правда твоя кошка? Или это очередное разводилово, как и с женщиной?

- Правда. Мария, между прочим, уже женщина-кошка. Так что я не врал.

- Да неужели? И такие бывают?

- Конечно, бывают.

- И где она сейчас?

- Я же сказал – с моей бабушкой. Не могу ее пока забрать.

- Бабушку? Или Машку?

- Будь добра, никакой Машки. Она – Мария.

- Может еще по имени отчеству ее звать, когда буду тискать?

- Можешь называть ее Мари. И нет, увы, тискать ее у тебя не получится.

- Дай угадаю, ты боишься, что как только ты заберешь ее в дом, все внимание твоей кошки будет направлено на меня? Тогда я скажу тебе, что ты псих.

- Ну если я псих, Соня, тогда и разговаривать надо со мной осторожнее, - поглаживая мои коленки заключает Глеб, при этом подмигивает мне. - На самом деле все проще. Моя Мария – злюка. Она не любит людей и с ними не уживается. Даже с моей бабушкой с большим трудом. Хотя та крайне положительная старушка. Исключение составляют собаки. К ним она, как ни странно, относится положительно. Ну и я. Меня она любит, - могу поклясться, что последнюю фразу Глеб произнес с какой-то… гордостью что ли.

- Дай угадаю, потому что ты ее где-нибудь подобрал?

- Нет. Я ее забрал у своих нехороших знакомых.

- Нехороших?

- Да. Они не могли найти с ней общий язык и хотели вернуть заводчице. Увы, некоторым свойственно сдаваться при любых трудностях. Проще ведь спихнуть. Вот так девятимесячная злюка Мария оказалась у меня.

- Ну да… ты, как оказалось, любитель тяжелых случаев.

- Терпение и труд – все перетрут. Со мной Мари – шелковая, потому что я нашел к ней правильный подход. Хотя было трудно. Кота я ей нашел именно по этой причине.

- По какой?

- Чтобы добрее стала, - усмехается.

- И после кота подобрела?

- Нет. Кот сделал из нее женщину, ей не понравилось, и она его травмировала.

- Шутишь? - не скрывая улыбки выдаю я.

- Нет. Честно, - улыбается в ответ. - Расцарапала его так, что мне пришлось оплачивать его лечение. А потом я ее стерилизовал.

- Тогда стала добрее?

- Тогда стала жирнее, - уже не скрывая смеха, выдает Бестужев. - Пришлось искать к ней другой подход. Любовь и доверие к людям не привил, но меня любит, мне этого хватает.

- А ты любишь? Или это все в качестве эксперимента «как влюбить в себя злюку кошку?»

- Ты не там ищешь ассоциации, Соня. Я люблю свою кошку, если тебе нужен прямой ответ. А вот касательно тебя – потискать без царапин ты ее вряд ли сможешь. Надо искать к ней подход.

- То есть, когда мы переедем в твой дом, мне надо будет опасаться за свое здоровье? - на мой вопрос Глеб… нет, не просто улыбается. Он демонстрирует мне такую улыбку, как будто рекламирует зубную пасту. - И что такого смешного я спросила?!

- Ничего. Просто ты сказала не «если я перееду в твой дом», а «когда мы переедем в твой дом». Что-то нужно продолжать объяснять?

Сказать, что меня взбесило его замечание – ничего не сказать. Но еще больше меня вывело из себя осознание, что я действительно так сказала. И в ответ мне парировать ему нечем. Сказала. Сама сказала, за язык никто не тянул!

Отвожу взгляд от улыбающегося Бестужева на свои ноги и до меня только сейчас доходит, что ладони Глеба вовсе не на моих коленках. Он не просто задрал подол моей сорочки вверх, он гладит мои бедра и… как я этого не заметила? Черт!

Резко накрываю его ладонь двумя руками и сильно ее сжимаю.

- Не надо меня трогать. Убери руку.

- Сонь, ну может хватит, - подается ко мне ближе. Так близко, что между нашими лицами расстояние буквально несколько сантиметров. Я не знаю, что я сейчас испытываю, но то, что мое сердце грохочет как ненормальное – факт. - Я же не делаю тебе ничего плохого, - шепчет, зарываясь одной рукой в мои волосы. Я уже понятия не имею, что плохо, а что хорошо. Но вот то, что сейчас происходит… это странно. Но еще более странно то, что я закрываю глаза, как только понимаю, что его губы касаются моих…